(не) Мой Боно (СИ) - Ельская Ингрид

— Я тебя похоронила год назад, — бурчу сама себе под нос, гладя такое любимое тело, которое пьянит сильнее, чем выпитый алкоголь, — думала, что тебя убили, а ты сейчас так спокойно заявляешься, живой и невредимый!

Рычу последние слова сквозь зубы и начинаю колотить его по груди кулаками. Отчаянно и безответно. Но Боно безразличны мои удары. Моей силы не хватит чтобы пробить броню его мышц. Он их даже не замечает, стоит, как истукан, с грустью наблюдая за моими попытками его покалечить.

— Ну, прости, Доминика. Прости за то, что не оправдал твоих ожиданий и выжил, — тихо сказал, когда я выбилась из сил и взяла паузу.

— Не прощу, — отрицательно мотаю головой, ощущая, как силы стремительно меня покидают и на тело накатывается жуткая усталость, — за то, что предал и снова изменил, не прощу. Убирайся. Нам не о чем с тобой разговаривать. Я ненавижу тебя!

В очередной раз замахиваюсь чтобы ударить его по лицу, но на этот раз Рома перехватывает мою руку в запястье.

— Хватит меня мутузить! — резко бросает. — Я всё равно не уйду. Я к тебе приехал и просто так не отстану. Нам нужно поговорить и сейчас ты поедешь со мной.

— Нам не о чем разговаривать. Ты мне никто и нас ничего не связывает. У меня своя жизнь, мне хорошо и без тебя. Убирайся вон и трахай своих шлюх дальше!

— Не связывает? — он склоняет голову набок, самодовольно ухмыляясь, и подносит мои пальцы к своим губам, чтобы поцеловать. — Ты ошибаешься. Нас очень многое связывает, и ты это сама знаешь.

— Связывало, — тошнота снова подступает к горлу и мне становится трудно дышать, — это всё в прошлом. А назад дороги нет, разбитую вазу не склеишь.

— Или ты сама сядешь или я насильно посажу тебя, — невозмутимо произносит и притягивает меня к себе, — помнится, ты любила всегда погрубее? Ничего же не изменилось, Люцифер?

— Отпусти, — мямлю, чувствуя, как тело окончательно перестает меня слушаться. Перед глазами всё начинает плыть, и я пугаюсь того, как асфальт резко пытается прыгнуть на меня.

— Доминика? — где-то сбоку слышу голос Ромы. — С тобой всё в порядке?

— Мне нехорошо, — шепчу, хватаясь за шею. Воздуха резко становится мало и тело бросает в жар. Ночью должно быть прохладно, но сейчас мне кажется, будто меня поместили в сауну, желая сварить живьем. Или это Боно утащил меня в свой ад и теперь мне тоже предстоит вариться в его пекле.

Ощущаю его руки на своих щеках. Хочу посмотреть этого козлу в глаза бесстыжие и сказать, чтобы не трогал меня, но ничего не вижу. Под пугающий гул в ушах, пытаюсь сказать, что кто-то выключил свет, но лечу в пропасть. Последнее, что я слышала — взволнованный голос Ромы.

— Ника. Ника? Твою мать, Люцифер!

Глава 74

Алкоголь и я — вещи несовместимые. Порой мне кажется, что внутри меня есть поплавок и, если он преодолевает определенную отметку, я отключаюсь. Иначе не могу объяснить, почему практически ничего не помню из вчерашних событий и голова болит так, будто скоро расколется, подобно Римской империи.

Попытка открыть глаза закончилась провалом и прострелом в области виска. Застонав, обхватываю двумя руками голову, пытаясь вспомнить, что произошло. Последний раз я так напивалась год назад, когда поцеловала на проспекте левого парня. Интересно, что я натворила на этот раз?

С трудом разлепляю глаза, замечая над головой натяжной, матовый потолок с люстрой, которая мне кажется до боли знакомой. Судорожно начинаю вспоминать вчерашний день. В памяти всплывают обрывки вчерашней ночи. Распитие вина с Наськой, бар, коктейли, Женя, с которым я была уверена, что проведу ночь назло всем и Боно, помешавший моей увеселительной ночи.

Боно?

Вспомнив своего Мефистофеля, резко принимаю сидячее положение и сталкиваюсь взглядом с ним — моим чертом. Стоит над кроватью, в своем любимом прикиде — белой майке и черных джинсах, пристально смотрит на меня, нахмурив брови и, кажется, даже не моргает.

