Безумие толпы - Луиза Пенни

Неужели так и есть? Изабель права? Он действительно пытается загладить свою вину за то, что во время пандемии не сумел спасти самых уязвимых?

Гамаш сидел, глядя прямо перед собой, глядя на то, что представало перед его внутренним взором. Правда ли это? Или его снедает чувство остаточной вины?

Потом его взгляд сфокусировался, и он понял, что на самом деле смотрит на фотографию с конференции, найденную Жаном Ги и сделанную за несколько дней, а может быть, часов до смерти Марии. Гамаш смотрел в глаза Пола Робинсона. Затем его взгляд переместился, и он подался к экрану, прищурился, увеличил изображение.

– Patron? – прервал мысли Гамаша Бовуар.

– Да, что у тебя? – спросил тот, отрываясь от экрана.

Жан Ги подтащил стул поближе.

– Если допустить, что Эбигейл все же убила Дебби, мстя за свою сестру, то почему она так долго ждала? Ведь Мария умерла много лет назад.

Старший инспектор Гамаш перевел взгляд с Бовуара на Лакост. Ему предоставлялся шанс. Изменить курс. Нужно было лишь сказать Бовуару, чтобы тот прекратил расследование этой версии. Что смерть Марии прискорбна, но к данному делу не относится. Что теперь они бросят все силы на расследование наиболее вероятного подозреваемого в убийстве Дебби Шнайдер. Винсента Жильбера.

Бовуар ждал. Лакост подняла голову.

Вот только…

– Я думаю, ответ на это дала мне Рут.

Жан Ги посмотрел на Изабель:

– Уж она-то всегда посоветует что-нибудь дельное.

Гамаш отодвинулся от стола, подальше от пристального взгляда Пола Робинсона. Он только теперь прозрел, только теперь сумел сложить этот пазл.

– Мы с ней говорили о работе Рейн-Мари, занимавшейся архивом покойной мадам Гортон. Конечно, после смерти человека семье приходится разбирать его вещи.

– Ну да, – сказал Жан Ги. – Перерыть весь этот хлам, что скопился в кладовках и ящиках.

– На чердаках и в подвалах, – добавила Изабель.

– Именно. Нужно принимать сотни решений. Нередко мучительных. Что сохранить, что оставить, от чего избавиться. Вещи заряжаются эмоциями, воспоминаниями. И потому родня нередко запаковывает все и убирает с глаз долой. Именно это и случилось после смерти Пола Робинсона. Эбигейл была юной, его смерть потрясла ее. Она собрала вещи отца, отнесла на чердак и не вспоминала о них до тех пор, пока дом не был продан.

– Шесть недель назад, – подтвердил Жан Ги. – Тогда-то она и нашла письмо Юэна Камерона с требованием заплатить за лечение.

– И тогда же поняла, что случилось с ее матерью, – согласился Гамаш. – И что Жильбер в этом участвовал. Но предположим, что она к тому же обнаружила и эту фотографию. – Он кивнул на снимок, лежащий на столе.

Четыре человека на морском берегу.

– Но если фотографию нашла Эбигейл, то как она могла оказаться у Дебби? – спросила Изабель. – И почему та заперла ее в ящике стола?

– Наверное, она приметила на снимке некую улику, – произнес Жан Ги. – Свидетельство того, что Дебби убила Марию.

Они уставились на фотографию. Но по-прежнему не видели ничего, кроме счастливого семейства вместе с другом семьи.

– Если тут есть что-то такое, чего не видим мы, но заметили они, то зачем Эбигейл понадобилось отдавать эту фотографию Дебби? И зачем убивать ее на новогодней вечеринке?

– Вероятно, что-то спровоцировало ее, – сказал Жан Ги.

– Эбби Мария.

Бовуар с Изабель посмотрели на Гамаша.

– Извините, – расширил глаза Жан Ги. – Вы о чем?

– Дебби несколько раз повторила это имя, потом ей пришлось извиняться, потому что Эбигейл явно расстроилась. Но почему вдруг такой гнев? К чему эти извинения? Она повторила «Эбби Мария» на вечеринке в присутствии злейшего врага Эбигейл. Винсента Жильбера. После чего ее лишили жизни.

– Но Эбигейл же объяснила, – вставила Изабель, – что ей не хотелось, чтобы люди знали про Марию. Она думала, это будет работать против ее аргументации.

– Она лгала. Существование младшей сестры не было тайной. Многие о ней знали. Нет, Эбигейл вышла из себя по другой причине.

– Вы думаете, что Марию убила Дебби, – сказал Бовуар, – и каждый раз, когда Дебби называла подругу ее детским именем, та словно получала удар ножом.

– Полагаю, это возможно. Что-то ведь спровоцировало нападение на Дебби.

– Спровоцировала его угроза Эбигейл в адрес Винсента Жильбера, – возразила Изабель. – И он ее убил. Вернее, убил Дебби по ошибке. Это не имеет никакого отношения к Марии или к ее смерти.

– Хорошо, – вздохнул Бовуар. – Но если все же имеет… Скажем, у Эбигейл есть подозрения насчет Дебби, но ничего убедительного. А все эти упоминания Эбби Марии доводят ее до белого каления. Она решает выяснить отношения с Дебби. – Поскольку ему явно не удалось убедить Изабель, он обратился к Гамашу, который внимательно слушал. – Эбигейл выходит на улицу, – продолжил Жан Ги, – и, когда почетный ректор возвращается в дом, ставит вопрос ребром. Требует от Дебби правды касательно Марии. И Дебби признается. Вероятно, она чувствовала, что это неизбежно. С того самого часа, как Эбигейл вручила ей фотографию.

Жан Ги говорил, а Арману вдруг представилось, что он стоит в снегу у тропинки. В темноте. В лесу. Видит этих двух женщин, видит фейерверк в небе, видит детей у костра, выписывающих искрами бенгальских огней свои имена.

Он наблюдает, как Робинсон требует от Дебби, чтобы та сказала ей правду, и та признается в преступлении. Она, может, даже испытывает облегчение от того, что сбросила эту гору с плеч.

Она раскаивается? Просит прощения?

Или ни то ни другое.

– Если Дебби и в самом деле убила Марию, – сказал Гамаш, – то, по моему мнению, она была уверена, что тем самым оказывает Эбигейл услугу. Дает ей возможность учиться в Оксфорде, воплотить свою мечту в жизнь. Может быть, она даже убедила себя, что оказала услугу Марии. Но она ошибалась. Эбигейл любила сестру. Достаточно посмотреть на фотографию, чтобы убедиться в этом. – Он взял снимок в руки, вгляделся в него еще раз. – Я думаю, поэтому она его и заперла. Не потому, что чувствовала свою вину и не могла смотреть на Марию, а потому, что не хотела видеть сестринской любви.

– Нам остается только доказать это, – произнес Бовуар.

– Не спеши, – нахмурился Гамаш. – Тут есть проблема.

«И не одна», – подумала Лакост, но сдержалась и промолчала.

– Я прокатился по той лыжне, – пояснил Гамаш, – и нигде не увидел подходящей деревяшки – не лежат они там.

– Это же лес, patron, – сказал Бовуар. – Там деревья повсюду. А деревья – они из дерева.

– Merci, Жан Ги. Но Дебби убили не деревом, не бревном. И даже не веткой. Тем более упавшие деревья и ветки были завалены снегом. Нет, по словам коронера, Дебби