История рыжего демона - Роджер Желязны

— Я исправляю величайшую ошибку, — храбро ответила бывшая ведьма, хотя в глубине души она начинала чувствовать себя крайне неловко под суровым взглядом демона высшего ранга.

— Что ты с ним сделала?

— Я изолировала его из моральных соображений, только и всего, — сказала Илит.

— Как ты посмела?! Ты не имеешь никакого права вмешиваться в эксперимент! Тебя прислали сюда только как наблюдателя!

— Как наблюдатель, — отпарировала Илит, — я стала свидетельницей грубого нарушения правил ведения войны. Я знаю о многих вещах. Например, о том, что вы оказывали тайное давление на Фауста и советовали ему совершать отвратительные поступки. Вы позволили ему свернуть с того узкого и трудного пути, который он должен был проделать в соответствии с замыслом эксперимента; иначе как вы можете объяснить его недостойное поведение? Вместо того чтобы выбрать один из предложенных ему вариантов действий и приступить к исполнению своих планов, он соблазнил невинную принцессу!

— Как?! Ты еще смеешь обвинять меня? Я не имею к этому никакого отношения! — вскричал не на шутку рассердившийся Мефистофель. — Не хватало еще, чтобы я стал советовать смертным подобные вещи! Если он соблазнил девчонку, он сделал это по собственному желанию, а следовательно, вся ответственность за этот поступок целиком на его совести!

Тут оба вспомнили, что сама принцесса Ирена находится в этой комнате и слышит все, что о ней говорят. Они посмотрели на нее, затем обменялись озабоченными взглядами и наконец пришли к молчаливому соглашению. Илит приподняла одну бровь; Мефистофель кивнул. Илит сотворила Заклинание сна.

Эфирное покрывало, тонкое и невесомое, как паутинка, само собой поплыло по воздуху и опустилось на стройную фигурку принцессы. Принцесса тотчас погрузилась в глубокий сон. Очнувшись от него, она должна была забыть все, что происходило с ней за последние полчаса.

Убедившись в том, что принцесса крепко спит, и бросив быстрый взгляд на Мака, томящегося в Зеркальной тюрьме, Илит повернулась к Мефистофелю. Ее синие глаза гневно сверкали.

— Это ваша вина! И не пытайтесь сбить меня с толку с помощью своих обычных уловок — льстивых речей, так называемых научных аргументов и тому подобных вещей. Я этим штучкам цену знаю! Вам не удастся обвести меня вокруг пальца. Не забывайте, я когда-то была в вашем лагере.

— Держи себя в руках, женщина! Следи за своими словами! Я открыл Фаусту Малое Речевое Заклинание, чтобы он не запутался в этом причудливом смешении восточных языков, на которых говорят во дворце. Было ли это добром или злом, выяснится позже; во всяком случае, это менее тяжкий проступок, чем незаконное удаление главного действующего лица со сцены. Ты здесь натворила дел гораздо худших, чем могла бы натворить целая сотня Фаустов.

— Вы лжец! — ответила ему Илит.

Мефистофель кивнул:

— Ну и что? Какое отношение это имеет к ходу эксперимента?

— Я требую, чтобы Фауста заменили! Его место в споре должен занять добродетельный человек.

— Женщина, ты не имеешь никакого права что-либо требовать! К тому же здесь не место для догматических споров о морали и нравственности! Судить данный спор предначертано не представителям добрых и злых сил, а самой Судьбе, Ананке. Выпусти Фауста сию же секунду!

— Ни за что! Не вам мною командовать!

Мефистофель решил не продолжать бесполезный спор. Бросив на молодую практикантку высокомерный взгляд, он достал из-под плаща походную сумку демона, обладающую волшебным свойством уменьшаться в размерах в сотни раз и ровно во столько же раз терять в весе, когда владелец кладет ее в карман. Вытащив из сумки маленький красный телефон, он набрал на нем номер 999 — число 666, знаменитое Число Зверя, перевернутое вверх тормашками, превращается в Число Ангела — и стал ждать ответа, от нетерпения постукивая ногой по полу.

— Кому вы звоните? — спросила Илит.

— Тому, кто, надеюсь, вложит немного ума в твою упрямую голову.

В тот же миг посередине комнаты возникло большое пушистое облако, переливающееся всеми цветами радуги. Послышались мелодичные аккорды арфы. Облако вскоре растаяло, и перед Мефистофелем и Илит предстал сам архангел Михаил. С его кудрявых темных волос стекала вода, а строгие ангельские одежды ему заменяло большое белое полотенце. Кое-как прикрыв наготу, Михаил огляделся и спросил недовольным тоном:

— В чем дело? Я принимал ванну…

— Ты всегда принимаешь ванну, — сказал Мефистофель. — Можно подумать, что ты проводишь гам все свободное время.