Зажмуриваюсь и протираю лицо ладонью, пытаясь сесть по-турецки и с ужасом осознаю, что на мне только нижнее белье. Одежды нет.

— У нас что-то с тобой было? — к головной боли присоединяется чувство стыда, которое просит прикрыться пледом. Боно не раз видел меня в нижнем белье, как и без него, но сейчас испытываю неловкость.

Под этим пробирающим до мурашек взглядом хотелось раствориться на атомы и провалиться сквозь землю. Он поедает меня, пробирается под кожу и пытаешься залезть в мозг, который отказывается работать.

— Это для тебя открытие? — слышу ухмылку в голосе. — Еще пять лет назад, между прочим, — он внимательно наблюдает за моими неловкими попытками прикрыться и даже не думает отвернуться.

— Не язви. Я спрашиваю про сегодня, — злобно разглядываю его. В груди щемит от осознания, какой же этот сукин сын красивый. Даже стал еще красивее за год, что мы не виделись. Боно снова вернул себе боб, который был у него на голове при нашей первой встрече и пренебрег бритьем. Щетина ему шла. Так и манила прикоснуться к себе, но от этого порыва я себя смогла удержать. Помимо восхищения во мне просыпалась злость. Он меня обманул. Не просто обманул, а предал. Бросил, а сам крутил с Волковой. Предатель.

— А если серьезно, то у меня была самая жаркая ночь в моей жизни. Но бывало и лучше, — говорит без улыбки.

— Подлец, — выплёвываю и откидываюсь обратно на подушку. Я переспала с ним. Потаскуха. А этот урод воспользовался моим состоянием и не отказался. Я не понимала, что меня бесило больше: то, что мы переспали или то, что я ничего не помню. Пытаюсь прислушаться к своему организму, но кроме головной боли в нем ничего не отзывается.

— Возьми таблетку. Поможет от головной боли, — Рома протянул мне стакан воды и пилюлю. Спорить не стала и покорно выпила. Готова на всё, лишь бы вернуть нормальное состояние. Сейчас оклемаюсь и удавлю гада. За то, что воспользовался моим состоянием, а потом и за остальное. — Надень футболку, мы не одни, — он кидает в меня своей футболкой, — вставай, через четыре часа у нас самолет.

— Что значит, не одни? — рассматриваю футболку, которая пахнет Боно. И меня это раздражает, потому что ноздри стараются как можно глубже втянуть в себя этот запах, бьющий по шарам. Это напасть, иначе не могу объяснить, как этот человек действует на меня.

— Мы у Савы. Вставай, тебе нужно позавтракать, — холодно произнес Рома и собрался покинуть комнату, но замер после моей очередной язвы.

— У Савы? Тогда зачем мне футболка? — с насмешкой спрашиваю. — Он так же, как и ты видел меня не только в нижнем белье, но и без. Пойду, пожалуй, прямо так. Всё лучше, чем носить твои вещи, — договорив, с победным видом встаю и собираюсь пройти мимо Боно, но тот вцепляется в мой локоть и холодно цедит, буравя злобным взглядом:

— Надела футболку. Быстро!

— А то что? Тоже ударишь? — огрызаюсь, пытаясь вырвать свою руку и рефлекторно хватаюсь за щеку, по которой вчера словила от Волкова. Назар — еще одна причина моей вчерашней попойки. Уже выскакивая из его дома, осознавала, что перегнула палку и получила заслуженно. Мне было стыдно за слова, которые выплюнула в лицо человеку, который мне ничего плохого не сделал. Это не его дело, говорить мне про Боно. Я ему должна быть по гроб жизни благодарна за то, что вернул мне сына и помог устроиться на новом месте. А я…

Замечаю, как расширяются зрачки Боно и он отпускает мой локоть, аккуратно хватая за подбородок. По тому, как мужчина нахмурился, понимаю, что след от удара остался. Мой Мефистофель заработал жевалками — он никогда не одобрял рукоприкладство в отношении женщин.

— Кто это сделал? — рычит сквозь стиснутые зубы и закрывает мне выход из комнаты. — Ну? Имя?

— Хочешь проучить его? — прищуриваюсь и представляю, как он пытается наказать Назара за то, что тот мне дал пощечину. Сценка меня забавляет и я закусываю губу, чтобы не оскалиться в безумной улыбке.

— Я жду имя.

— Назар Волков мне врезал вчера, — отступаю обратно к дивану и напяливаю на себя мужскую футболку. Затем разворачиваюсь и убираю волосы назад, кокетливо добавляя, — отомстишь ему за меня?