Измена. Закрывая гештальты - Дора Шабанн

мой не здесь. Поэтому улыбалась, благодарила за внимание, но в душе уже планировала обратную дорогу.

И вот, после завершения обязательных мероприятий мы, наконец, отправились обедо-ужинать.

Устроились в уютном ресторанчике с террасой в историческом центре, сделали заказ, и пока Кир с Котом спорили над шансами команды-соперника в ближайшей игре навалять сыночкиной шайке-лейке от души, я с улыбкой смотрела на своего мужа. Глеб хитро сверкал глазами и протягивал мне сюрприз — мою новую изданную книгу, ту самую, омытую моими слезами «Чертову дюжину свиданий», открывающую серию под названием «Невозможного нет».

Поблагодарила и поцеловала мужа, сунула нос в оглавление и хмыкнула:

— Брачную ночь я добавила, как ты и хотел. Пляж пусть останется фантазией, баню ты мне устроил более чем вдохновляющую…

— Я понял, любимая, — муж поцеловал в макушку, наклонился ниже, укусил за мочку уха и шепнул, — обратно Кот с Киром поедет, а мы на нашем новом синем транспорте заедем кое-куда. Знаю я одно чудное местечко в Валдайском нацпарке. Тебе понравится…

Притянула мужа ближе и тихонько согласилась:

— Обязательно надо посмотреть.

Оглянулась, прислушалась к себе. Что там еще осталось из заноз?

Вчера вот забегали вечером к нам в отель Анфиска и активистки «Клуба Первых Жен»: натащили подарков, принесли ворох сплетен, напоздравляли от души, а на прощание хором заявили:

— Любовь творит чудеса. Выглядишь сейчас лучше, чем предыдущие лет десять.

Закрыв дверь, уставилась в зеркало.

— Красавица моя, медовая моя девочка, твои ведьмы тебя чем-то расстроили? — из соседнего номера, где жили Кот и Кир, появился Глеб и обнял меня, укрыв от всего мира.

Снова. Как делал это всегда.

Прижалась крепче к любимому мужу, вдохнула ставший родным бодрящий запах «Гермес Ветивер» и поняла: в моей жизни было много горького, больного и страшного.

Но оно прошло. Я выдержала, обдумала, сделала выводы.

И пошла дальше.

Да, мы не можем предсказать будущее. Но и вместо полноценной жизни из-за своих страхов и негативного опыта лишь существовать «в ожидании чудес невозможных» — глупо.

Чтобы там впереди меня ни ждало — я справлюсь.

Теперь я знаю это точно.

Улыбнулась встревоженному Глебу:

— Нет, они передавали тебе комплименты. По мне, говорят, заметно, что ты творишь чудеса.

И мой личный волшебник, вдохновленный неожиданной похвалой, тут же подхватил меня на руки и унес в спальню. Освежить впечатления.

И вот сейчас, после эмоционально насыщенного и все же утомительного дня, именно эти вчерашние впечатления, а еще Глеб рядом — то, что поддерживает меня до сих пор в рабочем состоянии.

Но мысли в голову усталую лезут странные.

Или это Петербургом навеяло?

Наш город прекрасен, но вот ассоциации в последнее время у меня с ним были такие себе.

Измена.

Чем это было для меня после двадцати лет брака, при наличии двоих детей?

Петардой, рванувшей под моей унылой, обычной, давно устоявшейся и устроенной скучной жизнью.

Она пробудила меня, встряхнула и придала такого ускорения, что я, то выплывая, то мчась вперёд, по инерции, успела разобраться со всеми своими неоднозначно завершенными отношениями, а также проблемами детства и воспитания.

Что же я обрела?

Невозможное.

Невероятное.

Всеобъемлющее.

Целый мир и еще двух бесконечно важных людей в придачу.

И это удивительное ощущение гармонии и спокойствия в душе.

Вот сейчас, устроившись в удобном кресле на террасе ресторана и глядя на Глеба, сидящего рядом на корточках, поглаживающего мою солидно раздавшуюся талию и серьезно разговаривающего с моим, уже начавшим округляться животиком, я от души мысленно говорю бывшему мужу:

— Рома, спасибо! Сама я никогда бы не рискнула узнать, есть ли жизнь на Марсе после сорока.

Глава 81

Когда находишь свой путь

'И от всякого, кому дано много, много и потребуется,

и кому много вверено, с того больше взыщут…'

Евангелие от Луки 12:47

Лера

Как любой ребёнок, чья семейная система вдруг рухнула в одночасье, при разводе родителей я серьезно прифигела.

После папиной выходки со всем последовавшим за ней натуральным свинством, я постоянно пребывала в состоянии изумления.

Сначала Кот устроил нам цирк, от которого мама чуть не слегла, а я изо всех сил сдерживалась, чтобы не оттаскать паршивца за ухо.

Следом эта папина сучка малолетняя вылезла со своими наездами.

Потом бабушка Алена и дядя Андрей поколебали мою уверенность, что в нашей большой семье все взрослые — нормальные, адекватные люди.

Далее уже пошел мастер-класс от маменьки моей на тему: «Держи осанку». Ох и пригодилось мне это все.

Хорошо, что в бушующем море наших около-семейных разборок были некие незыблемые фигуры: дед Коля (вот до земли ему поклон!), тетя Фиса с дядей Марком, мамины подружки из их занятного клуба.

Да это, собственно, и все.

Ну, потом Кот словил бумерангом по лбу и очухался, хвала богам:

— Лер, а мама точно меня простила? — спрашивал он у меня с тех пор, как вернулся, примерно раз в неделю.

Беспокоится.

Глупый он еще, но, надеюсь, с возрастом это пройдет, хотя, как часто вздыхает мама: «В жизни мальчика первые сорок лет самые трудные».

Ей лучше знать, мальчиков для сравнительного анализа у нее теперь достаточно.

Сейчас верится с трудом, но тогда, весной, было действительно страшно. Мама, конечно, сильная, но когда одна гадость следует за другой — это ужасно.

Жуть на работе, давление, родственный прессинг — то, что серьезно повлияло на ее состояние, мировосприятие и отношение к людям.

Она как будто заледенела изнутри. Стала такая красивая, сияющая, вежливая и очень холодная. Игорь этот тут же рядом образовался. Вообще-то, я его понимала, но нам с Тигрой он не нравился. Когда отвалился за ненадобностью, мы порадовались.

Я поэтому к ней с Арсением и не лезла. Потом-то поняла, что зря, но тогда верила, что так правильно. Дура была.

Хотя, то, что мы все же в Новгород переехали — это однозначно к лучшему.

А потом пришел мой черед хлебнуть из лужи «истории про первую любовь». Никогда не забуду, что именно мама удержала меня от кучи глупостей, но и отцу спасибо: если бы не развод и разъезд родителей, то мама не сидела бы дома и не следила бы за нашим состоянием и передвижением.

— Лер, я понимаю твое желание все уточнить и прояснить, — сказала мне она, когда я была готова нестись в Москву, к любимому, хоть пешком.

Вот честно, если бы запретила, я бы ушла. Тайком, но обязательно