Ярмарка любовников. Психоз - Филипп Эриа

обогреться и полюбоваться красновато-золотистыми языками пламени. Американцы должны умереть. И в первую очередь этот настырный парень, который настойчиво требует проведения расследования. При небольшом везении Жак и Адамс сделают это вместо него.

Карл завороженно смотрел на огонь. Если Жак не ликвидирует их, он убьет их сам. Он уже знал, что, убивая, не будет испытывать ни страха, ни угрызений совести.

Огонь в камине гас. Карл присел на корточки и бросил на раскаленные угли несколько чурок. Он смотрел на разгорающееся пламя, пожиравшее дерево. Он подумал, что Джейсон слишком долго цепляется за жизнь… Карл пожелал ему прожить не дольше, чем будет гореть огонь…

И в этот момент из камина прямо ему в лицо метнулась огненная лента. Она лизнула кожу его лица, ослепила глаза, обожгла губы и язык и, как раскаленная докрасна кочерга, застряла у него между зубов. Он зарычал от боли и опрокинулся навзничь. Языки пламени, как одеяло, накрыли его тело. Загорелась одежда… Сознание он потерял не сразу. Он чувствовал, как огонь разбежался по его телу, как горят его брови и седые волосы… Он слышал, как, потрескивая, лопается кожа…

Затем он полетел в бесконечно глубокий, мрачный колодец. Он горел десять минут. Огонь превращал его тело в прах, но дальше не распространялся, оставляя библиотеку нетронутой.

Запах сгоревшего тела был ужасен, но он тоже оставался в пределах комнаты и не просачивался наружу. В библиотеку вошла Адамс, повернула ключ в замочной скважине и на секунду замерла у двери.

Все, что осталось от импозантной фигуры немца, представляло собой небольшую кучку пепла.

Бросив безразличный взгляд на останки человеческой плоти, Адамс подошла к окну и распахнула его, чтобы проветрить комнату. Затем взяла металлическое ведро и смела в него останки Карла Либкнехта. Одного ведра оказалось вполне достаточно, чтобы освободить библиотеку Равеншурста от того, что еще несколько минут тому назад было человеком.

Глава 20

Закрывшись в своей комнате, Пит и Мэгги сидели на кровати друг напротив друга и рассматривали книгу в кожаном переплете. Осторожно переворачивая страницы, Пит читал вслух отрывки текста, написанного в XV веке:

«И они пришли за мной в этот дом. Я услышала шум на лужайке, чьи-то голоса и крики и покинула своего любимого, господина своего сердца.

Я встала с кровати и пошла узнать причину этого шума. Темнело. Я чувствовала запах моря, морской бриз — легкий ветерок конца лета…

Я спустилась по лестнице нового дома, построенного в прошлом году моим мужем Джеймсом, который был нечаянно убит во время охоты…»

Пит перелистал несколько страниц, и в комнате снова зазвучал его голос:

«Я столько сил и энергии отдавала дому и хозяйству, что мой любовник мог приходить ко мне только ночью, чтобы утешить меня. В то время мне не было и двадцати лет. Я была очень молодой, а Бог не подготовил меня к испытаниям, выпавшим на мою долю…

Да, я признаю, что любила его. И он тоже всем сердцем желал меня. Я не могла выносить боль, которую ему причиняла, но он говорил, что Бог простит нас.

Потом появился ребенок, мой внебрачный ребенок. Я назвала его именем своего любовника…»

— Не читай дальше, Пит, — неожиданно попросила Мэгги.

Она сделала напрасную попытку вырвать книгу у него из рук.

— Послушай, Карл сказал тебе прочитать ее, так? Мы вот-вот узнаем, что замышляют эти люди и какой разновидностью черной магии они занимаются.

Он открыл книгу и продолжил читать:

«Я вышла из дома и увидела жителей деревни и фермеров, бежавших через лужайку. Легкий ветер доносил до меня их крики и голоса. Их факелы мерцали в ночи, как светлячки.

Я знала, что должно случиться. Я знала, что они пришли за мной. Они были еще далеко от меня, и я нс могла рассмотреть их лица, но отчетливо чувствовала и ночном воздухе запах ненависти. Тогда я снова вошла и комнату, закрыла дверь на ключ и, перебегая из комнаты в комнату, закрывала за собой все окна и двери».

Пит пропустил еще несколько страниц.

«…Они выволокли меня из дома и привязали к дереву на лугу. Они сорвали с меня всю одежду, и женщины начали стегать меня кнутами. На запах крови, сочившейся из моего истерзанного тела, слетелись болотные комары и мухи. Мои мучители ушли, оставив меня агонизировать, залитую собственной кровью и блевотиной».

— Умоляю тебя, Пит, прекрати!

Мэгги нервно металась по комнате, но Пит не хотел прерывать чтение, ему нужно было знать, что же произошло дальше с Маргарет Уолшингхейм.

«…Не могу сказать, сколько времени я была без сознания. Я выжила только благодаря слугам, которые, прячась в роще, наблюдали за происходившим. Они отвязали меня и отнесли в дом. Мой малыш лежал на пороге дома, и на его спинке каленым железом была выжжена буква “Н” — незаконнорожденный. Наверху, в моей кровати, мы нашли труп моего любовника с перерезанным горлом. Он лежал с широко раскрытым ртом на белом как мел лице. Теплый воздух уже подсушил кровь, и в воздухе витал сладковатый запах тлена. Как облако пыли, над его головой кружились сотни мух.

Его вид вызывал во мне ужас. Я думала, что он был моим любовником, но он им не был. Он был одним из НИХ, одним из тех, кто тайно грешит ночью и клеймит позором других при свете дня. И именно в ту минуту я заключила свой пакт с Сатаной».

Пит замолчал, вздохнул и бросил книгу на кровать.

— Все это чушь, Мэгги. Неужели они могли подумать, что кто-то поверит в этот бред?

— Что касается меня, я в это верю, — тихо сказала Мэгги.

Пит ее не услышал. Она подошла к кровати и осторожно взяла книгу. Он не мог понять. Он не пережил кошмара сновидений и не чувствовал тяжести перстня Равеншурста.

Она открыла книгу и молча прочла последние страницы дневника, написанные четыреста лет тому назад:

«Я, Маргарет Уолшингхейм, свидетельствую о нижеследующем: “Бери все, что пожелаешь, — сказал Повелитель. — Ты становишься моим должником и позже возвратишь свой долг. Ты будешь служить мне в королевстве теней”…»

— Карл не обещал тебе помочь? — спросил Пит.

Мэгги покачала головой, думая совершенно о другом. Ее мысли были заняты маленькой книжицей, повествующей о трагической судьбе влюбленной женщины, продавшей дьяволу свое тело и душу. Читая эти душераздирающие строки, Мэгги словно сама переживала ужасную