Ковчег спасения - Аластер Рейнольдс

– А что с другим сочленителем? – встревожился он вдруг. – Это Скади?

– Нет, это мужчина. Его ранило, но неопасно. Вскоре он полностью поправится.

– Можно его повидать?

– Не сейчас. Я хочу быть абсолютно уверенным, что он не причинит мне вреда, придя в сознание.

– Так он соврал! – воскликнула Антуанетта. – А ведь уверял нас, что в его голове не осталось имплантатов!

– Он бы держал имплантаты в голове, пока считал их необходимыми, а избавился бы лишь ввиду серьезной проверки. Для разложения имплантатов нужно несколько минут. Потом остаются лишь незначительные следы их присутствия в моче и крови.

– Будьте осторожны! – рыкнул Скорпион. – Чертовски осторожны!

– И почему же я должен остерегаться? – осведомился Эйч.

– А потому! – Свинья подался вперед, свирепо глядя. – Пауки засунули какую-то дрянь и в мою голову, что-то вроде клапана на артерии, и настроили на имплантаты этого гада. Если он умрет, умру и я. Все просто.

– Хм… – Эйч приложил палец к губам. – Вы полностью в этом уверены?

– Я пытался его задушить. И отключился.

– У вас, похоже, очень теплые отношения.

– Как у смертника с палачом. Он-то знает, что у меня в голове.

– Может, раньше этот клапан и стоял, – возразил Эйч, – но мы тщательно обследовали вас и не нашли имплантатов. Скорпион, вам ничто не угрожает. Должно быть, сочленитель приказал клапану рассосаться, прежде чем вы попали сюда.

Скорпион аж рот открыл – чисто человеческий жест изумления и негодования из-за собственной глупости.

– Да нет же!.. Как эта скотина меня…

– Вы могли бы покинуть его в любую минуту, спокойно уйти – и он ничем не смог бы помешать.

– Говорил же мне папа: никогда не верь паукам, – поделилася Антуанетта.

– Уж кому-кому, а мне это объяснять не надо! – огрызнулся свинья.

– Скорпион, это вас обманули, не меня.

Тот презрительно глянул на нее, но промолчал. Должно быть, понимал, что любые слова лишь выставят его в еще менее выгодном свете.

– Скорпион, я говорил правду: вы здесь не в плену, – сказал Эйч уже серьезным тоном. – Я вовсе не восхищаюсь вашими делами. Но мне случалось совершать ужасные поступки, и я знаю: бывают причины, которые для посторонних невидны и непонятны. Вы спасли Антуанетту, и за это я признателен вам – как, полагаю, признательны и все присутствующие.

– Ближе к делу, – проворчал Скорпион.

– Я не сорву ваш договор с сочленителями. Позволю уйти и присоединиться к вашим соратникам в городе. Даю слово.

Скорпион с усилием поднялся с кресла:

– Тогда я пошел.

– Подождите, – произнес Эйч негромко и вежливо, но его голос заставил свинью оцепенеть.

Показалось, будто все сказанное хозяином Замка раньше было просто данью вежливости и лишь сейчас открылось истинное лицо человека, которому лучше не перечить, если речь зашла о делах по-настоящему серьезных.

Скорпион сел.

– В чем дело? – спросил он тихо.

– Слушайте меня хорошенько! – приказал Эйч, сурово глянув на гостей. – Потому что повторять я не стану.

Воцарилась тишина. Кажется, даже молчание Разговорчивых Близнецов стало глубже и напряженней.

Эйч подошел к роялю, сыграл шесть невыразительных аккордов, потом захлопнул крышку.

– Мы живем в примечательные времена. Несомненно, переворачивается страница человеческой истории. Может быть, даже последняя. Наши глупые детские раздоры, бесконечная грызня фракций, смешные маленькие войны скоро утратят всякое значение. Мы дети, забредшие в Галактику, которая принадлежит существам древним и обладающим огромной мощью. Думаю, женщина, жившая в этом доме, была представительницей чуждой нам и очень немолодой расы. Не знаю, что это за раса и какие цели она преследовала. Но посредством этой женщины чужеродное влияние распространилось на сочленителей. И произошло это наверняка потому, что конец истории в самом деле близок.

Клавэйну хотелось возражать, спорить – но все узнанное и понятое им ранее, вкупе с рассказанным и показанным хозяином Замка, делало спор трудным. Увы, Эйч был прав, и оставалось лишь кивать, соглашаясь, и беспомощно мечтать, чтобы судьба человечества сложилась иначе.

– Теперь даже сочленители, похоже, опасаются внешней угрозы, и это тревожит меня, – продолжал Эйч. – Среди нас их представитель, мистер Клавэйн, человек исключительной отваги и чести… – Он помолчал немного, будто ожидал подтверждения своим словам. – Да, мистер Клавэйн, я немало знаю о вас. Изучая вашу биографию, я иногда жалел, что сам не пошел таким же путем. А ваш путь был воистину трудным. Он вел вас между убеждениями и верами, между мирами, между разными расами. И никогда вы не совершали поступки, повинуясь прихоти или эмоциям. Всегда трезво оценивали ситуацию и делали то, что было необходимо в данный момент.

