Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

Они крутились на рынке, как посоленные. Парной работы не было, бегали каждый сам по себе. Мелочёвка. И плата мелочёвая. Да еще Эркин сцепился с одной крикухой. Уговорились на деньги, а как он все её корзины и мешки перекидал, суёт ему сигареты.

Эркин заложил руки за спину, потупился и на все её вопли бубнил одно:

— Уговор на полторы кредитки, мэм.

Толпа хохотала, и тут кто-то крикнул, что доплатит, если он ей всё обратно выкинет.

— Да, сэр, — сразу откликнулся Эркин. — Как скажете, сэр.

Столпившиеся вокруг беляки злорадно заржали, крикуха взвыла и расплатилась.

— Спасибо, мэм, — спрятал Эркин деньги. — К вашим услугам, мэм.

Больше в этом ряду не было работы, и он повернул было в другой ряд, но его остановили. Тот, что обещал приплатить, если он крикуху с рынка вывезет.

— А ругаться ты не умеешь.

Эркин промолчал, и беляк, оглядывая окружающих и приглашая их к веселью, продолжал.

— Так умеешь или нет?

— Умею, сэр, — нехотя ответил Эркин.

— Слушай, индеец, плачу… кредитку плачу, нет, две, — он даже деньги достал и помахал ими перед носом Эркина, — если ты покажешь, как по-индейски ругаются. Ну?

Эркин угрюмо молчал. Их обступили кольцом, и отступать ему было некуда.

— Ну? Три плачу. Пять! Выругаешь?

Эркин вскинул на мгновение глаза.

— Вас, сэр?

Беляк застыл с открытым ртом. Первой визгливо залилась крикуха.

— Ну, обнаглел! — беляк под хохот зрителей прятал деньги. — Ну, обнаглел краснорожий.

Но кольцо было уже не тугим, и Эркин сумел удрать, прежде чем беляк решил, как же ответить на это.

Ряда через два Эркин огляделся и успокоился. Вроде, отцепились. Обошлось. А могли и побить. Белые всё могут.

Когда ударила жара и рынок притих, он пошёл к рабскому торгу. И издали увидел толпу. В центре белый. Одет… так одевался Грегори, когда бычков гоняли. Поодаль ещё белый, верхом, и три лошади в поводу, и одет так же. Эркин нашёл в толпе Андрея, подошёл к нему. Андрей мрачно курил, часто и зло затягиваясь.

— Чего тут?

— Нанимает.

— Ну и чего?

— А ты сам поговори, — Андрей сплюнул крохотный окурок. — Видишь, не идёт никто.

Эркин протолкался поближе к белому.

— Ну, так как? — попыхивал тот сигаретой. — Мне работники нужны, а не шваль подзаборная.

Белому отвечали угрюмым малоразборчивым ворчанием.

— А что за работа, сэр? — не выдержал Эркин.

Белый скользнул по нему глазами, ни на чём, вроде, не задержавшись.

— Со скотиной, — ответил, наконец, белый. — Бычков пасти.

— И большое стадо, сэр? — осторожно спросил Эркин.

— Ты на коне-то усидишь? — в голосе белого откровенная насмешка.

— Да, сэр, — твёрдо ответил Эркин.

— Ну-у? Фредди, — окликнул белый верхового.

Тот спешился и отошёл, придерживая трёх других лошадей.

— Валяй, — белый кивком указал Эркину на лошадь.

— Да, сэр.

Эркин спокойно подошел к коню, подобрал поводья. Конь всхрапнул, попятился. Эркин, успокаивая, похлопал его по шее, зашёл сбоку. Конь, прижимая уши, попытался развернуться, но Эркин уже ухватился и, быстро подтянувшись, взлетел в седло. Уже сидя, нащупал ногами стремена. Чуть не по росту они ему, но сойдёт. Конь крутился на месте, дёргал поводья. Если взбрыкнёт, не усидеть. Эркин рывком осадил его и тут же послал вперёд, сильно ударив пятками. Шарахнулась врассыпную глазевшая толпа. Только белый остался стоять. Эркин каким-то чудом пронёсся мимо, не задев его, развернул коня. Тот заплясал, задёргался. Был бы простор, он бы просто посылал вперёд, пока не успокоится и не признает, а тут… Эркин снова осадил его. Конь встал на дыбы и тут же, с силой ударив в землю передними копытами, взбрыкнул. «Скинул, сволочь», — успел подумать Эркин, летя через голову коня. Поводья он не выпустил и шагов шесть волочился за бешено брыкающимся конем по земле, пока не встал на ноги и не перехватил коня под уздцы. Тот снова рванулся вверх, но Эркин повис на уздечке и заставил его всё-таки встать ровно. Эркин похлопал его по шее. Конь косил на него фиолетовым глазом, прижимал уши, но уже стоял. Эркин снова зашёл сбоку, взялся за луку седла.

