Легенды, заговоры и суеверия Ирландии - Франческа Уайльд

Трудность такого предприятия очевидна; однако никто не может оценить ее полностью, если он не знает, что такое проводить дни, недели, месяцы погребенным под грудой ветхих пергаментов, бесконечных свитков, поеденных червями документов, пыльных бумаг и договоров, раскапывая какой-нибудь факт или разыскивая какое-нибудь звено, которого недостает для завершения рассказа или прояснения истины.

Мистер Гилберт рассказывает нам, что тысяча двести статутов и постановлений англо-ирландского парламента все еще остаются неопубликованными. Из них и подобных им обветшавших и ветшающих рукописей, древних записей, которые почти что стали иероглифами для нашего времени, он собрал жизненную историю древнего города, он заставил камни говорить и призвал тени прошлого, чтобы заполнить черты великой исторической картины.

Пятьдесят, даже двадцать лет спустя создание такой работы было бы невозможно; древние записи, наверное, уже погибли бы; древние дома, вокруг которых все еще могут собираться любопытные, рухнули бы наземь; и древнее племя, которое хранило в своих сердцах легенды прошлого с верой жреца и жаром барда, уже почти что исчезнет.

Итак, Дублину повезло, что он нашел историка, одаренного способностями, энергичной литературной предприимчивостью, неутомимым духом исследователя и огромным объемом антикварных познаний, необходимых для создания столь ценного труда, до того, как документы погибнут, особняки рухнут, а племена исчезнут.

В истории, проиллюстрированной жизнью и делами людей, которая расположилась на этих странных старых улицах, некогда самых гордых, а теперь самых жалких в нашем городе, многие семьи внезапно увидят, как на свет выступает призрак их предка, ведя за собой долгие воспоминания об ушедшей моде, величии и великолепии.

Мало кто среди нас, тех, кто ходит по Дублину настоящего во всей его красе, думают о Дублине прошлого во всей его незначительности, столь отличной от того, что мы видим сегодня. Воистину, вечные черты остались теми же самыми; пейзаж, окружающий город, – ровесник сотворения мира. Тириец, датчанин и норманн смотрели так же, как смотрим мы, и их сердца точно так же откликались на красоту природы, на изумрудные долины, на извивающиеся реки, на холмы, одетые в пурпур и золото, горные теснины, разорванные громом, наполовину окутанные пеной водопадов, и вечный океан, окружающий все это; места, где Господь повелел быть городу, а горы и океан все еще, как в древности, – великолепное наследие красоты, которое перешло к нашей столице.

Но древние племена, будь то с южного моря или с северной равнины, сделали мало того, что могло способствовать красоте природы. Дублин при датском правлении состоял лишь из крепости, церкви и одной грубой улицы.

При правлении норманнов, этих великих цивилизаторов западного мира, этих великих и энергичных организаторов, строителей храмов и башен, он постепенно превратился в прекрасную столицу, главный город Ирландии, второй город в империи. Сначала зачатки столицы были сосредоточены вокруг замка, как туманности вокруг центрального солнца, и от этой точки город разошелся к западу и к югу; с юга – О’Брайаны, с запада – О’Конноры, с севера – О’Нейлы постоянно угрожали границам, но никогда не могли завоевать город, никогда не могли изгнать храбрый норманнский гарнизон, который поставил свои знамена на стене замка. В этом замке в ходе семи сот лет его существования ни один ирландец из древней расы никогда не правил ни единого часа.

И что у него за история – трагедия и блеск; венчанные и развенчанные монархи проходят по сцене и точно так же – сколько можно упомянуть трагических судеб вице-королей! Пирс Гавестон [144], вице-король при короле Эдуарде – убит; Роджер Мортимер [145]– Ласковый Мортимер – повешен на Тайберне; вице-король при короле Ричарде II убит О’Брайанами [146]; на это сам король прибыл, дабы отомстить за его смерть, всего лишь за год до того, как сам он был столь безжалостно убит в замке Помфрет. Два вице-короля умерли от чумы; история умалчивает, к скольким из них относились как к зачумленным: одного обезглавили в Дрохеде, троих – на холме Тауэра. Среди имен прославленных правителей Дублина можно видеть имя принца Иоанна – мальчика-правителя тринадцати лет; принца Лионеля, сына Эдуарда III, который предъявил притязания на Клэр, в силу права своей жены, и принял титул Кларенса, завоевав его у О’Брайанов.

