Совершенный робот (Сборник рассказов) - Айзек Азимов

Робертсон угрюмо жевал бутерброд. Конечно, три четверти миллиона корпорацию не разорят, но и эти деньги лишними не назовешь. К тому же, неблагоприятная реакция общественного мнения в случае проигрыша процесса обойдется в конечном итоге еще дороже.

– Зачем им понадобилось так обсасывать вопрос о том, как Изи попал в университет? – раздраженно спросил он. – Чего они этим собираются добиться?

– Видите ли, мистер Робертсон, – спокойно ответил адвокат, – судебное разбирательство напоминает шахматную партию. Выигрывает тот, кто сумеет оценить ситуацию на большее число ходов вперед, и мой коллега, представляющий интересы истца, отнюдь не новичок в этой игре. Доказать, что истцу нанесен ущерб, они могут без особых хлопот. Главные их усилия направлены на то, чтобы заранее подорвать нашу защиту. Они, вероятно, полагают, что мы будем пытаться доказать на основании Законов Роботехники, что Изи просто не мог совершить подобное действие.

– Но ведь так оно и есть, – сказал Робертсон. – Лучший довод в нашу пользу и придумать трудно.

– Да, для тех, кто знает Роботехнику. Однако судье этот довод может показаться не слишком убедительным. Обвинение пытается создать впечатление, будто И-Зет Двадцать Семь – не вполне обычный робот. Это первый робот данного типа, переданный потребителю. Иными словами, это экспериментальная модель, которой необходимо пройти рабочие испытания, а университет оказался наиболее удобным местом для проведения таких испытаний. Настойчивые усилия доктора Лэннинга и низкая арендная плата делают такое толкование очень правдоподобным. После этого обвинение станет утверждать, что испытания показали непригодность модели. Теперь вы понимаете подоплеку их маневров?

– Но ведь И-Зет Двадцать Семь – прекрасная, хорошо отлаженная модель, – возразил Робертсон. – Не забывайте, что в своей серии он был двадцать седьмым!

– А это уж и вовсе довод не в нашу пользу, – мрачно ответил защитник. – Почему не пошли первые двадцать шесть? Что-то, видимо, с ними было не так. Почему же тогда и в двадцать седьмом не может быть дефектов?

– Никаких дефектов в первых двадцати шести моделях не было – просто их позитронный мозг оказался слишком примитивным для данной работы. Мы только приступили к созданию позитронного мозга нужного типа и продвигались к цели почти вслепую, методом проб и ошибок. Но все эти роботы подчинялись Трем Законам. Нарушить Три Закона не может ни один робот, как бы несовершенен он ни был.

– Доктор Лэннинг уже объяснил мне все это, мистер Робертсон, и я вполне готов положиться на его слово. Но судья может придерживаться другого мнения. Решение по нашему делу должен вынести честный и неглупый человек, но он не сведущ в робопсихологии, и его нетрудно сбить с толку. Вот вам пример. Если вы, или доктор Лэннинг, или доктор Кэлвин, выступая в качестве свидетелей, заявите, что позитронный мозг создают методом проб и ошибок, как вы только что здесь сказали, то обвинитель сделает из вас котлету и процесс будет проигран безвозвратно, Так что остерегайтесь необдуманных высказываний.

– Если бы только Изи заговорил, – проворчал Робертсон.

– Что толку! – пожал плечами защитник. – Это ничего бы не дало. Робот не может быть свидетелем.

– Мы хотя бы знали факты. Узнали бы наконец почему он совершил этот поступок.

– А это нам и без того известно.

Голос Сьюзен Кэлвин потерял ледяную сухость, а на ее щеках заалели багровые пятна.

– Ему приказали! Я уже объяснила это адвокату, могу и вам объяснить.

– Кто приказал? – искренне изумился Робертсон. (Никто ему ничего никогда не рассказывает, обиженно подумал он. Черт возьми, эти ученые ведут себя так, словно они и есть настоящие владельцы «Ю. С. Роботс»!)

– Истец, – ответила доктор Кэлвин.

– Зачем ему это понадобилось?

– Еще не знаю. Может, просто для того, чтобы предъявить нам иск и отсудить кругленькую сумму.

В ее глазах при этом появился холодный блеск.

– Что же мешает Изи сказать об этом?

– Неужели и это не ясно? Ему приказали молчать – вот и все.

– С какой стати это ясно? – раздраженно допытывался Робертсон.

– Во всяком случае, это ясно мне. Хотя Изи отказывается отвечать на прямые вопросы, но на косвенные вопросы он отвечает. Измеряя степень нерешительности, возрастающую по мере приближения к сути дела, а также площадь затронутого участка мозга и величину отрицательных потенциалов, можно с математической точностью доказать, что его поведение вызвано приказом молчать, причем сила приказа соответствует Первому Закону. Говоря попросту, роботу объяснили, что если он проговорится, то причинит вред человеку. Надо думать, этот человек и есть сам истец, этот мерзкий профессор Нинхаймер, которого робот все же воспринимает как человека.

– Хорошо, а почему бы вам не объяснить ему, что его молчание повредит «Ю. С. Роботс»? – спросил Робертсон.

– «Ю. С. Роботс» не является человеком, а на корпорации, в отличие от юридических законов, не распространяется Первый Закон Роботехники. Кроме того, попытка снять запрет может повредить мозг робота. Снять запрет с минимальным риском может только тот, кто приказал Изи молчать, поскольку все усилия робота сейчас сосредоточены на том, чтобы уберечь этого человека от опасности. Любой другой путь… – Сьюзен Кэлвин покачала головой, и лицо ее снова сделалось бесстрастным. – Я не допущу, чтобы пострадал робот, – закончила она.

– По-моему, вполне достаточно будет доказать, что робот не в состоянии совершить поступок, который ему приписывают, а это нам нетрудно! – У Лэннинга был такой вид, словно он поставил проблему с головы на ноги.

– Бот именно, вам! – раздраженно отозвался адвокат. – Как назло, все эксперты, способные засвидетельствовать, что творится в мозгах у робота, состоят на службе у «Ю. С. Роботс». Боюсь, судья может не поверить в непредубежденность ваших показаний.

– Но разве он может принять решение вопреки свидетельским показаниям экспертов?

– Разумеется, если вы его не убедите. Это его право как судьи. Неужели вы полагаете, что технический жаргон ваших инженеров прозвучит для судьи более убедительно, чем предположение, будто такой человек, как профессор Нинхаймер, способен – пусть даже ради очень крупной суммы – намеренно погубить свою научную репутацию. Судья тоже человек. Если ему приходится выбирать, кто из двоих – робот или человек – совершил невозможный для них поступок, то скорее всего он вынесет решение в пользу человека.

– Но человек способен на невозможный поступок, – возразил Лэннинг, – потому что мы не знаем всех тонкостей человеческой психологии и не в состоянии определить, что возможно для данного человека, а что – нет. Но мы точно знаем, что невозможно для робота.