Вот жизнь моя. Фейсбучный роман - Сергей Чупринин

311

«Перевешивал Золотую Звезду Героя Социалистического Труда» – «Смею предположить, – уточнил в Фейсбуке Ефим Гаммер, – что оригинал звезды он прятал в своем сейфе. А на лацкане пиджака или пижамы носил дубликат, коих было у него немало. В Риге я знавал человека, который точил из латуни подобные звезды для героев соцтруда, чтобы они лишний раз не надевали настоящую, а то ведь и потерять можно, в особенности когда примешь на грудь что-нибудь потяжелее, чем медаль». «Ясное дело, – добавил Вячеслав Шаповалов, – это дресс-код эпохи, Вы же, Сергей Иванович, наверняка помните один из фотоснимков Заболоцкого на даче… А меня вот всегда умиляло, что этой своей полосатостью наполнители тогдашних курортов и профессорских дач напоминали сильно раздобревших лениво-шустрых арестантов из тогдашнего же Голливуда. Но звезда Героя на пижаме – это что-то из античной трагедии…»

312

Соловьев Владимир Исаакович (1942) – литературный критик, а после отъезда в эмиграцию (1977) политолог и мемуарист, автор многих книг о политических метаморфозах советской и российской власти, а также о писателях и, прежде всего, об Иосифе Бродском и Сергее Довлатове.

313

Клепикова Елена Константиновна (1942) – филолог, литературный критик. Выпустила в соавторстве с мужем – Владимиром Соловьевым книги «Андропов: тайный ход в Кремль», «Кремль: от Андропова до Горбачева», «Ельцин: политические метаморфозы», «Парадоксы русского фашизма», «Довлатов вверх ногами». Есть у нее и сольные книги – монография «Невыносимый Набоков» (2002) и том избранного «Отсрочка казни» (2011). Живет в Нью-Йорке.

314

«Taк мы лучше запомнимся» – «Да, точно, он даже написал книжку «Три еврея» про Бродского и Кушнера и себя, любимого – и ведь верно, запомнился в этой компании!» – подтвердил в одном из комментов Петр Образцов.

315

«Он то ли служил, то ли не служил в КГБ» – отвечая в Фейсбуке на вопрос Олега Борушко, отрицает ли все-таки В. Соловьев, что он был стукачом, или нет, герой моей новеллы рассердился не на шутку: «То есть почему не отрицаю? Полностью отрицаю. Обо всем написал в прекрасном биоромане „Три еврея“, много раз изданном. Да никто – никогда – мне не предлагал им стать. Не по чину. Известный писатель, член всяких союзов. А на каждый чих не наздравствуешься. Тем более, давно пришел к заключению, что обвинения в стукачестве, да еще с ссылкой на мою книгу, самую антикагэбэшную в истории русской литературы, экая лажа, ну и уровень, и чего меня сюда занесло? а кто-то просился в друзья – исходит от самих стукачей, которые действуют по заданию гэбухи или по собственной инициативе, чтобы отмазаться от скверны. Развлекайтесь, господа, без меня».

316

Чкония Даниил Соломонович (1946) – поэт, переводчик, соредактор (с Ларисой Щиголь) журнала «Зарубежные записки» (2005–2011). Живет в Кёльне.

317

«Пока я не опубликовал восторженную статью…» – «Страстно я презираю Вашего Чупринина!!! – в письме Станиславу Куняеву от 6.07.1979 откликнулась на эту статью Татьяна Глушкова. – Прочла сейчас необъятную его статью про Морица-Макбета, напечатанную, конечно, у Емельяна{24}. Этот Ваш Чупринин отыскал в помойке „ключевую воду поэзии“, традиции Эсхила, Гесиода, Софокла, Вергилия – и прочих по списку, – а также испытывает радостную сладость благодарного понимания“ высокой морицыной поэзии (…) Вот гнида… Ну, что в поэзии этот раб понимать не может, – про то знаете и Вы сами. Бить шваброй мокрой надобно этого Вашего Чупринина» (Цит по: С. Куняев. Мои печальные победы, с 484).

318

«Мы называем такие устные рассказы «отлившимися в мраморе» – «Пластиночки», – припомнила в Фейсбуке Людмила Казарян слово, каким Анна Ахматова обычно называла такие рассказы. «Леонид Григорьевич Григорьян, – прибавила Жанетта Радул, – называл такие повторения «поставить пластинку», и тоже этим пользовался иногда. Особенно когда знал, что ждут от него «мемуаров, историй, баек».

319

Ордена – эти знаки отличия воспринимались многими писателями как своего рода охранная грамота, и, хотя я лично знаю крамольников, развешивавших их по стенам своего домашнего туалета, в советские годы отказался от получения правительственной награды, кажется, один только Владимир Осипович Богомолов.

