Машина пространства. Опрокинутый мир - Кристофер Прист
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне даже не снилось, что истребление человечества ведется с таким размахом, – сказал он, покачав головой.
– Мы позволили себе забыть о том, – заметил я, – что каждое чудовище ежедневно требует человеческой крови. Чем дольше мы разрешим марсианам оставаться в живых, тем дольше будет продолжаться эта страшная бойня.
Амелия безмолвно стиснула мою руку.
– Медлить нельзя, – решительно сказал мистер Уэллс. – Надо продолжать уничтожать их до тех пор, пока не прикончим всех до последнего.
– Но где же марсиане? – удивился я. – Мне думалось, Лондон ими кишмя кишит.
Мы осмотрелись – в который раз, – но единственной приметой, напоминающей о пришельцах, были одиночные столбы дыма там, где до сих пор горели дома.
– Ничего, отыщем, – сказал мистер Уэллс, – сколько бы времени это ни отняло.
– А если их уже нет в Лондоне? – спросила Амелия. – Как знать, не считают ли они свою миссию здесь завершенной? Что, если в данную минуту они разрушают Берлин или Париж?
Ни я, ни мистер Уэллс не могли ей ничего ответить.
– Нам остается одно, – заявил я, – выискивать их и умерщвлять. Если они покинули Лондон, отправимся за ними в погоню. Другого выхода у нас нет.
Мистер Уэллс, не скрывая раздражения, смотрел вниз, на улицы Уондсворта; этот самый безобразный из пригородов Лондона марсиане по какому-то необъяснимому капризу обошли стороной, хотя здесь, как и повсюду, было безлюдно. Потом наш пилот решительно переключил рычаги и взял курс на центр столицы.
2
Из всех переброшенных через Темзу мостов Вестминстерский менее других зарос красной травой, и мистер Уэллс совершил посадку в самой середине его проезжей части. Теперь для того, чтобы приблизиться к нам, любому марсианину пришлось бы перейти реку, а следовательно, мы могли заметить врага заблаговременно, включить машину пространства и скрыться.
Перед тем мы целый час летали над южными окраинами Лондона. Никакими словами не передать ужасного запустения, которому мы стали свидетелями. То, что пощадили тепловые лучи, удушил черный дым, а там, куда не добрались ни огонь, ни дым, расползлась хищная красная поросль, подминающая под себя решительно все.
На всем пути мы не встретили ни души, если не считать голодного изувеченного пса, который ковылял на трех лапах по улицам Лэмбета. Темза была забита мусором, там и сям виднелись опрокинутые лодчонки. Ниже Лондонского моста по прихоти прилива застряло на плаву до десятка трупов – они белели у входа в Суррейские доки, покачиваясь на волне.
Далее, до самого Вестминстерского моста, мы летели по известным ориентирам. Лондонский Тауэр марсиане не тронули, но его зеленые газоны превратились в карминовые джунгли. Изящные линии Тауэрского моста, который почему-то остался разведенным, также были оплетены прядями инопланетной травы. Купол собора Святого Павла возносился, невредимый, над более низкими постройками Сити. Увы, нас ждал удар: миновав собор, мы увидели в западной его стене огромнейшую дыру.
И вот наконец, изрядно подавленные пережитым, мы приземлились на Вестминстерском мосту. Мистер Уэллс выключил поле четвертого измерения, и мы вновь вдохнули воздух Лондона, услышали его шумы и запахи.
Запахов было не перечесть: непривычный и неприятный запах осадка, выпавшего после черного дыма, горьковатый металлический – красной поросли, тошнотворно-сладковатый – гниющей плоти, прохладное солоноватое дуновение реки, тяжелый дух от расплавленного летним солнцем гудрона.
А вот что касается шумов…
Над Лондоном висела тягостная тишина. Под мостом чуть слышно плескалась вода, порой к нам доносился треск и шорох красных побегов, в изобилии растущих вдоль парапета. Но ни цокота копыт, ни скрипа колес, ни криков, ни возгласов, ни стука шагов.
Прямо перед нами высился Вестминстерский дворец, увенчанный башней Большого Бена и неповрежденный. Стрелки часов замерли на семнадцати минутах третьего.
Мы сдвинули автомобильные очки на лоб и вышли из машины пространства. Амелия и я остановились у перил, глядя на Темзу выше моста. Мистер Уэллс отошел немного подальше и стал глубокомысленно созерцать поросль, заполонившую набережную королевы Виктории. Во время нашего путешествия по объятому смертью городу мистер Уэллс хранил задумчивое молчание, да и теперь, пока он одиноко стоял, всматриваясь в ленивое течение реки, плечи у него ссутулились, а лицо было исполнено печали.
Амелия взяла меня за руку и на мгновение прильнула к моему плечу.
– Эдуард, какой ужас!..
Я угрюмо пытался уловить вокруг хоть какой-нибудь ободряющий штрих, хоть какой-нибудь намек на жизнь, но повсюду царили опустошение и тишина. Никогда прежде не доводилось мне видеть над Лондоном столь ясное, непрокопченное небо; но можно ли считать это достаточным утешением, когда в руины повергнута одна из величайших столиц мира?
– Скоро то же самое будет повсюду, – тихо произнесла Амелия. – Мы полагали, что сумеем одолеть марсиан. Мы заблуждались, хоть и умертвили жалкую горстку. Труднее всего смириться с мыслью, что все это – дело наших рук. Это мы с тобой, Эдуард, навлекли на мир такую беду.
– Нет, – отозвался я без промедления. – Нам не в чем себя упрекнуть.
Я ощутил, как напряглась в ней каждая жилка.
– Мы не вправе сложить с себя вину.
– Послушай, – сказал я, – марсиане начали бы вторжение на Землю независимо от того, приняли бы мы с тобой участие в нем или нет. Мы видели, с каким размахом они задумывали свое нашествие. Утешайся тем, что до Земли долетели только десять снарядов. Затеянное тобой восстание помешало чудовищам полностью претворить свои замыслы в жизнь. То, что мы наблюдаем вокруг, ужасно, но, пойми, могло быть еще хуже.
– Наверное, ты прав.
Однако, помолчав некоторое время, она продолжала:
– Эдуард, мы должны, мы обязаны вернуться на Марс. Пока чудовища сохраняют власть над этой планетой, земляне не вправе ни на секунду ослабить бдительность. Чтобы попасть туда снова, у нас есть машина пространства – ведь если удалось смастерить такую машину в спешке, в исключительных обстоятельствах, то можно будет создать и другую, гораздо более мощную, способную вместить, скажем, тысячу солдат. Я ведь обещала марсианскому народу вернуться. Пришла пора сдержать обещание.
Вслушиваясь в слова Амелии, я понял, что обуревавшие ее на Марсе страсти уступили место спокойной решимости.
– Настанет день, и мы вернемся на Марс, – сказал я. – Иного выхода я и сам не вижу.
На время разговора оба мы забыли про мистера Уэллса, но сейчас наш друг-философ повернулся и медленно направился в нашу сторону. Я обратил внимание, что за те минуты, пока он был предоставлен самому себе, в его внешности произошли разительные перемены. С плеч у него точно свалилась тяжелая ноша, глаза сызнова обрели блеск.
– У вас обоих разнесчастный вид! – воскликнул он. – А между тем для этого нет никаких оснований. Мы свое дело сделали. Марсиане никуда не уходили, они по-прежнему в Лондоне. Битва завершена, и мы победили!
3
Услышав столь неожиданное заявление, мы с Амелией в недоумении уставились на мистера Уэллса. А он
