Юность в кандалах - Дмитрий Великорусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Баня на зоне, как и в тюрьме, полагалась раз в неделю. Имея свой пропуск, я стал ходить туда каждый день. С утра, вместо зарядки, шёл в клуб, где никого кроме меня не было. В ТБУ был магнитофон, где Матвей постоянно слушал шансон на аудиокассетах. Москва больше предпочитал электронный хардкор, а под настроение мог включить и метал, но, когда он освободился, в ТБУ играл один и тот же блатняк. Приходя утром вместо зарядки, я включал Slayer или металлику и занимался спортом, отжимаясь от пола и подтягиваясь на турнике за сценой. До этого я занимался только в локалке, где так же стоял турник. После тренировки шёл с отрядом в столовую, и возвращался на работу.
В ТБУ я появлялся регулярно, но уже в свободное время. С новой должностью работы было немало. Секретаря у меня пока не было, поэтому помимо своих новых обязанностей, я продолжал заполнять журналы. По понедельникам нужно было совершать обход. Я брал с собой председателя СФСР колонии молдаванина Викола, мы одевали красные повязки СКК на рукава и шли по баракам. В отрядах я проверял своевременно оформленную наглядную агитацию и делал для себя пометки.
Некоторым отрядам было плевать на балльную систему, и они, хоть и оформляли стенды, но без особого энтузиазма. Но были отряды, которые гнались за итоговым первым местом. Одним из таких отрядов был первый, где председатель СДП отряда взвалил на себя так же обязанности СКОшника, гоняя отрядных активистов, чтобы те выполняли всё на высшем уровне. Козёл он был редкостный, постоянно во время обходов спрашивал у меня, есть ли косяки со стороны их отряда, и было видно, что даже отрядные активисты его боятся. Председатель СД первого отряда ходил ко мне в СКК каждый день и постоянно старался выслужиться. Так как в первом отряде жили те, кто работал в жилке, включая художников, я регулярно запрягал их председателя делать различные оформления стендов на территории колонии. Например, на 23 февраля 2009-го года, они на заказ нарисовали мне огромный плакат на стенд у клуба, где ВДВ-шник с автоматом Калашникова в руках бьёт ногой ваххабита с гранатой. Снизу была подпись: «С Днём Защитника Отечества!». На самом деле оригинал рисунка был другой, изначально мне его рисовали на заказ, и хранился он в уменьшенном варианте у меня в клубе на память. Вместо ВДВшника там был скинхед. За свою работу и своевременное качественное оформление стендов первый отряд стабильно выходил по баллам на первое место. Из-за этого у меня случались небольшие конфликты с активистами моего отряда, которые считали, что, если я живу в их бараке, то и отряд, значит, должен был быть на первом месте. Но я считал, что несправедливо сдвигать с заслуженно лидирующего места тех, кто его заработал честным трудом. В том числе (зная бл*дей их отряда) потом и кровью. Поэтому выставлять баллы «по блату» мне не позволяла совесть. В клуб приходили и СКОшники других отрядов, которые пытались меня задобрить различным гревом, но я был неподкупен. Хотят на первое место — пусть делают свою работу. Раз пошли в активисты, то пусть жизнь мёдом не кажется, а то некоторые из них надели косяк, чтобы зад был в тепле.
Встав на должность, я понимал, что у меня теперь есть все возможности по урегулированию режима на зоне. Учитывая, что моя секция была второй по влиятельности в колонии после СДП, я мог как закрутить гайки, так и ослабить. Гадиной я не был никогда, и прекрасно помнил, как меня промотал режим, поэтому решил использовать все возможности для разморозки лагеря. Первым делом я созвал всех отрядных председателей секции досуга и поставил их в курс, что выгонять мужиков на сцену против их воли отныне запрещено. Предупредил, что тех активистов, кто посмеет это сделать, я буду заводить за сцену клуба и бить грифом от штанги.
— Выгоняйте чуханов, выгоняйте петухов! — строго говорил я. — Если мужик сам захотел выступить, то пожалуйста. Но если узнаю, что кто-то через пресс выгнал мужика выступать, заведу за сцену и так отх*ячу, что будете выползать оттуда!
До меня в зоне такое практиковалось: так как каждые выходные проходили всевозможные клубные мероприятия, некоторые отрядные председатели СД частенько заставляли выходить на сцену мужиков из массы. Те с неохотой, боясь избиения в отряде, подчинялись. Я этот беспредел пресёк разом. Меня все услышали, и больше такого замечено не было.
Затем, со временем укрепившись в должности, я переговорил с Сорокиным и договорился, что ежедневные лекции в клубе нужно заменить просмотрами познавательных видеоматериалов в отрядах. Дело в том, что каждый день в клуб сгоняли все отряды, приходил дежурный вертухай и читал лекцию, которую я ему давал. Лекции были одни и те же, и зеки, которые находились в колонии давно, знали их наизусть. Да и слушал лекции мало кто, мусора читали их обычно невыразительно, бубня себе что-то под нос, а зеки еле сдерживались, чтобы не уснуть. Лекции были в основном на социальные и исторические темы, а также о профилактике преступлений и вреде наркотиков. Все файлы с лекциями хранились в коробке в кабинете СКК и были распечатаны на листках А4. Один раз читал лекцию даже я. Мусор, который должен был читать лекцию, охрип и попросил меня сделать это за него. Я сказал, что он будет мне должен, и вышел за трибуну. Лекцию я выбрал о Третьем Рейхе, благо такая уже была. Предварительно отредактировав её, я читал её с трибуны и было видно, что некоторым зекам стало интересно. Я хотя бы, в отличии от мусоров, старался читать для них, а не для себя.
Сорокин моё предложение сначала не принимал, но мы нашли компромисс и оставили две лекции в неделю вместо пяти. Затем начальник отряда СУСа загнал мне диски с лекциями профессора Жданова о вреде алкоголя, и я начал крутить их по отрядам во время видеопросмотра. Это помогло мне убедить Сорокина, что у нас новые видеоматериалы, которые действительно будут полезны зекам, а эффективность лекций совершенно нулевая, и он согласился. В итоге лекции отменили вообще, а просмотр соблюдался не везде. Например, в нашем четвёртом отряде Акопян на видеопросмотры сгонял отряд в КВР, но включал какой-нибудь фильм. Только в том случае если зек, стоящий
