Остров - Дуглас Престон

Стритер зарделся от похвалы.

— Могу я позаимствовать на время ваш пистолет, капитан?

Нейдельман с озадаченным видом вытащил из-за пояса пистолет и протянул его Стритеру. Тот сразу же навел пистолет на Хэтча, а свой отдал Нейдельману.

— Вы не могли бы перезарядить его, сэр? У меня кончились патроны.

Стритер криво улыбнулся Хэтчу.

— Вы не воспользовались своим шансом, доктор. Другого не будет.

Хэтч повернулся к Нейдельману.

— Джерард, пожалуйста, выслушайте меня.

Капитан вставил новую обойму в пистолет и засунул его за пояс.

— Выслушать вас? Я уже четыре недели вас слушаю, и мне это изрядно надоело. — Он снял маску и протянул ее Магнусен. — Сандра, возьми, пожалуйста, горелку. Батареи острова проработают только два часа, в лучшем случае три, мы не можем терять время.

— Вы должны меня выслушать, — настаивал Хэтч. — Меч святого Михаила радиоактивен. Если вы откроете ящик, это будет самоубийством.

На лице Нейдельмана появилось усталое выражение.

— Вы никогда не сдаетесь. Неужели вам мало миллиарда долларов?

— Подумайте, — настойчиво продолжал Хэтч. — Отвлекитесь от мыслей о сокровищах, вспомните, что происходило на острове. Радиоактивность объясняет все. Проблемы с компьютерами, сбои в работе системы. Рассеянное излучение от сокровищ способно вызвать аномалии, которые описывал Уопнер. И ряд заболеваний, возникших среди рабочих. Радиация ослабляет иммунную систему, понижает содержание лейкоцитов в крови, в результате люди начинают болеть самыми экзотическими болезнями. Могу поспорить, что серьезнее всех больны те, кто провел в Бездне много времени. Иными словами, рабочие, которые вели раскопки и устанавливали подпорки.

Капитан молча смотрел на Хэтча, его лицо оставалось непроницаемым.

— Облучение приводит к выпадению волос и потере зубов. Мы сами видели скелеты пиратов. Что еще может послужить причиной для братской могилы? На скелетах нет следов насильственной смерти. Почему остальные пираты покинули остров с такой поспешностью? Они спасались от невидимого убийцы, с которым не могли сражаться. И почему корабль Окхема был найден в открытом море с мертвой командой? По той простой причине, что все они получили смертельную дозу облучения, которое исходило от ящика, где хранился меч святого Михаила.

Стритер больно ткнул дулом пистолета Хэтча в ухо, и тот тщетно попытался отстраниться.

— Неужели вы не понимаете? Один только бог знает, насколько радиоактивен меч. Если вы откроете крышку, то убьете не только себя, но и множество других людей. Вы…

— Я достаточно вас слушал, — перебил Нейдельман и посмотрел на Хэтча. — Забавно. Мне и в голову не приходило, что это будете вы. Когда я вел переговоры с нашими инвесторами и мы пытались оценить риск, вы всегда оставались одной из немногих постоянных величин среди переменных в уравнении. Вы ненавидите сокровища. Вы никому не даете вести раскопки на острове. Черт побери, вы даже ни разу не возвращались в Стормхейвен. Я знал, что, если мне удастся вас уговорить, мне не придется тревожиться из-за жадности. — Он покачал головой. — Мне далее думать больно о том, как сильно я в вас ошибся.

Магнусен закончила сварку и встала.

— Готово, капитан, — сказала она, снимая маску.

Инженер потянулась к рубильнику, который включал лебедку. Послышалось гудение, трос натянулся, с громким скрежетом подняв вырезанный кусок железной плиты. Магнусен аккуратно отвела его в дальний угол и положила на землю.

Глаза Хэтча невольно вернулись к отверстию, прорезанному в плите. Снизу исходил слабый аромат амбры, благовоний и сандалового дерева.

— Опустите свет, — сказал капитан.

Дрожа от сдерживаемого волнения, Магнусен сняла один из светильников со стены и опустила его в отверстие. Нейдельман встал на колени и осторожно заглянул внутрь.

Наступило долгое молчание, прерываемое лишь тихим шелестом капающей воды, слабым шипением вентиляционной системы и далекими раскатами грома. Наконец капитан поднялся на ноги, слегка пошатнулся, но тут же взял себя в руки. Его лицо застыло, превратившись в маску, влажная кожа заметно побледнела. Борясь с охватившими его эмоциями, он кивнул Магнусен.

Она сразу же опустилась на колени и заглянула в отверстие. Хэтч услышал, как она ахнула, и эхо глухо подхватило ее голос. В течение нескольких долгих минут она молча стояла у отверстия. Затем встала и отошла в сторону.

Нейдельман кивнул Хэтчу.

— Теперь ваша очередь.

— Моя?

— Верно. Я не такой бесчувственный, как вам кажется. Половина этих сокровищ должна была принадлежать вам. Только благодаря вам мы получили возможность вести здесь раскопки. И за это я вам благодарен, несмотря на неприятности, которые вы нам причинили. Не сомневаюсь, что вы захотите взглянуть на то, ради чего мы так напряженно работали.

Хэтч сделал глубокий вдох.

— Капитан, в моем кабинете есть счетчик Гейгера. Я не прошу, чтобы вы поверили мне на слово…

Нейдельман ударил его в челюсть. Удар был не слишком сильным, но невыносимая боль пронзила рот и отдалась в ухе Хэтча. Он упал на колени, краем глаза успев отметить, как исказилось гневом покрасневшее лицо капитана.

Нейдельман молча показал на железную плиту. Стритер схватил Хэтча за волосы и заставил опустить голову в отверстие.

Хэтч заморгал, пытаясь понять, что он видит. Светильник раскачивался, тени метались внутри небольшого помещения с железными стенами. Дно имело форму квадрата со стороной около десяти футов, железные стены покрылись ржавчиной, но оставались неповрежденными. Хэтч забыл о боли и о руке Стритера, державшей его за волосы. Забыл о Нейдельмане, забыл обо всем.

Еще мальчишкой он видел фотографию внутреннего помещения гробницы Тутанхамона. Бочонки, коробки, ларцы и ящики, стоявшие внизу, пробудили воспоминания о той фотографии.

Он видел, что когда-то сокровища были тщательно сложены и рассортированы людьми Окхема. Но время сделало свое дело. Кожаные мешки сгнили и лопнули, из них высыпались струйки золотых и серебряных монет. Из прогнивших бочек высыпались неограненные изумруды, рубины, темные, как свиная кровь, сапфиры, мерцающие в неровном свете, топазы, аметисты, жемчужины, повсюду лежали алмазы, маленькие и крупные, ограненные и нет. Возле одной из стен были сложены слоновьи бивни и рога нарвала, потрескавшиеся и пожелтевшие. У другой Хэтч заметил рулоны материи — когда-то это были роскошные шелка; теперь ткань превратилась в черную золу с золотыми прожилками.

У третьей стены выстроились пирамидой небольшие деревянные ящики. Боковина одного из стоявших наверху отвалилась, и Хэтч увидел торцы золотых брусков — сотни, возможно, тысячи. Вдоль последней стены грудились ящики и сумки всех видов и размеров, некоторые из них развалились, и их содержимое высыпалось на пол, открыв взору множество церковных сокровищ: золотые кресты, инкрустированные жемчугом и самоцветами, щедро изукрашенные золотые кубки. Рядом лопнул еще один мешок — из него торчали золотые эполеты неудачливых капитанов.