Столетняя война. Том II. Испытание огнем - Джонатан Сампшен

ни армии, ни денег в казне. В течение нескольких дней Дофин пытался противостоять своим противникам и избежать унижения, связанного с необходимостью созыва Генеральных Штатов. Это была безнадежная попытка. Кризис наступил 19 января 1357 года. Делегация из нескольких главных членов королевского Совета во главе с архиепископом Санса организовала встречу с лидерами парижан в церкви Сен-Жермен-л'Осеруа, недалеко от Лувра. Целью встречи было обсуждение новой чеканки монет. Но они явно недооценили силу чувств своих противников. Марсель прибыл на встречу во главе вооруженной толпы. Когда архиепископ потребовал, чтобы они прекратили бойкот чеканки монет, произошла спонтанная вспышка гнева. Марсель ответил категорическим отказом. Когда новость распространилась, рабочие объявили забастовку по всему городу. Улицы заполнились разъяренными толпами. Марсель призвал всех горожан к оружию. Министры и чиновники стали опасаться за свою жизнь. Некоторые из них собрали все, что могли унести, и бежали. В Лувре Дофин посовещавшись со своими главными советниками, решил капитулировать.

На следующее утро, 20 января 1357 года, он выступил перед представителями парижан в Большом зале Парламента и согласился отозвать новую монету. Он созвал Генеральные Штаты и объявил, что предложит им провести реформу монетного дела "приятным и выгодным для народа образом". Что касается семи министров, осужденных Генеральными Штатами в октябре, то Дофин согласился в качестве подтверждения своей доброй воли уволить их всех и посадить в тюрьму, "если их удастся найти". Марсель ответил, что хочет видеть это решение в письменном виде. Был вызван нотариус, а парижане начали поиски обвиненных министров. Они нашли только Жана Пуалевилена, мастера монетного двора, остальные уже сбежали. Симон Бюси и Пьер де ла Форе уехали, чтобы принять участие в дипломатической конференции, которая только что открылась в Сентонже и забрали с собой большую печать короля. Роберт де Лоррис бежал вслед за ними. Остальных нигде не было. В их отсутствие были посланы солдаты, чтобы занять их особняки в Париже, и клерки, чтобы описать и конфисковать их имущество[456].

5 февраля 1357 года Генеральные Штаты вновь собрались в францисканском монастыре, где три месяца назад Роберт Ле Кок выступил со злобной тирадой. Присутствовали далеко не все представители северных провинций. Поскольку об их созыве было объявлено всего за две недели, представители городов собрались в основном из Парижа и Иль-де-Франс. Великие фьефы, Фландрия, Артуа, Бургундия и Алансон, остались в стороне. От духовенства и дворянства присутствие было достаточным, но не более того. Но оппозиция власти была там в полной силе. Много лет спустя, в более спокойные времена, Дофин сказал, что делегаты были в большинстве своем легковерными людьми, скорее глупцами, чем мятежниками. Они позволили склонить себя на сторону организованной группе недовольных, людей, которые скрывали свои личные обиды и ревность за фасадом патриотизма. Так обычно говорят успешные контрреволюционеры. Тем не менее, это может быть правдой. Когда после месяца обсуждений делегаты вновь собрались в Большом зале Парламента на заключительное заседание, представителем духовенства был не кто иной, как Роберт Ле Кок. Епископ Лаонский говорил более взвешенно, чем в прошлый раз. Но его послание было столь же бескомпромиссным. Королевство, сказал он, в течение многих лет плохо управлялось. Монета была обесценена. Имущество реквизировалось произвольно. Налоговые поступления растрачивались на пожалования жадным придворным. Все это, заявил Роберт, было сделано по совету корыстных людей. И он назвал семь уволенных министров и еще пятнадцать мелких чиновников, всего двадцать два человека. В список вошли шесть главных чиновников Казначейства и Счетной палаты, пять судей и чиновников Парламента, четыре чиновника королевского двора и три члена личной свиты Дофина. Все они подлежали немедленному увольнению. Не ограничившись этим, епископ объявил, что каждый главный чиновник короны по всей стране будет отстранен от исполнения своих обязанностей на время, пока комиссия генеральных реформаторов будет расследовать их прошлые провинности и решать, могут ли они быть восстановлены в должности. Когда Роберт Ле Кок закончил, его требования от имени дворянства поддержал Жан де Пикиньи, а от имени городов — радикальный адвокат из Абвиля. Этьен Марсель завершил свое выступление собственным одобрением от имени города Парижа всего ранее сказанного. Это было похоже на то, как если бы столица стала четвертой властью. В обмен на удовлетворение этих требований Генеральные Штаты были готовы предложить те же налоги, которые они предлагали осенью прошлого года. Несмотря на высказанные тогда сомнения, они все еще верили, что при честном и эффективном управлении, этих налогов будет достаточно для содержания армии в 30.000 человек. Они также, должно быть, верили, что сбор налога будет успешно осуществлен в течение шести недель, поскольку они предложили вновь собраться 17 апреля 1357 года для рассмотрения счетов сборщиков[457].

Требования Генеральных Штатов, были воплощены в Великом мартовском ордонансе, который был торжественно зачитан собравшейся толпе. Большая часть этого замечательного документа была направлена на реформу центральной и местной администрации и на искоренение безделья и коррупции, которые, по их мнению, были характерны для управления королевством. Канцлер лишался большей части своей политической власти и низводился до статуса главного секретаря, руководящего подготовкой и выпуском документов скрепляемых большой государственной печатью. Были тщательно продуманы условия службы королевских судей и администраторов. Работа Большого королевского Совета была детально регламентирована. Его члены должны были приступать к работе до восхода солнца, в противном случае они лишались дневного жалованья, а регулярные нарушители режима увольнялись. Они должны были заниматься делами дня строго в порядке их важности. Оплата, гонорары и привилегии, набор и часы работы государственных служащих были прописаны в строгих деталях. Обширные правила были установлены для отправления правосудия. Судебные должности больше не подлежали продаже. Предусматривалось решение вечной и, по сути, неразрешимой проблемы конкурирующих юрисдикций. Были приняты беспощадные меры по ускорению процессов гражданского правосудия. Гражданская палата Парламента отныне должна была заседать в трех отделениях, прорабатывая списки по порядку, пока не будет устранено все отставание в делах. Коренной удар был нанесен по системе грантов ("чрезмерных и бесполезных даров недостойным лицам"). Все пожалования из королевского домена с 1314 года должны были быть отменены, а имущество возвращено, за исключением пожалований церкви и королевским принцам, а также тех, которые были сделаны за реальные заслуги. Канцлер не должен был в будущем скреплять печатью ни один документ, отчуждающий часть королевского домена, не передав его на рассмотрение королевского Совет и не уведомив его о точной стоимости. Министры должны были принести клятву не добиваться пожалований для себя, если только это не будет сделано открыто на заседаниях Совета, и не создавать тайных союзов для поддержки притязаний друг друга. Должны были соблюдаться строгие правила, ограничивающие и регулирующие полномочия королевских военачальников. Созыв армии не должен был объявляться иначе как по рекомендации Генеральных Штатов или в случаях "очевидной необходимости". Реквизиция товаров отменялась,