Англия и англичане. О чем молчат путеводители - Кейт Фокс

Во всем этом нет никакого расчета или сознательного лицемерия, как это может показаться. Большинство англичан следуют правилам выражения недовольства своими детьми машинально, не задумываясь. Они непроизвольно прибегают к циничному тону притворного отчаяния и напускают на себя несчастный вид. Они на подсознательном уровне чувствуют, специально не напоминая себе, что хвастать и выказывать эмоции неприлично. Даже скрытое, непрямое хвастовство — хвастовство, замаскированное под осуждение, — это не результат продуманной хитрости. Англичане не говорят себе: «Хм, хвастаться запрещено, как бы мне так выбранить моего сына/дочь, чтобы все поняли, что он/она — гений?» Подобное лицемерие у нас в крови. Мы не привыкли говорить то, что имеем в виду. Ирония, самоуничижение, преуменьшение, намеки, двусмысленность и вежливое притворство — это все в нашей плоти и крови. Без этого англичане — не англичане. Этот особый склад ума воспитывается в нас с детства, и к тому времени, как наши дети идут в школу, они уже в совершенстве владеют искусством непрямого хвастовства и способны самостоятельно заявить о своих достоинствах путем самоуничижения.

Переходный возраст, которого якобы не существует

Что, пожалуй, и к лучшему, поскольку в нашей культуре дети воспринимаются как тяжкое бремя, а подростки — сущее наказание. Подростков считают одновременно ранимыми и опасными; они нуждаются в защите и в то же время их следует держать в узде. В общем, от них одни неприятности. Потому, наверно, не удивительно, что в очень немногих культурах принято отмечать наступление этапа полового созревания. Этот трудный, неловкий период, когда начинают бурлить гормоны, мало кто расценивает как повод для торжества. Англичане предпочитают зарывать головы в песок, делая вид, будто с их детьми ничего не происходит. В англиканской церкви есть церемония конфирмации для детей, достигших соответствующего возраста (обычно 11–14 лет), но она еще менее популярна, чем крестины, а светского аналога данному ритуалу не существует, так что большинство английских детей лишено официального «обряда перехода», который ознаменовал бы их вступление в пору полового созревания.

Поскольку в честь подростков, вступающих в период переходного возраста, не устраивают торжеств, они придумывают свои собственные «ритуалы посвящения», связанные с незаконной деятельностью, — употребляют спиртное, экспериментируют с наркотиками, занимаются кражами в магазинах, разрисовывают стены, угоняют автомобили и т. д. или пытаются еще каким-нибудь способом привлечь внимание к своему новому сексуальному статусу (например, среди стран Европы мы занимаем первое место по подростковой беременности).

Но официально их «принимают» в полноправные члены общества только после того, как они преодолеют этап полового созревания и достигнут восемнадцати лет — возраста, знаменующего их переход в категорию взрослых. Для некоторых устраивают маленький обряд посвящения, когда они сдают экзамен на водительские права, но восемнадцать лет — возраст, с которого англичане получают право участвовать в выборах, вступать в брак, не спрашивая родителей, вступать в гомосексуальную связь, смотреть фильмы категории «X» и — что наиболее важно для большинства — покупать спиртные напитки. Да, многие к этому времени уже несколько лет как пьют, занимаются сексом и смотрят фильмы «для взрослых», а многие в шестнадцать оставили школу и с тех пор работают полный рабочий день, возможно, даже женились/вышли замуж или живут в гражданском браке, забеременели или уже имеют своих детей. Но восемнадцатый день рождения все равно считается важной вехой, и его расценивают как повод для того, чтобы устроить большую шумную вечеринку или хотя бы напиться сильнее, чем в обычный субботний вечер.

«Свободный» год: перерыв в учебе и новые испытания

У образованных классов за «обрядом перехода» по достижении восемнадцати лет зачастую следует «свободный» год — длительный «промежуточный» период между окончанием школы и поступлением в университет, в течение которого молодые люди несколько месяцев путешествуют за границей. При этом многие занимаются благотворительной деятельностью (помогают перуанским селянам строить школу, работают в румынском приюте для сирот, спасают тропические леса, копают колодцы и т. д.), знакомясь с настоящим (то есть бедным) миром и набираясь жизненного опыта, который формирует характер. Путешествие, предпринятое в «свободный» год, рассматривается как своеобразный обряд посвящения — менее трудный вариант обычая, практикуемого в некоторых племенных обществах, суть которого заключается в том, что взрослеющих мальчиков на некоторое время посылают в джунгли или в дикую местность, где те борются с трудностями и тяготами, доказывая, что они достойны быть официально принятыми в сообщество взрослых.

