Двойники ветра - Екатерина Флат

И словно в ответ девочка на моих глазах начала меняться. Буквально за пару секунд недельный младенец превратился в малышку лет четырех. Она все так же безмятежно спала, свернувшись калачиком. Черные кудряшки обрамляли пухлое личико, и крохотные пальцы стискивали обрывки старой ткани, которая едва-едва прикрывала маленькое тельце.

— Несущая Смерть коснулась ее… — тихо произнес Авенсис.

Я тут же вспомнила, как Магерам ухватилась за край ткани, а потом еще смеялась как сумасшедшая. Что же это получается? Эта проклятая колдунья умудрилась забрать у Лии несколько лет жизни?!

— Карина, нет!

Но я не слушала Авенсиса. Ревела навзрыд, упав на колени рядом с девочкой. Проклинала себя самыми ужасными словами, какие знала. Это ведь я, только я была виновата в произошедшем! Не помедли я тогда в башне, Магерам бы не коснулась Лии! И теперь по моей вине девочка лишена нескольких лет безмятежного, сладкого детства!

— У меня теперь не хватит сил унести вас двоих, — голос Авенсиса был едва слышен.

Опомнившись, я быстро сняла свой плащ и завязала его края. Бережно переложила спящую девочку в эти сымпровизированные носилки.

— Прости меня, пожалуйста, — прошептала я ей сквозь не унимающиеся слезы, подняла глаза на грифона: — Авенсис, родной, лети, что есть сил. Умоляю тебя, ты должен успеть унести ее.

Ничего не ответив, он на мгновение коснулся головой моего лба, безмолвно прощаясь. Схватил лапами края плаща и взмыл вверх.

Не в силах держаться прямо, я повалилась на холодную поверхность крыши. Старые доски пахли сыростью и тленом. Мелькнула мрачная мысль, что именно такой запах у гроба.

— Ну вот, — я вяло улыбнулась, — я уже как бы и не против, чтобы меня кто-нибудь спас.

Происходившее дальше больше походило на кошмарный сон. И ведь отключаться было нельзя, хотя терзаемое болью сознание так и норовило уползти в успокаивающую темноту. Но тогда бы и Авенсис сразу бы развоплотился, а этого допустить я не могла.

Выбравшиеся на крышу мертвецы грубо схватили меня и потащили вниз. На фоне острой боли хватка мертвых рук не чувствовалась, иначе бы меня точно стошнило от омерзения. Перед глазами упорно все плыло, я могла лишь догадываться, что меня куда-то тащат по городу. Странно, что сразу не убили.

Меня грубо бросили на холодный камень. Хорошенько приложившись головой, я на удивление, наоборот, более-менее пришла в себя. Кое-как огляделась. Наверное, раньше здесь располагалась главная площадь города. И то ли олимцы практиковали жертвоприношения, то ли это подобие алтаря, на котором я сейчас лежала, поставили уже при Магерам. Мертвецы заполоняли все свободное пространство. Но даже если бы их и не было, я все равно не смогла бы подняться. С усталым безразличием ждала, что будет дальше.

Под совершенно лишенный эмоций гул голосов по освободившемуся проходу сквозь толпу шла Магерам. Бордовое платье на ней явно раньше принадлежало кому-то другому. И судя по застарелым пятнам и прорехе на животе, колдунья сняла его уже с мертвого тела. Ее наряд дополняли несколько богатых ожерелий; широкие браслеты лишь сильнее подчеркивали неестественную худощавость рук, и чуть погнутая корона на голове хотя и была явно драгоценной, но выглядела карикатурно.

— Приветствуем Магерам! Повелительницу Олима! — торжественно воскликнула она, подойдя к алтарю.

Мертвецы послушно загудели еще громче.

— Дура ты, а не повелительница, — не удержалась я. Но в общем шуме она, видимо, не услышала.

— Итак, тишина! — скомандовала Магерам, и гул тут же утих. — Сегодня у нас знаменательный день! Во славу мне мы принесем в жертву саму алаис! Да будет так! — и уже без высокопарности злорадно хихикнула: — Мы ее сожжем!

Отличная идея. Пусть попробует сжечь хранительницу талисмана огня. Я хоть посмеюсь перед смертью.

— Подать мне факел! — она вытянула в сторону руку, и ей тут же вручили горящий факел.

— Кому-то сейчас будет очень больно, — Магерам смотрела на меня с нескрываемым торжеством.

Но поднесенный к моим волосам огонь даже не думал меня поджигать. Наоборот, яростно перекинулся на платье Магерам. Видимо, сама она была для стихии неуязвима.

С визгом колдунья потушила ладонями тлеющую ткань, и чуть истеричней, чем раньше скомандовала:

— Дайте мне кинжал!

Ее просьбу тут же выполнили.

Замахнувшись кинжалом надо мной, она с торжествующей ухмылкой поинтересовалась:

— Знаешь, каково в аду?

— Знаю, бывала там уже пару раз. — Я усмехнулась в ответ, стараясь не показывать, насколько мне сейчас плохо.

— А теперь отправишься в окончательный, — злорадно прошептала она, наклонившись.

— Только после тебя, — произнесла я одними губами, сделав едва уловимое движение рукой.

— Нет… — Магерам испуганно замотала головой, отступая на шаг. — Нет… Этого просто не может быть…

Я разжала слабеющие пальцы, и орбаганский кинжал снова стал браслетом.

На этот раз зеленой крови не было. О ране свидетельствовала лишь новая прореха на платье. Но я чувствовала, что теперь-то колдунье точно конец.

Замершая на месте Магерам уставилась остекленевшим взглядом на что-то в конце улицы. Я повернула голову и обомлела. К нам приближалась женщина. Чуть светящаяся, в белоснежном платье, которое струилось до самых пят. Босые ноги незнакомки ступали, не касаясь земли. Длинные золотистые волосы окутывали ее неземным ореолом, а на прекрасном лице застыли усталость и мудрость. Я запоздало сообразила, что она эфемерная, как и Кариан.

Незнакомка подошла к Магерам и остановилась. Та упала на колени, силилась что-то сказать, но лишь открывала беззвучно рот, как выброшенная на берег рыба. Эфемерная красавица медленно подняла руку и коснулась лба колдуньи. Раздался легкий хлопок, и опустевшее бордовое платье с шелестом опустилось на землю, выпуская облачко зеленоватого тумана, которое тут же растворилось в окружающей хмари.

Не знаю, кем была эта чудесная незнакомка, но я не чувствовала и тени страха. Наоборот, накатило умиротворенное спокойствие. Она, между тем, оглядела столпившуюся вокруг бессмысленную толпу мертвецов. На ее глаза навернулись слезы. Что-то беззвучно шепча, словно утешая, как мать детей, она легонько взмахнула руками, и мертвые олимцы повалились на мостовую. Я не сомневалась, что теперь-то они по-настоящему мертвы.

С низким гулом земля завибрировала. Камни мостовой крошились в пыль, открывая будто бы бездонные ямы, в которых исчезали мертвые тела. И так пока площадь окончательно не опустела. Наверное, это «погребение» произошло по всему Олиму, потому что даже враз как-то легче дышать стало.