Улица Райских Дев - Барбара Вуд

– Я не могу оставить вас! И вам нельзя возвращаться домой. Я отвезу вас к себе, моя машина на улице Эль-Бустан. – Она порывисто схватила его за руку, и они выбежали из обгорелого дома.

Якуб стоял на балконе квартиры Камилии и вдыхал освежающее дыхание ветра с реки. Камилия промыла и перевязала его рану, сейчас она в комнате слушала радио. Опершись на железные перила, он смотрел на темный Нил, по которому сновали фелуки. Он сожалел, что находился здесь, подвергая Камилию опасности.

– Никаких сообщений, словно на Эль-Бустан ничего не произошло, – сказала Камилия, выходя из комнаты на балкон. Она сменила свой танцевальный костюм на белую галабею с вышивкой золотом по вороту и на рукавах. Она сняла грим и освежила лицо холодной водой, но кожа горела, и она вся была охвачена лихорадкой. Когда она перевязывала голову Якуба, колени их на софе соприкасались, а когда она касалась его кожи, ее словно ударяло электрическим током.

Вспомнив об изысканном и богатом Набиле эль-Фахеде, она поняла, что этот человек способен был бы пробудить в ней страсть не в большей мере, чем его антикварные кресла. Она пылает страстью к Якубу Мансуру, который так еще и не пришил к рубашке оторванную пуговицу. «Что же теперь?» – думала она, стоя рядом с ним на балконе и глядя на его профиль. Она чувствовала, что приближается неотвратимое счастье, – вот сейчас спадет завеса, скрывающая его грозный лик.

Якуб Мансур смотрел на звездное небо.

– Завтра появится Сириус, – сказал он. – Он засияет рядом с этими тремя звездами, – вон там, на горизонте, смотрите! – показал он.

Камилия стояла рядом с Мансуром, его голос был переполнен нежностью. Волнами налетал свежий нильский ветер.

– В древности, до рождения Иисуса, – продолжал он, – Сириус почитался как воплощение бога Гермеса. Египтяне праздновали появление на небе Сириуса как возрождение юного бога, а его звезды-спутники звали «Три мудреца». – Он замолчал и вдруг решился: – Я люблю вас, Камилия. Я хочу коснуться вас.

– Не надо, пожалуйста, – слабо отозвалась она. – Вы многого не знаете обо мне.

– Это не имеет значения. Я хочу жениться на вас, Камилия.

– Слушайте, Якуб, – заговорила она, торопясь все сказать, пока есть решимость. – Зейнаб не дочь мне, а племянница. Я не вдова и никогда не была замужем. И никогда, – она запнулась, – не была с мужчиной.

– Чего же тут стыдиться?

– Женщина моих лет, которую называют богиней любви Египта!

– Многие святые женщины древности были девственницами.

– Я не святая.

– Каждый день, что вы были в Европе, был пыткой для меня. Я люблю вас Камилия и хочу жениться на вас. Я не отступлюсь.

Она вернулась в гостиную, Якуб последовал за ней. Было включено радио, и бархатный голос Фарида аль-Атра лился в теплом ароматном воздухе. Песня о романтической любви, встречах, разлуках… Камилия решительно обернулась к Мансуру:

– Есть еще одно. Я не могу иметь детей. Я болела в молодости, и в результате…

– Я не хочу детей, только тебя!

– Но мы разной веры! – вскрикнула она, вырываясь.

– Даже у Пророка Мухаммеда была жена-христианка.

– Якуб, мы не можем пожениться! Ваша семья не согласится, чтобы вы взяли в жены танцовщицу, а моя семья восстанет, потому что вы не мусульманин. А что скажут мои фанатичные поклонники и ваши читатели? И те, и другие назовут нас предателями!

– Следовать зову своего сердца – разве это можно назвать предательством? – возразил он, нежно привлекая ее к себе. – Клянусь вам, Камилия, я полюбил вас со дня, когда увидел вас на первом вашем представлении, и все эти годы я любил вас. Я страстно желаю вас и не отпущу, моя драгоценная.

Он поцеловал ее, и она больше не противилась. Она вернула ему поцелуй и прильнула к нему. Они упали на пол и предались любви на драгоценном ковре из дворца короля Фарука. Первый раз они ласкали друг друга жадно, неистово, стремительно, словно им был отпущен слишком краткий срок для любви. Потом они любили друг друга в огромной кровати с оранжевыми атласными простынями. Этот второй раз они ласкали друг друга нежно, бережно, зная, что им суждено прожить вместе много дней.

Потом они приняли душ, оделись и, придя в себя, поняли, сколько трудностей ждет их впереди. Но они знали, что переживут их вместе. Потом Якуб начал третий раз, но тут раздался стук в дверь, которая мгновенно разлетелась вдребезги, и ворвались люди с винтовками, надели на них наручники и арестовали как нарушителей закона об оскорблении национальных святынь.

ГЛАВА 6

Услышав призыв к молитве, Джесмайн почувствовала, что ее душу наполнили счастье и покой, и громко рассмеялась от радости. И проснулась от собственного смеха.

Лежа в постели, она вспомнила свой сон: каирское утро в предрассветной дымке, на крышах Домов щебечут птицы, прохожих на улицах еще нет, но уже мчатся «фиаты» и цокают копытами ослики, запряженные в маленькие повозки. И над городом стоит всепроникающий илистый запах Нила.

Джесмайн прошла в ванную, совершила молитвенные омовения, встала на колени и начала молитву, простираясь на молитвенном коврике ниц, поднимая голову и твердя слова священного Корана. Окончив молитву, она еще минуту постояла на коленях, слушая гул морского ветра и шум волн неспокойного в сентябре Тихого океана. Ей хотелось оживить в памяти счастливый сон. Нескоро услышит она наяву призыв к молитве каирского муэдзина. Камилия не ответила на письмо, значит, для семьи Джесмайн по-прежнему мертва.

Джесмайн начала укладывать вещи – через час приедет Рашель, чтобы проводить ее в аэропорт.

Она аккуратно расправляла и складывала легкие хлопчатобумажные платья, удобные туфли. Сверяясь со справочником Тревертонского фонда, она положила в чемодан средства дезинфекции и небольшой набор лекарств. Сверху она положила фотографию семнадцатилетнего Мухаммеда и фотографию, где Джесмайн и Грег стояли над океаном на пристани Санта-Моника, молодые и полные надежд. Была упакована книга «Приговор: ты – Женщина» и справочник «Когда вы станете врачом», в который Джесмайн вложила вырезку из лос-анджелесской газеты с заметкой о манифестации в зоне ядерных испытаний, где была фотография Деклина Коннора в сопровождении полицейского.

Она как раз запирала чемодан, когда в дверь постучала Рашель.

– Ты готова? – спросила она.

– Только надену шляпу и возьму сумку, – отозвалась Джесмайн.

Рашель прошла за ней в спальню.

– А это все куда? – спросила она, глядя на сваленные в кучу простыни, одеяла, полотенца и ящики с кастрюлями и сковородками.

– Отдаю Армии спасения, придет женщина и заберет. Мне это больше не понадобится.