– Я предатель и шпион, – сказал Клавэйн. – Ради достижения победы убивал невинных, оставлял детей сиротами. Это, по-вашему, свидетельство чести и отваги?

– Мистер Клавэйн, бывают злодеи и куда хуже вас, уж поверьте. Но я не хочу делать далеко идущие выводы. Всего лишь указываю: нынешние времена заставили вас совершить немыслимое. Вы изменили сочленителям, проведя четыре века в их рядах. И не потому изменили, что осознали правоту своих врагов, а потому, что осознали собственную неправоту. Вы поняли, хотя и смутно, не различая деталей, что подступило нечто гораздо более важное, чем интересы отдельных фракций, политика и идеология. Сейчас под вопросом существование человечества.

– Откуда вы можете это знать? – спросил Клавэйн.

– Мистер Клавэйн, на «карусели» Новый Копенгаген, в общении с друзьями, вы позволили себе немного красноречия, не думая, что могут услышать посторонние. Но у меня повсюду уши. К тому же я умею сканировать память, как и ваши бывшие соратники. Вы все прошли через мою больницу. Полагаете, я удержался от соблазна немного полюбопытствовать, когда дело касается столь серьезных проблем?

Эйч повернулся к Скорпиону, и свинья невольно вжался в спинку кресла.

– Я принял решение помочь всем, что в моих силах, мистеру Клавэйну.

– Поможете дезертировать? – хмыкнул Скорпион.

– Нет. Какой с того прок? В этой системе у демархистов нет ни единого субсветовика. Уход к ним мистера Клавэйна стал бы напрасной жертвой. Хуже того: если он снова попадет к демархистам, даже моего влияния не хватит, чтобы его освободить. Следует думать о причинах, побудивших дезертировать… Мистер Клавэйн, не могли бы вы рассказать о них сами?

– Вам ведь уже известно главное?

– О чудо-оружии? Да.

Клавэйн кивнул, не зная, победил он или разбит наголову. Теперь осталось лишь рассказать.

– Я хотел убедить демархистов, чтобы отправили экспедицию за «адским» оружием и завладели им до того, как оно попадет в руки Скади. Эйч прав: у демархистов даже нет субсветовика. Мой поступок был глупостью, попыткой убедить себя, что я делаю все возможное.

Застарелая усталость наконец одолела, заполнила душу холодным отчаянием. Он посмотрел на гостей так, словно хотел извиниться.

– Увы, вас привело сюда скудоумие отжившего свое старика. И его напрасные усилия.

Эйч подошел сзади к креслу, положил руки на плечи сочленителя:

– Мистер Клавэйн, не сожалейте о своем поступке.

– Но ведь нельзя ничего поделать. Все напрасно.

– Вы же говорили с демархистами. Что они сказали насчет корабля? – спросил Эйч.

Клавэйн вспомнил разговор с Перо и Сандрой Вой.

– Сказали, что кораблей нет.

– И?

Клавэйн рассмеялся – невесело, над самим собой.

– Заверили: если очень понадобится корабль, его раздобудут.

– Вполне возможно, они бы и раздобыли со временем, – заметил Эйч. – Но какой вам с того толк? Демархисты слабы, истощены, продажны. Они устали от войны. Если захотят обзавестись субсветовиком, я препятствовать не стану. В конце концов, не важно, кто именно завладеет оружием – лишь бы не сочленители. Но смею полагать, кое-кто другой справился бы лучше демархистов. В особенности если этот другой владеет технологией, какой уже располагают и сочленители.

– И кто же этот другой? – спросила, улыбаясь, Антуанетта.

– Но у вас тоже нет субсветовика, – возразил Клавэйн, глядя на хозяина Замка.

– Нет. Но, в отличие от демархистов, я знаю, где его взять. В нашей системе находится немало кораблей ультра. Если постараться, можно завладеть одним из них. К слову, я уже разработал план захвата – на случай, если в этом возникнет необходимость.

– Чтобы отбить корабль у ультранавтов, нужна армия, – сказал Клавэйн.

– Да, – проговорил Эйч с некоторым удивлением, будто ему самому такая мысль не приходила в голову. – Именно армия. – Он посмотрел на свинью. – Скорпион, ведь правда, нам нужна армия?

Скорпион внимательно выслушал план Эйча. Угнать звездолет – неслыханная дерзость. Но, как справедливо заметил Эйч, банды свиней, объединившись, уже творили дерзейшие преступления, пусть и меньше масштабом. Свиньи отнимали у правительства целые районы Мульчи, хотя «правительством» эту горстку бессильных людей называли лишь в насмешку. Свиньи сорвали все попытки Феррисвильской конвенции залезть в городское чрево, в трущобы, и ударили в ответ: вместе с союзниками оборудовали базы в Ржавом Поясе. Эти сообщества, плюющие на конвенцию, «правительство» решило попросту не показывать на карте, делая вид, что занятые гангстерами спутники остались заброшенными после эпидемии. Но оттого гангстерские анклавы не сделались менее реальными, да и жилось на них, в общем-то, лучше, чем на спутниках под властью конвенции.