Для детей из среды высшего общества и верхушки среднего класса таким испытательным полигоном зачастую является закрытая частная школа, куда родители их отправляют на весь период отрочества. До относительно недавнего времени представители высшего класса и аристократии были убежденными противниками интеллектуальности (в этом, а также в своей увлеченности спортом и азартными играми они схожи с рабочим классом) и смотрели свысока на средние классы, почитающие высшее образование. Их дети могли учиться в университете, но это не считалось жизненной необходимостью — служба в армии, сельскохозяйственный колледж[145] или какое-либо другое учебное заведение их бы тоже вполне устроили, — а уж дочерям, по их мнению, высшее образование и вовсе не к чему. Леди Диана Спенсер никогда особо не стыдилась своей необразованности и, выступая перед общественностью, весело шутила по поводу своих удручающе низких результатов в средней школе. Девушка из среднего класса скорее бы сквозь землю провалилась. С некоторых пор представители верхушки общества несколько пересмотрели свое отношение к высшему образованию, особенно ее низшие или менее богатые слои, дети которых ныне вынуждены конкурировать за престижные рабочие места с представителями средних классов, имеющих университетское образование. Молодые люди из высшего класса и даже аристократии, в том числе королевских кровей (например, принц Уильям), теперь общаются, взаимодействуют в одном коллективе и сравнивают следы от укусов москитов с юношами и девушками из средних классов в ходе поучительных путешествий, предпринятых в «свободный» год.

Считается, что молодые люди всех классов, прошедшие испытание «свободным» годом, должны вернуться из путешествия зрелыми, сознательными, серьезными людьми, готовыми к самостоятельной жизни в университетском общежитии, способными постирать свою одежду и иногда открыть консервную банку с бобами, если к моменту их возвращения из паба кафетерий уже закрылся. Студенты первого курса, «пережившие «свободный» год», смотрят свысока на тех, кто поступил в университет «сразу после школы». Они считают себя более зрелыми и умудренными жизненным опытом и постоянно подчеркивают, что они гораздо взрослее своих инфантильных, глупых, «непосвященных» сверстников.

В некоторых менее привилегированных слоях общества аналогом «свободного» года является срок, проведенный в тюрьме или в колонии для несовершеннолетних преступников примерно в таком же возрасте. Считается, что в этих исправительных учреждениях так же закаляется характер, как и во время испытаний «свободного года», поэтому «выпускники» тюрем и колоний зачастую демонстрируют то же чувство превосходства по отношению к своим незрелым, не знающим жизни ровесниками. В сущности, можно заметить поразительное сходство в манере изъясняться тех, кто «побывал за решеткой», и тех, кто прошел испытания «свободного» года.

Студенческие ритуалы. Неделя первокурсника

Для привилегированной молодежи, поступившей в университет, за празднованием восемнадцатилетия, сдачей экзаменов и иногда «свободным» годом следует еще один важный «обряд перехода» — неделя первокурсника. Этот ритуал посвящения проходит по классической модели, выявленной ван Геннепом: отделение (прелиминальная фаза), маргинализация/переход (лиминальная фаза) и инкорпорирование (постлиминальная фаза). Сначала новички расстаются со своими родителями, знакомым окружением и социальным статусом школьников. Большинство из них прибывают в университет в сопровождении одного или обоих родителей в машинах, набитых вещами из их прежней жизни (одежда, книги, компакт-диски, одеяло, любимая подушка, плакаты, фотографии, плюшевый мишка) и купленными специально для новой жизни (сияющий новенький чайник, кружка, миска, тарелка, ложка, полотенце и т. д.).

Родители, как только они помогли выгрузить вещи из машины, становятся смущающей помехой, и новичок с бесцеремонной поспешностью пытается отправить их домой, нетерпеливо повторяя: «Да, да, все будет в порядке. Нет, я сам распакуюсь, справлюсь без вас. Не суетитесь, ладно? Да, завтра позвоню. Да, понял. Ну, все, пока. Пока…» На самом деле новичка мучает страх и до слез пугает разлука с родителями, но он знает, хотя о том ему никто не говорил, что нельзя выказывать эти чувства перед другими новичками, иначе тебя сочтут маменькиным сынком.