Великий Оливер Кромвель был вице-королем от имени парламента, и он, в свою очередь, назначил своим наследником сына Генри. Страшна память, связанная с царствованием здесь Кромвеля – как для его сторонников, так и для Ирландии. Айртон умер от чумы после осады Лимерика; генерал Джонс умер от чумы после сдачи Дангарвона; тысячи людей Кромвеля умерли от чумы перед Уотерфордом. Климат, влияя на организм англичанина, как кажется, был величайшей Немезидой, мстившей за обиды Ирландии.

Странные сцены – темные, тайные и жестокие – разыгрывались в этом мрачном строении. Никто еще не поведал его полной истории. Это был бы роман в духе Ратклифф – о темницах и предательстве, о быстрой смерти или медленном убийстве. Тщетно призывал Господа и Богородицу несчастный ирландский князь или вождь, который был пойман в этой норманнской крепости; но было это в старые времена – давным-давным-давно. Теперь дворы замка заполнены лишь преданными и любезными жителями, которые собираются сюда, чтобы воздать честь блистательному наследнику сотни вице-королей.

Самая странная сцена в анналах вице-королей Ирландии, может быть, была тогда, когда лорд Томас Фицджеральд (Шелковый Томас) [147], сын графа Килдэра и вице-король Ирландии в отсутствие своего отца, взял оружие для борьбы за ирландскую независимость. Он проехал через город со своими всадниками, и было их семь раз по двадцать, в кольчугах и с шелковыми оборками на шлемах – потому и прозвали его Шелковым Томасом, – к аббатству Святой Марии, и здесь, войдя в зал совета, он бросил государственный меч на стол и бросил вызов королю и его министрам; затем он поторопился собрать армию, осадил Дублинский замок – но безуспешно. Шелковый Томас и пятеро его дядьев были посланы в Лондон и казнены там; и шестнадцать Фицджеральдов были повешены и четвертованы в Дублине. По странной превратности судьбы ни один заговор против Дублинского замка никогда не удавался; хотя завладеть этой чужеземной крепостью было заветным желанием всех вождей ирландских повстанцев. Это было целью лорда Магвайра и его католиков [148], лорда Эдварда Фицджеральда с его республиканцами, Эммета и его энтузиастов, Смита О’Брайана [149]и его националистов – но всем им это не удалось. Лишь однажды за эти семь веков зеленый флаг взвился над Дублинским замком с девизом: «Теперь или никогда! Теперь и навсегда!» Это было тогда, когда Тирконнел держал его для короля Иакова.

В древние бурные времена норманнского правления знать, естественно, собиралась вокруг замка. Скиннер-роу была Мейфэром средневекового Дублина. Хойс-Корт, Касл-стрит, Кук-стрит, Фишэмбл-стрит, Бридж-стрит, Вербург-стрит, Хай-стрит, Голден-Лейн, Бэк-Лейн и прочие были модными районами, где обитали лорды и епископы, канцлеры и судьи; и Томас-стрит была большим променадом, где чаще всего выставлялись напоказ роскошь вице-королей и норманнская гордость. Сто лет назад вице-короля принимал на балу на Бэк-Лейн лорд Маунтджой. Скиннер-роу была замечательна тем, что там находилась резиденция великого рода Джеральдинов, именовавшаяся Карбри-Хаус, которая затем перешла к герцогам Ормондским, и после многих превратностей судьбы тот дворец, из которого вышел Шелковый Томас, чтобы отдать свою юную жизнь за независимость Ирландии, обветшал и «на его месте теперь находятся дома, известные, как номер 6, 7 и 8 по Крайст-Черч-Плейс, на нижних этажах которых все еще существуют некоторые из старых дубовых балок Карбри-Хаус».

Также на Скиннер-роу двести лет назад обитал сэр Роберт Диксон, мэр Дублина, который вице-королем – это был несчастный впоследствии Страффорд – был удостоен звания рыцаря в своем собственном доме. Дом лежит в руинах, но обширный участок, подаренный Диксону королем Карлом I за его добрую службу, перешел к семье сэра Килдэра Барроуза из Килдэра. В эти блистательные дни Скиннер-роу была шириной лишь в семнадцать футов, а тротуары – шириной лишь в один фут. Вся слава исчезла теперь; даже само имя уже не существует; однако остатки резиденций, где некогда обитали великолепные Джеральдины и Батлеры, все еще можно видеть.

Каждый камень в этом древнем квартале Дублина имеет свою историю. На Кук-стрит лорд Магвайр был арестован в полночь при обстоятельствах весьма сходных с пленением лорда Эдварда Фицджеральда, и «дабы помянуть сие пленение в приходе, был ежегодный обычай, вплоть до 1829 года, звонить в колокола на церкви Святого Андрея в двенадцать часов ночи 22 октября».