— Хватит, — вдруг сказал белый. — Фредди, забери Дьявола.

Подошёл Фредди, забрал у Эркина поводья, окинув его каким-то странным взглядом.

— Пойдёт, — белый как-то незаметно оказался рядом. — Где научился?

— Скотником был, сэр, в имении, — Эркин старался говорить ровно, не выдавая сбившегося дыхания. — Гонял на бойню с выпасом.

— Пойдёт, — повторил белый. — Мне это и нужно. Еда, курево, всё, что нужно — моё. Ещё деньгами.

— Нас двое, сэр, — спокойно ответил Эркин.

Краем глаза он заметил подошедшего Андрея. Подошли было ещё, но белый скользнул по ним невидящим взглядом, и они поняли, отвалили. А на Андрея посмотрел с интересом, но говорил только с Эркином.

— До пожухлой травы. Плата общая и ещё с головы, когда пригоните. Ну?

— Треть сейчас, сэр, — тихо и очень твёрдо сказал Эркин.

Белый усмехнулся.

— На что тебе столько? Пропьёшь ведь.

Эркин опустил ресницы, уставился на сапоги белого, запылённые крепкие сапоги для верховой езды.

— Так. Ну, а сколько остального нужно, индеец? Что я вам дать должен?

— Четыре лошади, — начал было Эркин, но его тут же перебили.

— Зачем четыре?

— Две верховых, одна вьючная, одна подменная, сэр.

— Ладно, вижу, что знаешь. В плате не обижу.

Белый вытащил бумажник, достал сотенные, но тут же убрал их и вытащил пачку четвертных.

— Завтра в пять здесь, и сразу уезжаем.

— Да, сэр.

— Так, держи, — белый отсчитал двадцать четвертных кредиток и с усмешкой протянул их Эркину. — Дальше сами делите. Всё, что нужно, сразу берите, гонять в город не получится.

— Да, сэр.

— Всё.

Белый повернулся к ним спиной и ушёл. За ним Фредди с лошадьми. Эркин переглянулся с Андреем и засунул пачку за пазуху. Андрей зорко огляделся по сторонам. Жара, никого нет.

— Ты… ты что, рехнулся?

Эркин твёрдо поглядел ему в глаза.

— До осени нас в городе не будет, понимаешь?

— Это я понимаю, да я ж верхом сроду не сидел.

— Выучишься. Я за два дня научился. Ты за неделю.

— Это почему я за неделю? — вдруг обиделся Андрей.

— Я ж тебя бить не буду, — усмехнулся Эркин. — Меня плетью учили. Пошли, прикроешь меня.

Они отошли к развалинам рабского торга. Андрей заслонял его, пока Эркин ощупью, не вытаскивая наружу пачку, делил деньги.

— Ну?

— По десять получается. Держи.

— С ума сойти сколько.

— Мг.

Эркин запрятал деньги и, уже не так таясь, пересчитал мелочь.

— Пошли на барахолку.

— Зачем?

— Мешки нужны. Заплечные, знаешь?

— А то.

— И еще мелочь всякая. Чтоб до осени хватило. И не клянчить… До осени…

Андрей покосился на странно отвердевшее лицо Эркина и промолчал.

— Пошли, пока шакальё не пронюхало.

При падении Эркин сильно порвал тенниску и ушиб правое плечо, но ему было сейчас не до этого.

— Ящик не бери. Лишняя тяжесть. Есть где оставить?

— Найду, — буркнул Андрей. — Какая муха тебя укусила?

— Сам говорил. Залечь и не светиться. Вот и заляжем. Это на три месяца, не меньше, — и снова Андрея удивило странное выражение, промелькнувшее по его лицу на этих словах.

— Нанялись? — окликнул их Одноухий.

— Нанялись, — ответил Эркин. — До осени нас не будет.

— Ну, еды вам.

— И тебе.

На цветной барахолке надо держать ухо востро. Трусы из-под штанов снимут, а ты и не заметишь. Но их не тронули. Только Нолл попался по дороге.

— Такую работу обмыть надо.

— Вернёмся, обмоем, — ответил Эркин.

Но Андрей вытащил из кармана десятку.

— Держи.

— Много даёшь.

— На всех.

Андрей сказал громко, и Ноллу теперь придётся поделиться. Он ухмыльнулся.

— Ладно. Без вас, что ли?

— В пять уезжаем. Не успеем проспаться, — усмехнулся Эркин.