— Ну и что же? — с вызовом ответил Михаил. — Чистоплотность и целомудрие — добродетели, которые должен воспитывать в себе каждый порядочный ангел.

— Старое заблуждение! Во всем, что касается чистоты, зло ничуть не менее разборчиво, чем добро. Чистоплотность сама по себе — ни добро, ни зло, а следовательно, считаться добродетелью не может… Однако у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на споры из-за таких пустяков.

— Согласен. Так зачем же ты вызвал меня?

— Этой ведьме, — отчеканил Мефистофель, показывая длинным пальцем на Илит, которая стояла, скрестив руки, отчего ее маленькие, дерзко приподнятые острые груди отчетливо вырисовывались под ангельскими одеждами, и сердито сверкала глазами на демона, — этой глупой женщине, этой недоучившейся практикантке, этому исчадию ада, превратившемуся в религиозную фанатичку, взбрело в голову удалить Фауста с исторической сцены. А так как ей, видите ли, этого показалось мало, она заключила Фауста в тюрьму. Такое грубое вмешательство в ход событий грозит сорвать намеченный план действий, остановить Тысячелетнюю войну и уничтожить плоды многодневных трудов. Вот почему я вызвал тебя сюда.

Темные брови Михаила резко сошлись над переносицей, отчего его лицо приняло такое мрачное выражение, какое редко можно было видеть на лице архангела. Раздражение вскоре сменилось недоумением. Михаил озадаченно взглянул на Мефистофеля, очевидно подумав, уж не подшучивает ли над ним демон.

— Удалить Фауста?.. Ты не шутишь?

Тут Илит решилась взять слово.

— А что мне оставалось делать? — с вызовом спросила она; однако было заметно, что уверенности в собственной правоте у нее поубавилось. — Его Фауст соблазнил принцессу Ирену!

— Какую принцессу Ирену? — спросил архангел Михаил. — Впрочем, это не имеет значения. Во имя всего святого объясни же мне наконец, с чего это ты вдруг решила вмешиваться не в свое дело? Ты решила остановить Тысячелетнюю войну из-за совращения какой-то несчастной принцессы?!

— Кстати, этот факт еще не проверен, — вставил Мефистофель.

— Более того, — продолжал Михаил, — ты злоупотребила оказанным тебе доверием. Мы назначили тебя наблюдателем лишь для того, чтобы немного успокоить Гавриила — он совершенно без ума от тебя. А ты устраиваешь глупые сцены из-за такого банального и никого не касающегося дела, как соблазнение, да к тому же еще недоказанное!

— Нас учили, что всякое соблазнение — зло, — смущенно пробормотала Илит.

— Разумеется, зло, — пожал плечами Михаил. — Но тебе следовало бы знать, что если кто-то творит зло, благоразумнее всего не вмешиваться не в свое дело. Мы следуем этой разумной политике уже много лет и, как видишь, не остаемся в проигрыше. Точно так же, когда некто творит добро, силы зла не препятствуют ему. Неужели ты ничего не слышала об относительности добра и зла и понятия не имеешь об основных диалектических законах, в частности о единстве противоположностей? В первой части «Практического руководства для ангелов» этим непростым вопросам посвящена целая глава. Разве у вас в школе не читали вводный курс по истории взаимоотношений добра и зла? И разве у вас не было практических занятий по этому предмету?

— Были… Но я, очевидно, пропустила эту главу в школьном учебнике, — огорчилась Илит. — Пожалуйста, не ругайте меня! Я не ангел, я еще только учусь. Я очень стараюсь во всем следовать добру и делать так, чтобы все вокруг тоже следовали ему.

— Действуя так, как действуешь ты, — произнес Михаил назидательным тоном, — вряд ли добьешься в этом успеха. Прямолинейность — не лучшее из качеств, которые надлежит развивать в себе ангелу. Творя добро, нужно делать это с умом, иначе все твои усилия могут оказаться напрасными. Добро, эта великая творческая сила, в неумелых руках может превратиться в свою противоположность, обернувшись великой бедой — тоталитаризмом, если не чем-нибудь похуже. А ведь тебе бы этого не хотелось, не правда ли?

— Не знаю…

— Зато я знаю, поскольку мне уже не раз приходилось сталкиваться с подобными метаморфозами. Вот что я скажу тебе. Немедленно выпусти Фауста. Верни его на прежнее место. После этого подашь рапорт в Центр перевоспитания. Воспитатели Центра определят степень твоей вины и то наказание, которое ты понесешь за свое дерзкое и необдуманное поведение. В этом Центре ты пройдешь полный курс переподготовки. Тебе еще нужно как следует позаниматься, прежде чем приступать к какой-либо практике.