Нокаут чемпиону. Часть 1 - Галина Маркус

Ленка остановилась на пороге. И услышала тихий голос – такой знакомый и давно уже родной.

– Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку…4

Она опешила – Игорь читает стихи? Кому?

Строчки эти девушка знала наизусть – «Гамлет», одно из самых любимых ею у Пастернака.

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Авва Отче,

Чашу эту мимо пронеси.

И вдруг Ленка поняла: да, читает, самому себе. Она замерла в нерешительности.

Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути…

Что делать? Уйти, не смущать его? Или уговорить лечь, наконец, спать? Ясное дело – весь день Игорь держался, а сейчас он – один… Сердце у неё сжалось от жалости и тревоги.

– Кто здесь? – Мелихов прервался, почувствовав чье-то присутствие.

Она обречённо выступила вперед.

– Я…

– Ленка?

Он произнес её имя с особенной интонацией. В голосе его было и облегченье, и напряжение одновременно. Надо было что-то сказать, а что – она не знала.

– Ты не спишь? – почему-то шёпотом заговорила девушка.

– Лен, пойди сюда, ко мне, – попросил он, – не разувайся.

Она сделала несколько шагов, вглядываясь в темноту.

– Садись… – послышался голос совсем рядом.

Ленка повернулась и с трудом разглядела темное очертание – Игорь лежал на полу, глядя в потолок. Она застыла на месте.

– Садись, – повторил Игорь требовательно.

Девушка неловко уселась на мат, подложив под себя ноги, как на диване.

– Тебе надо спать… – снова начала она, пытаясь вернуть ситуацию в нормальное, прозаичное русло.

– Ничего. Я просто настраиваюсь, не впервые… Не переживай ты так, Лен. На тебе лица сегодня не было, словно это ты завтра дерёшься.

Она не увидела, но угадала его улыбку.

– Да лучше бы и правда я! – в сердцах произнесла Ленка. – Трудно сидеть и знать, что ничегошеньки от меня не зависит!

– Ну, что ты… – снова произнес он своим загадочным тоном, – от тебя в моей жизни зависит практически всё.

Девушка услышала, как он зашевелился – кажется, сел. Сейчас, когда она не видела его глаз, трудно было сказать, что это – шутка или… Но все его реплики в темноте воспринимались как-то иначе. Внешнего не было, словно разговор шёл на ином уровне, напрямую, душа к душе. Или это снова её фантазии? Только она и была сейчас, как во сне…

– Игорь, мне так страшно! – вырвалось у неё. – Марк бы убил меня за эти слова, но…

– Фигня. Я и так вижу. Мне легче, что есть человек… которому небезразлично.

– Здесь всем небезразлично, – горячо поправила она.

– Но тебе – больше всех? Или – нет?

Девушка промолчала. Что она могла сказать? Разве только признаться.

– Почему ты отказала Серому? – неожиданно спросил он.

На такой бестактный вопрос следовало или отшутиться, или ответить резкостью. Но Ленка не хотелось сейчас ни играть, ни грубить.

– Потому что… так сложилось, – тихо произнесла она и поспешила добавить:

– Но… Серёжа – он очень хороший. Зря ты так с ним.

– Может, и ты зря?

Девушка ясно представила, как Мелихов сейчас недовольно прищурился.

– Может быть, – вызывающе ответила она.

– Белозерцев сказал, у тебя есть кто-то другой. Кто он?

– А этого тебе Белозерцев не сказал? – ехидно ответила Ленка.

Что-то во всём этом было подозрительное – странная информированность, странные расспросы.

– Нет, говорит, ты ему не призналась, – в голосе прозвучала усмешка, но в воздухе повисло напряжённое ожидание.

– Ну и ты обойдёшься, – отрезала девушка.

Чего он добивается? Неужели догадался о её чувствах и хочет вызвать на откровенность? Зачем? Впрочем, неважно, сейчас ей надо быть очень осторожной… Почему, Ленка не знала – просто сработал инстинкт.

Они помолчали. Девушка решила – если допрос продолжится, она уйдёт.

– Лен! Оказывается, помню… Стихотворение-то, – заявил вдруг шеф как ни в чём не бывало.

– Здорово, – она обрадовалась перемене темы, – я весь цикл из «Живаго» люблю.

– «Живаго» не читал. «Свеча» мне ещё нравится.

– Угу… Мне тоже, но больше – «Февраль». А ещё – поздний цикл, где…

– Подожди, – нетерпеливо перебил Игорь. – А вот это?

Он сделал паузу, а потом негромко и слегка отрывисто продекламировал:

– «Сними ладонь с моей груди, Мы провода под током. Друг к другу нас, того гляди, Вдруг бросит ненароком»…

Она замерла – ей померещилось сейчас, что Мелихов сделал какое-то движение к ней, что между ними действительно возникло электрическое поле невероятной силы притяжения.

– Там не так, – Ленка очень старалась не выдавать голосом волнения, – «Друг к другу вновь, того гляди…»

– Ну и что… А у меня будет так, – упрямо ответил Мелихов.

– Нет, я это стихотворение не люблю, – девушка поднялась на ноги.

Руки у неё дрожали, и она ничего не могла с этим поделать.

– Почему? – он тоже встал, и в узкой полоске света, близко-близко возникла его темная фигура.

– Концовка не нравится, – Ленка сделала шаг назад.

– Я не помню концовки…

– «Но, как ни сковывает ночь Меня кольцом тоскливым, Сильней на свете тяга прочь, И манит страсть к разрывам», – быстро произнесла девушка.

– Тогда ты права, это нам не подходит, – спокойно заявил он. – Лена…

Она поняла – что-то должно произойти, сейчас он скажет что-то такое, что всё между ними изменит. Теперь дрожали не только руки – вся она была, словно в лихорадке. Хорошо, что Игорь не мог её видеть. Секунда, две, три…

Но он только хрипло выдавил:

– Нет. Потом… после… Всё после боя. Пошли, я отведу тебя.

Мелихов нащупал в темноте её руку, и конечно, почувствовал, как она дрожит.

– Тихо, тихо, девочка, – проговорил он, сжимая ей кисть.

Ленка слышала в тишине его прерывистое дыхание, чувствовала биение пульса. Игорь разжал ладонь и легко, почти не касаясь, провел кончиками пальцев вдоль её руки – снизу вверх, от кисти до самого плеча, так, что у девушки по всему телу побежали мурашки. Дотронулся до шеи, но вдруг резко отдернул руку.

– Ленка, иди спать, – неожиданно грубо сказал он. – Давай, быстро, уходи отсюда.

Она сразу же пришла в себя, словно очнулась. Сглотнула и произнесла бодрым, неестественным голосом:

– И ты тоже давай. В кровать – быстро!

– Слушаюсь, начальник, – проговорил он с тоскливой усмешкой. – Я сейчас лягу, не беспокойся. Иди, говорю!

***

Встала Ленка раньше всех, собственно, она и не ложилась. И как можно было уснуть? Она лежала и вспоминала каждое слово, каждое прикосновение Игоря и терялась в догадках – что всё это значит. Был серьёзный риск снова заразиться новыми, ещё более соблазнительными надеждами, поверить, что он к ней неравнодушен и окончательно заболеть. Впрочем, она и так была неизлечимо больна им, но хотя бы не теряла при этом чувство реальности.