Давай никому не скажем - Агата Лель

— Ну, конечно. Вот, это от температуры, а это от горла, — выдавив из разных пачек по таблетке, положил разноцветные пилюли мне в раскрытую ладонь.

Буквально оторопев от происходящего, послушно проглотила лекарство. Даже не посмотрела, что это. Или это высшая степень доверия, или форменный идиотизм.

На самом деле чувствовала я себя и правда плохо: голова разболелась ни на шутку, переносицу ломило, отдавая в виски. Типичное простудное состояние, в такие моменты хочется лечь под теплое одеяло и, отвернувшись носом к стенке, видеть десятый сон.

Ян сел на соседнее кресло, закинул ноги на пуфик и включил кино. Монотонные звуки убаюкивали, веки становились все тяжелее.

Мне было неудобно от всего происходящего: пришла и развалилась под пледом как у себя дома, осталось подушку попросить. Но разбитое состояние пересилило муки совести, и едва закончились титры, я медленно погрузилась в сон.

Проснулась от того, что кто-то легко дотронулся до моей щеки. Настолько невесомо, что на долю секунды показалось, что это мне просто приснилось. Но нет, я абсолютно точно ощущала на коже чью-то теплую ладонь. Неохотно разлепив свинцовые веки, увидела перед собой Яна: тот сидел напротив, обнимая спинку стула.

— Я уж думал, что вы ночевать тут собрались, — мягко улыбаясь, прошептал он.

— Ох, прости, я... я сама не заметила, как уснула, — скинув с ног плед, резко выпрямилась, чуть не свалив с подлокотника пустую чашку. Когда я засыпала, то точно держала ее в руках. Да и плед лежал на коленях, а когда проснулась, тот был надвинут до самых плеч.

— Это все мамин чай, ну и пара таблеток снотворного, которые я вам подсунул.

— Что? — ужаснулась я.

— Шутка. Не пугайтесь так, я же не маньяк, — в прищуренных глазах плескалась ирония. Но не злая, теплая, как только что сброшенный плед.

— Никак не привыкну к твоему специфическому чувству юмора. Сколько сейчас времени? — кинула взгляд на настенные часы. — Уже начало восьмого?! О, господи!

— Именно, вы проспали все занятие. Надо сказать матери, чтобы подыскала другого, более ответственного репетитора.

— Ну я же извинилась! Пожалуйста, только не рассказывай Нонне...

— Яна Альбертовна, это тоже была шутка, — перебил он и, протянув руку, убрал мне за ухо выпавшую прядь волос. — Вам уже лучше?

— Да, немного, — пролепетала, приходя в себя от смелости его жеста. А ведь и правда стало лучше: головная боль ослабила тиски, и температура как будто бы спала. Но в его присутствии меня все равно лихорадило, и уже не простуда была тому виной.

Я смотрела на него в нескрываемом изумлении, сегодня он снова был совсем другой: заботливый, без налета никому ненужного пафоса. Вдруг совершенно неожиданно он накрыл мою ладонь своей рукой, и я вспыхнула, ощущая жар его кожи.

— Ян, там таксист уже заждался, — Карина без стука открыла дверь и уставилась на наши руки. Я резко выдернула ладонь, подскочила с кресла и торопливо засобиралась.

Пальцы тряслись и совершенно не слушались, книга никак не могла попасть в нужное отделение сумки, ручки рассыпались на пол.

Боже, как стыдно! Что она теперь подумает? А если матери расскажет?

Ошарашенно моргнув, девочка хмыкнула, после чего вышла.

— Ты вызвал такси? Не нужно было, я бы доехала на автобусе. Мне и так дико неудобно... — пролепетала, вынимая из-под кровати закатившийся карандаш.

— Если хотите, скажу отцу, чтобы вычел сумму из вашего гонорара.

— Снова шутишь? — поддела, скрывая улыбку. — Вы мне и так слишком хорошо платите за то, чтобы я пила чай и спала.

— Ну я же говорил, что это будут самые легкие деньги в вашей жизни.

Сегодня я покидала их дом в еще более растрепанных чувствах. Запахнув плотнее пальто, торопливо семенила по вымощенной красным кирпичом дорожке, ощущая на своем затылке его пристальный взгляд. Не хотела этого делать, но все-таки обернулась: Ян стоял на пороге, засунув руки в карманы джинсов. Легкий ветерок играл в его непослушных волосах, заставляя сердце стучать с утроенной силой.

Он не ушел, пока я не закрыла за собой дверь.

Что за чертовщина со мной происходит? Сегодняшний вечер словно что-то во мне перевернул, задел какой-то важный нерв.

Почему-то совершенно не к месту вспомнила Тимура и подумала о том, а как бы повел себя он, узнав, что я заболела? Стал бы он ухаживать, готовить чай?.. Мысли о нем показались странными и даже какими-то предательскими по отношению к парню, который стоял на пороге, провожая меня внимательным взглядом.

— О, это снова вы. Ну, привет, — уже знакомый таксист смолил сигарету, облокотившись о свою «ласточку».

Разговаривать с ним не было никакого желания. Не слишком вежливо молча прошла мимо и забралась в пропахший табаком салон. Разочарованный водила затушил окурок и с кислой миной неохотно занял свое место у баранки. Увы, почесать языком у него не получится — собеседник я сегодня так себе.

Едва подъехав к бараку, увидела у дома машину Тимура. Вот только его мне сейчас не хватало! Ужасно не хотелось его видеть, разговаривать, что-то придумывать и оправдываться. Только не сейчас.