Маскарад в лунном свете - Кейси Майклз

Она не включит эту часть, как и любое упоминание об этом их последнем плане, когда будет передавать признание сэра Ральфа властям. И остального описания преступлений «Клуба» будет достаточно и без того, чтобы еще и ставить в неловкое положение Донована и его президента, тем более что Донован решил отказаться от сотрудничества с ними. И потом, у нее не было никакого желания развязывать войну — она преследовала другие личные цели.

Их посадят в тюрьму, всех пятерых. Возможно, двоих или троих из них даже повесят. Но повесят за попытку совершить государственную измену, а не за то, что они довели до самоубийства ее отца. Не ее месть вынесет им приговор, не она будет виновата, если их казнят. Это будет правосудием, которого им так долго удавалось избегать.

С этим она сможет жить. И благодаря этому, ее папа обретет наконец-то покой на небесах.

Только бы пережить эту нескончаемую ночь! Надо было сказать Марко, чтобы он пришел сюда из Грин-парка сразу же, не дожидаясь утра.

Продолжая мерить шагами комнату, она гадала, что подумает Донован, когда Ральф с Вильямом и остальные будут арестованы и брошены в тюрьму. Возненавидит ли он ее за то, что она разрушила его планы? Конечно, он сказал ей, что не собирается больше с ними сотрудничать. Но действительно ли он намеревался так поступить? Иногда ей казалось, что она читает в его душе, как в открытой книге. Но только иногда. В этой книге были страницы, которых она еще не видела или видела лишь мельком. Вполне возможно, что, говоря это, он просто пытался доставить ей удовольствие.

Маргарита тихо рассмеялась. Донован? Доставить ей удовольствие? Слишком мягко сказано. Да он возродил ее, перевернул всю ее жизнь. Впервые за много лет она чувствовала себя по-настоящему живой. Благодаря ему, она могла сейчас вспоминать о своей прежней жизни и улыбаться. Ее родители любили ее.

И у нее все еще был дедушка. А теперь и Донован.

Пора было подумать и о будущем. Как только Марко принесет ей признание Ральфа, как только она прочтет его и передаст властям, она сможет подумать и о своей дальнейшей жизни.

Своей жизни с Донованом. Они будут так счастливы в Филадельфии, дедушка будет часто их навещать и, конечно же, у них будут дети…

— Тсс! Ангел? Дай мне, пожалуйста, руку. Я, кажется, застрял.

— Что такое? Донован… ты идиот! — вскрикнула Маргарита, резко повернувшись и увидев над подоконником лицо Донована. Он широко улыбался, и от этой улыбки ноги ее мгновенно сделались словно ватные. В неожиданном озарении она поняла, что могла бы прожить с этим человеком и сотню лет и так никогда и не быть уверенной в том, что он совершит в следующую минуту.

Она бросилась к Доновану, который уже влез на подоконник, и почти что втащила его в комнату, так что, не удержавшись, он свалился на пол прямо у ее ног.

— Ты вполне мог бы разбиться, — сказала она нарочито суровым тоном и слегка ударила его по макушке.

— Ой! Конечно. Но, похоже, я взобрался сюда лишь затем, чтобы моя дорогая возлюбленная исколошматила меня до смерти.

— Так тебе и надо, — ответила Маргарита, вновь слегка ударив его по голове, и тут же улыбнулась, поскольку была несказанно рада видеть его и не собиралась тратить время, изображая из себя скромницу. — Ты влез по водосточной трубе?

Он позволил ей помочь ему подняться.

— Да, и я никому этого не советую. Почему ты до сих пор не в постели? Уже почти два. Все юные леди уже, должно быть, давно спят.

— Ха! Это Лондон, Донован. Большинство юных леди сейчас танцуют на балах. Как ты узнал, что я здесь?

Он бросил на нее странный взгляд, в котором ей на мгновение почудилась жалость, и наклонившись, поцеловал ее в щеку.

— Я этого и не знал. Как не знал и того, что это окно твоей спальни. Просто оно единственное было открыто. Нет, ты только подумай! В этот самый момент я вполне мог бы разговаривать с сэром Гилбертом, гоняющимся за мной по своей спальне с пистолетом в руке, не будь я чертовски везучим, как все ирландцы.

Маргарита кивнула и улыбнулась, представив на миг эту сцену.

— Согласна. Но почему ты вообще явился сюда посреди ночи? Неужели мое решение провести этот день с дедушкой привело тебя в такое уныние, что ты не смог подождать до завтра, чтобы увидеться со мною?

— Может быть, — ответил Томас, обнимая ее за талию. — Или, возможно, я просто решил, что настала пора заняться с тобой любовью в более подходящей обстановке, а не так, как мы делали это прежде, прячась по разным темным углам. Да, так оно, скорее всего, и есть. Тебя заинтересовало мое предложение?

Делая вид, что колеблется, Маргарита медленно обвела взглядом спальню, освещенную единственной свечой, стоявшей на столике возле кровати.

— Ну, — протянула она наконец, играя складками шейного платка Томаса и пожирая его глазами, — полагаю, я должна дать тебе этот шанс. Ты, кажется, говорил мне, что ты потрясающий любовник. Или, может, это был кто-то другой из моих поклонников? Не помню.

— Ах ты маленькая колдунья, — проговорил Томас и, взяв ее обеими руками за ягодицы, привлек к себе. — Эти двери заперты? — он мотнул головой сначала в сторону двери, выходившей в коридор, затем той, что вела в ее гардеробную. — Мне совсем не хочется, чтобы меня прервали, когда я стану от тебя отбиваться.

Маргарита молча кивнула, прижимаясь к нему всем телом. Кровь мгновенно закипела в ее жилах, что происходило всегда, когда бы она к нему ни прикасалась.

— Я не могу в это поверить, Донован. В доме моего деда, в моей собственной спальне! Мы безнравственны, оба мы.

— Это жалоба? — спросил Томас и, взяв ее на руки, решительно шагнул к кровати.

— Нет, — чуть ли не промурлыкала Маргарита в ответ, целуя его в щеку и шею. Как же она любила этого мужчину! — Просто замечание.

Он положил ее на постель, разобранную Мейзи несколько часов назад, и, так и не сняв туфель, лег рядом и вытянулся в полный рост.

— Я соскучился по тебе, ангел. Целый день без тебя, — проговорил он, нежно целуя ее в лоб, веки, нос. — Целый долгий нескончаемый день. — Его рука протянулась к шелковым завязкам на ее пеньюаре. — И весь этот день я только об этом и думал.

Пеньюар распахнулся, открыв прозрачную ночную рубашку, и Маргарита нервно сглотнула, чувствуя, как в глубине ее существа разгорается уже такое знакомое, но от этого не менее желанное пламя.

— Ты собираешься когда-нибудь все же заняться со мной любовью, Донован, — сказала она хрипло, — или так и будешь лишь говорить об этом?

— Оставайся здесь, — приказал он, ткнув в нее пальцем, и соскользнул с кровати. — Оставайся на месте, юная леди.

— Слушаюсь, сэр, мистер Донован, сэр, — весело ответила она и прикусила нижнюю губу, глядя, как он сбрасывает с себя одежду. В сущности, ей еще не доводилось видеть его полностью обнаженным, и теперь она сгорала от любопытства. Он был великолепен! Его плечи, такие широкие! Его живот, такой плоский! Его бедра, такие узкие! Его…