Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова

на двоих. Второй рывок, и я опять оказалась опрокинута на одеяло, а Тисон навис надо мной, перехватывая управлением процессом, каждым толчком вжимая меня в перину. Я лишь выгибалась сильнее, подозревая смутно, что вновь впиваюсь ногтями в мужские плечи.

В пропасть мы тоже сорвались почти одновременно. Яркое, безумное падение – или полёт? – вдвоём, в тесных, жарких объятиях друг друга. И время замерло, позволяя пусть и недолго, но ни о чём не думать.

* * *

Тяжесть сотворённого обрушилась на меня утром.

Спросонья я не сразу сообразила, кто посапывает мирно рядом со мной. Ещё и руку на меня закинул хозяйским жестом и к себе поближе подгрёб. Жизель всегда ухитрялась оставаться на своей половине постели, на мою не посягала, и оттого сонный мозг никак не мог сложить уже привычные представления о пробуждении с изменившимися реалиями нового дня. Я скосила взгляд на постороннюю руку, возлежащую поверх одеяла, и поняла, что она, рука, мужская. Медленно, осторожно попыталась перевернуться с бока на спину, что оказалось не так-то легко сделать, находясь под чужой конечностью.

Тисон.

Спит себе рядышком преспокойно, на животе лёжа и уткнувшись щекой в подушку. Выражение повёрнутого ко мне лика умиротворённое, расслабленное, впору картину писать. Можно подумать, он этой ночи полжизни ждал и наконец получил страстно желаемое. Хотя… в свете десятилетнего целибата не так уж это далеко от истины.

В памяти всплыла наиболее яркая, содержательная часть оной ночи, и я отвернулась, сама уткнулась в свою подушку и приглушённо застонала.

Я изнасиловала безбрачного рыцаря.

Нет, он, конечно, не очень-то и против был…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ладно, значит, совратила.

Детинушку здоровенную двадцати девяти годков от роду.

Боже…

И собственно ночью всё нормально было, казалось, так и надо, даже нужно, жизненно необходимо, будто воздух, а иначе…

А иначе что?

Отлепившись от подушки и убедившись, что Тисон не среагировал на мои отнюдь не эротичные стоны, я приподняла его руку и попробовала вылезти из-под одеяла. Тоже медленно, осторожно, чувствуя себя сапёром при разминировании, почти что ползком и с постоянной оглядкой на мужчину выбралась из-под руки, положила её на освободившееся место у подушки. Тисон шевельнулся, вынудив меня испуганно застыть, но вроде не проснулся, только подушку приобнял. Выждав несколько секунд для верности, я передвинулась к краю постели, спустила ноги на ковёр. Ночная сорочка обнаружилась не сразу, пришлось встать ив панике пометаться вокруг кровати. И когда я подобрала белую ткань, услышала шаги.

Жизель вернулась?

Или Кили? Хотя не рановато ли для прихода служанок?

Ведущая в гостиную дверь так и осталась нараспашку и потому приближающиеся шаги прозвучали особенно чётко.

Похоронным маршем.

Я выпрямилась и принялась в спешке натягивать сорочку. Разумеется, тут же запуталась в длинных рукавах и надела её задом наперёд.

– Алия? – раздался голос Эветьена и спустя удар сердца он появился в проёме, одетый как обычно, причёсанный и аккуратный до неприличия, словно не сопровождал императора этой ночью по очередным злачным местам.

За моей спиной на кровати вновь зашевелился Тисон, пробормотал что-то и я, не дожидаясь публичной расправы, сбежала – в ванную комнату как в единственное место, где можно было спрятаться. Закрыла дверь и привалилась спиной к створке. Сфера в ванной зажигалась сама, стоило переступить порог, озаряя всё просторное помещение ровным светом.

Вот теперь точно дура. О чём я только думала?! Неужели действительно полагала, что сейчас мы с Тисоном переспим разочек на прощание и разойдёмся, а Эветьен ни о чём не узнает? Тисон вернётся в храм, я выйду замуж за Эветьена, и все мы будем жить долго и счастливо?

Из-за двери долетели голоса и шорохи – наверное, Тисон встал с кровати, – но слов разобрать не удалось. Во всяком случае, голос не повышали, и звуков борьбы не доносилось. Впрочем, с чего бы Эветьену морду брату бить из-за какой-то дурной иномирянки с нетвёрдым моральным компасом? Какие бы недоразумения между ними ни приключались, они действительно были друг другу много ближе, чем можно ожидать в здешних реалиях, и обрывать эту родственную связь ради ненастоящей фрайнэ, прыгающей из койки в койку со скоростью горной козы?

Я сползла по створке на пол, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

Дура. Как есть дура.

И ничего-то уже не исправишь. Стыдно и страшно до одури, до зябкого пронизывающего холодка, до щемящего осознания сотворённого.

– Алия? – оклик Эветьена смешался с требовательным стуком в дверь.

Я вздрогнула и сжалась. Вот и подкрался пушной северный зверёк… персональный.

– Почему ты так её называешь? – прозвучал удивлённый голос Тисона. – Я понимаю, почему Лия, но почему Алия?

– Она разве тебе не рассказала?

– Не рассказала чего?

– Алия, открой дверь, – Эветьен не удостоил брата ответом. – Я знаю, что ты возле неё сидишь.

Догадливый какой.

– Мне бы не хотелось вытаскивать тебя из купальни силой.

Что ж…

Если помирать, то с музыкой.

Поднявшись с пола, я развернулась лицом к двери, несколько секунд прислушивалась к тишине за ней и наконец резко распахнула. Тисон успел надеть штаны и теперь на пару с братом стоял по другую сторону порога. Оба Шевери смотрели на меня выжидающе, обеспокоенно, с искренним недоумением мужчин, не понимающих, как женщина может устраивать истерику из-за столь неважной, по их мнению, мелочи.

– Ну вот она я, иномирянка с пониженной социальной ответственностью, невоспитанная, легкомысленная и сексуально озабоченная, – заявила я с каким-то полудетским вызовом, который не понравился даже мне. Но и остановиться, подобрать правильные, уместные слова я не могла. – Сначала с одним братом переспала, через неделю – с другим. Мы, попаданки, такие – нам сразу целый мужской гарем вынь да положь, иначе сочтём, что попадание не удалось.

– Поэтому со следующей ночи ты спишь в моей постели, так хоть какая-то надежда, что я буду знать, где ты и с кем, – выдал Эветьен непререкаемым тоном, взял меня за руку и дёрнул на себя, вынуждая фактически вывалиться из ванной ему на грудь. Я попыталась отстраниться, но Эветьен удержал, чуть сильнее сжал мои пальцы. – Постой спокойно, мне надо проверить твоё состояние.

Я застыла в его объятиях, покорно ожидая окончания экзекуции. Тисон буравил меня помрачневшим взглядом, и я не находила сил, чтобы посмотреть на него прямо. Только украдкой, воровато.

– Странно, – произнёс Эветьен спустя мучительно неловкую минуту. – Никаких следов внешнего воздействия. Ты уверена, что шар попал в тебя?