Брусилов - Сергей Семанов

— Я подчиняюсь воле народа — он вправе иметь правительство, какое желает. Я могу быть не согласен с отдельными положениями, тактикой Советской власти, но, признавая здоровую жизненную основу, охотно отдаю свои силы на благо горячо любимой мною Родины…

Документы о деятельности Брусилова на посту председателя Особого совещания свидетельствуют, что он заботился о благе армии. Выше уже упоминалось о его отношении к программам подготовки командного состава. Позднее им было высказано немало ценных предложений по вопросам строительства Вооруженных Сил Республики Советов.

Особенно точные и глубокие оценки содержатся в докладе Брусилова Особому совещанию 20 декабря 1920 года. Прочитав доклад начальника штаба Второй Конной Армии А. И. Тарасова-Родионова на имя М. В. Фрунзе о дальнейшем использовании освободившихся частей и реорганизации кавалерии, Брусилов самым подробным образом характеризовал этот документ и сделал свои замечания.

В докладе Тарасова-Родионова отчетливо было заметно увлечение ролью кавалерии. Это и немудрено, если вспомнить, какую роль обе конные армии, Первая и Вторая, сыграли только что в боях с белополяками и врангелевцами. И, несмотря на это, несмотря на громкую славу, приобретенную красной кавалерией (и славу заслуженную), Брусилов считал необходимым указать: «Нельзя, конечно, отрицать возможность случайного успеха конной атаки кавалерии, своевременно брошенной на тот или иной боевой участок фронта противника, но при обширных полях сражений нынешнего времени и отсутствии густых строев пехоты ни решения участи сражения, ни тем более выигрыша кампании кавалерия достичь не в состоянии, и таких результатов ожидать от нее было бы неосторожно и даже опасно». Таким образом, Брусилов предостерегал от чрезмерного увлечения созданием очень крупных и чисто кавалерийских соединений.

В то же время Брусилов не отрицал очевидного — возможных успехов кавалерии, но при определенных условиях. «Стратегические удачные действия, — писал он, — оказывались успешными и давали значительные результаты по преимуществу во время гражданских войн, при обширных пространствах для действий и сравнительной редкости населения, и в особенности малочисленности путей сообщения и сети телеграфных и телефонных линий». Необходимо признать, что события 1918–1920 годов на юге нашей страны и роль кавалерии в этих событиях в целом отмечены здесь совершенно правильно.

Брусилов, старый кавалерист, отнюдь не считал кавалерию изжившим себя родом войск, он только ратовал за правильное и осмысленное употребление ее. Позднее, уже в октябре 1923 года, он писал, что новейшие технические средства борьбы в значительной мере отразились на работе конницы, но техника — отнюдь не враг конницы в большинстве случаев, а ее могучий союзник. «Воздушный флот, броневые части, машины огня и другие технические средства, приданные коннице в пределах, допускаемых ее основным свойством — подвижностью, в значительной мере увеличивают ее самостоятельность и тем сугубо облегчают коннице выполнение ею разнообразных и многосложных задач ее на войне».

Поэтому у Брусилова вызывала озабоченность недостаточная оснащенность Красной Армии подвижными техническими средствами. «Наши вероятные противники бесспорно будут богаче нас своей техникой. И потому наше недостаточное еще богатство таковой всего выгоднее компенсировать сильной (своим составом, духом и снабжением) искусной конницей, на развитие и усовершенствование которой должно быть обращено сугубое внимание».

Уже говорилось, с каким вниманием относился генерал Брусилов в годы войны к авиации. В его докладе 20 декабря 1920 года и на этот счет имеются знаменательные высказывания: «Совершенно необходимо обратить особое, усиленное внимание, не жалея ни средств, ни трудов, на самую энергичную постройку воздушных судов вполне современных типов и необходимо твердо помнить, что наша отсталость в этом отношении грозит Красной Армии в будущем, а следовательно, и всей Советской Республике, большой бедой. Героическими усилиями нам необходимо догнать наших возможных врагов и в дальнейшем никак не отставать в развитии этого нового рода оружия». Государственный подход Брусилова к разрешению этого вопроса очевиден, он мыслит, несомненно, как командир Красной Армии, как лицо, сознающее свою ответственность и за судьбу армии, и за будущее страны — Республики Советов.

В этом же докладе имеется и еще одно важнейшее соображение, а именно об авторитете командира: «Для правильной постановки вопроса о командном составе было бы необходимо иметь соответствующий, по своей теоретической и практической подготовке, корпус красных офицеров, начальников во всех отношениях, без института комиссаров. Может быть, эта мера еще преждевременна, никакие же паллиативы тут помочь радикально не могут…» Вопрос о введении единоначалия стоял в Красной Армии после окончания войны достаточно остро, и мера эта, безусловно необходимая в правильно организованной армии, была осуществлена постепенно на протяжении ряда лет. К декабрю же 1920 года противников единоначалия насчитывалось немало, и они занимали видные посты. Поэтому-то и важно отметить прямую и искреннюю постановку вопроса Брусиловым.

На заседаниях Особого совещания, как доказывают документы, он говорил о самых разнообразных и насущных делах Красной Армии. Но, конечно, для Брусилова, старого кавалериста, основной областью приложения своих сил, своего знания и опыта прежде всего оставалась кавалерия. Уже 1 мая 1920 года Брусилов был назначен председателем вновь созданной комиссии по выработке мер по созданию высокопородистых лошадей, необходимых для кавалерии и артиллерии.

После окончания гражданской войны страна наша находилась в крайне тяжелом положении. «Разорение, нужда, обнищание»[32] — так характеризовал его В. И. Ленин. Ни одна страна в мире на протяжении нескольких последних столетий не подвергалась подобному опустошению. Общие потери населения начиная с 1914 года составили более 20 миллионов человек; сумма материальных потерь Советской России превысила 40 миллиардов золотых рублей, то есть больше четверти всего довоенного богатства страны.

Приступив к работе в комиссии, Брусилов сразу же убедился, какие утраты понесло конское поголовье за годы войны. Из 35,5 миллиона лошадей, насчитывающихся в России на 1916 год, теперь осталось менее двух третей. А ведь в то время лошадь была главной, даже единственной тягловой силой в сельском хозяйстве, велика была ее роль в транспорте и, конечно, в армии. Но дело не только в уменьшении поголовья. Особенно тяжело пострадало племенное коневодство: большинство племенных заводов находилось на юге страны, именно там, где три года бушевала гражданская война. Качественный состав кавалерийского поколения ухудшился.