320

«Ну, что дадут, что дадут?» – «Ордена тогда не дали… – прокомментировал эти слова Ю. Левитанского мой фейсбучный читатель Александр Журавель. – А почему хотелось – так ведь советских писателей уже этим „прикормили“. Уже как бы полагалось, тем более фронтовику…»

321

Жданов Иван Федорович (1948) – поэт, первая книга которого «Портрет» (1982) была воспринята критиками (и мною в том числе) как начало прорыва нонконформистов в советскую поэзию{25}.

322

Поздняев Михаил Константинович (1953–2009) – поэт, в годы перестройки намеревавшийся стать священником, а затем опубликовавший серию статей с жесткой критикой церковных иерархов и официальной политики Русской Православной Церкви.

323

И о докладных записках Куняева в ЦК КПСС…» – «В 1978 году (…), – вспоминает Станислав Куняев, – я распространял по России рукописное «письмо в ЦК» о засилье сионистских сил в средствах массовой информации и в самом идеологическом отделе ЦК, за что меня вскоре «проработала» яковлевская команда – Зимянин, Севрук, Альберт Беляев, Игорь Бугаев – в беляевском кабинете и за что убрали с выборной должности секретаря Московской писательской организации. Я никогда не «разделял» политики партии по национальному вопросу, особенно русскому» (С. Куняев. Мои печальные победы, с 342).

324

Зимянин Михаил Васильевич (1914–1995) – секретарь ЦК КПСС по идеологии (1976–1989). По оценке академика Г. Арбатова, «репутация у него была неплохая, но на посту секретаря ЦК с ним что-то произошло. Может быть, он не выдержал испытания властью. А может быть, это было возрастное. Но, во всяком случае, Зимянин стал совсем другим, превратился в покровителя реакционеров, а в некоторых неблаговидных делах (…) активно участвовал сам».

325

Музей Революции – так до сентября 1998 года назывался Музей современной истории России, расположенный в здании по Тверской, 21, где в давние-предавние времена размещался Московский Английский клуб (1831–1917).

326

Музей Революции – так до сентября 1998 года назывался Музей современной истории России, расположенный в здании по Тверской, 21, где в давние-предавние времена размещался Московский Английский клуб (1831–1917).

327

Авдеев Александр Алексеевич (1946) – карьерный дипломат, неожиданно для всех (и в том числе, видимо, для себя) занимавший пост министра культуры РФ в 2008–2012 годах.

328

Карпов Владимир Васильевич (1922–2010) – писатель, биография которого, безусловно, ярче, чем его книги. Еще курсантом Ташкентского пехотного училища, он в апреле 1941 года был репрессирован, а в 1942 году, попав в штрафную роту, так отличился в боях, что судимость с него была снята. Затем, командуя взводом разведчиков, стал Героем Советского Союза и, после окончания Высшей разведывательной школы и Военной академии имени Фрунзе, служил офицером на Памире, в Каракумах, в Кушке. Что не помешало, а скорее помогло ему окончить Литературный институт и, после выхода в отставку, сделать завидную литературную карьеру: заместитель главного редактора журнала «Октябрь» (1973–1981), главный редактор журнала «Новый мир» (1981–1986), первый секретарь правления Союза писателей СССР (1986–1991).

329

«Ловля пескарей в Грузии» – рассказ Виктора Астафьева, написанный в 1984 году и опубликованный, причем с большими купюрами, в журнале «Наш современник» (1986, № 3), был, как позднее вспоминал его автор, «встречен болезненно, прежде всего грузинскими писателями, которым он доставлен был еще в гранках из журнала «Наш современник» с припиской: «Автор оскорбляет грузинский народ». Полностью и с обширным авторским послесловием этот рассказ был опубликован только в 15-томном собрании сочинений В. Астафьева (1997).

330

«Положение вроде бы спасает Гавриил Троепольский…» – «Тут же, – процитируем воспоминания самого В. Астафьева, – выскочил на трибуну „старый, закаленный штрейкбрехер“, как его потом назвали в письме ко мне воронежские писатели, Гавриил Троепольский и тоже со слезой, проникновенно, принес извинение от имени русских писателей и журнала „Наш современник“, допустившего идеологическую ошибку, грузинским писателям и всему народу Грузии. Я не был готов к натиску такого сплоченного отряда защитников передовой идеологии и нерушимой дружбы народов, растерялся, от ошеломления сделался совсем мокрым и решил (…), может, и уехать со съезда и написать письмо о выходе из Союза писателей, умеющего так здорово предавать своих членов и выслуживаться перед начальством, хотя, как потом выяснилось, Лигачев совсем не благословлял их на это и даже попросил более „не акцентировать внимание на этом неприятном инциденте“ и продолжать съезд»{26}.