Королевская кровь - Ирина Котова

— На следующий день после атаки камены сказали Максу, что Богуславская не пришла на лекции, пропустила зачет, и что это впервые за все время случилось, — пояснил Александр. — Он сложил два и два и сообщил мне. Все действительно было подозрительно, вот и вызвали ее в кабинет… поговорить. Я проверил ее и убедился, что чиста. А Малыш не поверил и решил… перепроверить.

— Ментальным взломом! — возмущенно воскликнула Виктория. Она тоже села в кресло, и теперь качала туфельку на ступне. Вперед-назад, вперед-назад.

— Так надо было хоть усыпить ее перед этим, Макс, — недоуменно глянул на него Мартин, поднимая взгляд от качающейся туфельки. Макс вздохнул. Он устал уже говорить за сегодня.

— Я поторопился. Побоялся, что если демон, то успеет ударить первой. Нажал чуть сильнее, чем нужно. У нее защита стоит какая-то хитрая, и не поймешь, природного свойства или искусственная, вот и стало любопытно, да и на вечер накануне надо было посмотреть…

Сразу увидел, что не она, хотел восстановить, но девчонка начала уворачиваться, а там процесс уже запущен был. Вот и получила… ощущений.

— Я же сказала вам с утра, что в общаге пьянка была, — недовольно высказалась Вики. — Там, наверное, половина в универ не пошла. Так почему сразу она? Только из-за ауры мутной?

— Да, — сказал Макс и замолчал.

— Ладно, — Мартин подмигнул ему ободряюще, тряхнул волосами. — Крошку, правда, жалко, первый опыт ментального контакта, травма на всю жизнь. Теперь она будет бояться рыжих, а это оставлять никак нельзя, Малыш. Так что придется тебе вспомнить, как ублажать девочек. Тротт посмотрел на друга так, что тот скабрезно захохотал и добавил:

— Я имел в виду мороженое и куклы, гнусный ты извращенец. А мы, если опять что пойдет не так, будем тебе носить передачки по очереди. И под окнами песни петь. И вообще, — неугомонный барон обратился к Свидерскому, — Алекс, я опять собираюсь напугать твою экономку и угрозами выпытать у нее несколько бутылей вина. Я сегодня был на ипподроме, вот там страсти! Срочно нужно напиться, завтра еще ученый совет, я заранее тоскую. И в Малыша вольем бутыль, пусть расслабится. Тебе, Данилыч, только понюхать. И расскажешь нам наконец, как слетал к Алмазычу. Вики, пошли со мной? Я буду тебе говорить гадости, а ты меня презирать, как обычно? А? Виктория улыбнулась как-то очень по-доброму и встала, барон галантно придержал перед ней дверь. Макс посмотрел им вслед, вытянул длинные ноги, расслабленно откинулся в кресле.

— Болтун и клоун, — сказал он с усмешкой. — И как его хватает на все это дуркование?

— Да, — откликнулся Свидерский, попивая его настойку, — без него нам было бы совсем плохо. Душа компании — тяжкий труд, Малыш. Нам можно унывать, а ему никогда.

Мартин вернулся, победно помахивая бутылками, Виктория аккуратно несла бокалы и закуску. Блакориец оперативно вскрыл вино, разлил всем, развалился в кресле.

— Алекс, кстати, а с чего ты такой усталый от Деда вернулся?

Пахал он на тебе, что ли? Старый эксплуататор!

— Да он в горы забрался, Март, — объяснил ректор, — в обсерваторию свою. А у меня как сигналка персональная на Макса сработала, я и рванул напрямую. А там сами знаете, естественные стихийные искажения, пришлось потратиться, чтоб не разорвало.

— А тут всего лишь юный мститель, — усмехнулся барон, салютуя полным бокалом. — За твои изумительные ножки, Вики! И что? Что узнал?

Алекс пожал плечами.

— Сказал, что носы вытирать нам времени нет. И чтоб не лезли с малозначительными глупостями.

— … я занят, — бурчал Алмаз Григорьевич, с неудовольствием глядя на ученика. — Как ты пробился-то сюда? Я глушилок наставил.

— Долго пытался и догадался. Кто меня учил-то? — в тон ему ответил Свидерский, протягивая руку для приветствия. Но Дед притянул его к себе, похлопал по спине.

— Молодец… молодец. Не совсем бестолочь. Чего не восстанавливаешься-то? — придирчиво осмотрел сильно постаревшего ученика.

— Демонов ловлю, — признался Алекс. — Вот и прибыл за советом. Вы грозились поговорить со мной и так и не поговорили.

— Да когда тут поговоришь, то королевы необученные, то оборудование привезли… Демонов, — хмыкнул Алмаз, — ну пойдем, расскажешь. Только не долго. И, учти, кормить тебя мне нечем!

— А чем вы занимаетесь? — с любопытством оглядывался вокруг Александр, чувствуя себя мальчишкой в кабине огромного грузовика.

Обсерватория, расположенная на плече высокого пика в Северных Горах, была гигантской, округлой, гулкой, с круговыми внутренними галереями на разных уровнях, соединенных лестницами, по которым можно было подняться почти на самый верх. Посреди стоял один впечатляющих размеров телескоп и какое-то записывающее оборудование. Вокруг него видимо дрожал воздух. Эффект от тысяч магических связок. Работа всей жизни, только так. Здесь были еще маги, молчаливые и увлеченные своими делами, совсем не подобострастные к Григорьевичу, и он вежливо поздоровался, получил кивки в ответ.

— Это мои помощники, — сообщил Алмаз. — Одному не успеть всего.

— Ну покажите же уже! — не выдержал Алекс.

— Нетерпеливый какой, — недовольно буркнул Дед. — Садись, смотри.

Только не вздумай вмешиваться в связки! Убью на месте! Александр приблизился к «глазу», взглянул в него. Ничего не понял, присмотрелся. Туман какой-то, миллиарды звезд, пылевые облака, все обычно.

— Сейчас, — пообещал Старов, манипулируя струнами связок, как арфист-виртуоз. Свидерский посмотрел и замер.

На фоне черной, бездонной Вселенной медленно двигалась огромная фигура. Невообразимо огромная, бесконечно огромная. Божественный силуэт, словно сотканный из полупрозрачной пыли. Он вел рукой, словно на замедленной съемке, и из ладони его рассыпались зерна галактик и туманностей, разлетались в черноту, замедляли движение и расцветали спиралями и шарами, взрывались белыми и голубыми сверхновыми, начинали кружиться вокруг него в страшном, завораживающем своей масштабностью танце. Все это происходило так медленно, что Александр одновременно видел и летящие от предыдущего броска семена миров, и уже раскрывшиеся, и далекие, постаревшие. И только неотвратимо и размеренно продолжал свое движение Великий Сеятель, Творец Миров. У него закружилась голова, почернело в глазах, будто незримая колоссальная тяжесть начала давить вниз, к полу, и ниже, в толщу горы.

— Ну-ка, тихо, мальчик, вставай давай, — засуетился Алмаз, — я-то привык уже, а поначалу тоже от изначальной силы в обмороки падал. Не каждому дано это увидеть и понять. Только тем, у кого личный резерв поболе остальных.