Рассвет нового мира - Ярослав Коваль

— Мне кажется, тебе не стоит так, — осторожно возразил монилец. — Это грязный приём. На тебе это пятно останется до конца времён.

— На войне как на войне. А что ты предлагаешь, дружище? Взять с него честное слово больше так не делать и отпустить с миром? Ну ерунда же! Убить — так они немедленно изберут нового Сына чародея. Дело нехитрое. А если Сын чародея в целости, рассылает указания и вообще не пропадает с горизонта, канон не позволяет приводить к власти нового. Эндилль очень подробно мне об этом рассказал.

— То, что ты сделаешь главу Гильдии своим инструментом, скоро станет известно.

— А это ещё большой вопрос — насколько быстро! Сейчас время — наше вернейшее оружие. Уж полгода-то я смогу выиграть… Ну что ж ты так на меня смотришь, а? Что ты мне предлагаешь делать, Кербал? Гильдия объявила мне войну, а на войне, увы, все средства допустимы, и её надо любой ценой выигрывать. Потому что проигрыш означает смерть, и разве только для меня одного? Я должен либо уничтожить Гильдию, либо покорить её своей воле. Вот и вариант — сделать это посредством Сына чародея… Если б была возможность ослабить последователей Храма Чародейства, думаю, Курия бы давно воспользовалась ею. Не так ли?

— Так, — криво усмехнулся Кербал.

— Значит, выбор очевиден. И да, готов признать, что, делая этот выбор, я мало забочусь об интересах монильцев. Мне, прости, пока ещё на монильцев болт положить. Мне на них наплевать. Мне свои соотечественники ближе. — И кивнул спецназовцам, внимательно слушавшим нас обоих. — В конце концов, Сын чародея знал, чем рискует, когда приходил к власти. Вот пусть и отвечает.

— Пожалуй, — протянул мой собеседник, изучая меня требовательно и напряжённо. Словно прикидывал, не брошусь ли я сейчас его превращать в фактотума за то, что он смеет со мной не соглашаться. Интересно, как теперь будут строиться мои с ним отношения, и будут ли вообще… В любом случае, ничего не поделаешь. — А ты готов рисковать? Ну, ты ведь тоже приходишь к власти…

— А я и рискую. Незаметно?

— Заметно, пожалуй.

Наконец-то он заулыбался — это немного разрядило обстановку.

— Абсолютно верно подмечено, — басовито сказал один из спецназовцев, о которых я умудрился позабыть. — Война есть война. Не до церемоний. Кстати говоря, этот Сын чародея в состоянии фактотума будет помнить всё то, что знает сейчас?

— Надеюсь.

— Тогда он тоже понадобится штабу.

— Это уж само собой. Как водится.

— Но если речь только о том, чтоб нейтрализовать главу Гильдии, то можно же просто держать его в плену, — возразил Кербал, упорно возвращаясь к исчерпанному, как мне казалось, вопросу. — Зачем же совершать такое?

— Я не страдаю наивностью. И уверен на все сто, что у такого сильного мага и важного человека есть свои способы обойти блокировку. Свои хитрости про запас. Уж наверное, ему доступны все резервы Гильдии, к которым он и прибегнет, если только будет способен на самовольство. Этой возможности я хочу лишить его раз и навсегда.

— Ну, пусть через полгода или даже год, но Храм Чародейства всё-таки изберёт себе нового главу. Уж отыщет лазейку в каноне, если пожелает! Что изменит всего один год?

— Если всё пойдёт так, как я запланировал, через полгода-год Гильдия уже будет мне не страшна. И ничто не будет мне страшно. В моей власти будет оставить Храм Чародейства без энергии, и я сделаю это, если хоть в чём-то они поступят не так, как мне захочется. Вот уж с ними я точно церемониться не стану. Да ещё, глядишь, с помощью своего фактотума узнаю полезные секреты Гильдии и смогу наложить руку на их тайны… Ну же, Кербал, зачем придумывать обходные манёвры, если прямой путь куда проще и быстрее приведёт к успеху.

— Мне не по душе сама эта идея — создавать из мага безвольную марионетку. К тому же это не такое простое дело. Вероятность того, что объект не выдержит процедуры, гораздо выше, чем надежда на успех.

— Неужели ты думаешь, я получу удовольствие, уничтожая личность пусть даже и врага, но человека, такого же, как я? Неужели ты, в самом деле, считаешь меня бездушным чудовищем? К сожалению, мне не чужды сострадание и муки совести. Боюсь только, что в нашем положении то и другое — непозволительная роскошь. Я рад быть белым и пушистым. Но как? Я разве просился в это болото? Нет, не просился. Я хотел другого. И разве виноват теперь, что и в новых обстоятельствах продолжаю хотеть жить? Пусть это звучит странно, но есть, есть оно, это наименьшее зло.

— Превращать человека в фактотума — нечестный приём.

— Свою честь каждый поддерживает, как может, и так, как считает правильным. Ради своей чести я готов рискнуть. В конце концов, у Сына чародея есть шансы меня заломать в процессе обработки. Поединок-то будет честный. Пусть пытается…

— Ты всерьёз, что ли? — ахнула айн. — Ну, дура-ак!

— Отчасти серьёзно, отчасти нет. От преимуществ отказываться не собираюсь, но и шанс-то у жертвы остаётся. Разве нет?

— Вообще да, — рассуждала демоница. — Но я даже не знаю… Сперва даже, честно говоря, подумала, что зря я тебе помогала от него отбиваться. Вроде того, что надо было тебя сдать с потрохами и переходить в его распоряжение. Ведь там у меня были бы перспективы. Правда, это я лишь сейчас понимаю. Тогда я его переоценила. И побоялась. И к тебе уже как-то привыкла, а ведь всегда есть надежда, что с тобой удастся столковаться…

— И ты мне сейчас это говоришь без опасений?

— А за что ты станешь меня наказывать? Разве есть за что? Я ведь честно всё рассказываю. И ничего плохого тебе не сделала. Мало ли о чём думала? Думать может всякий!

— Ты лишь напоминаешь, что тебе никогда нельзя будет доверять.

— Но почему же? — искренне изумилась она. — Разве я не доказываю свою лояльность?

— Ох, балаболка…

— Тебе решать, — ответил расстроенный Кербал. Мне показалось, он уже упорствует по инерции. — Конечно, тебе. Но мне кажется, что этот поступок может тебя дискредитировать как будущего государственного деятеля, как лидера. Ты ведь хочешь им стать. И с каким багажом, с какой репутацией придёшь к настоящей власти?

— Репутация государственного деятеля зависит не от его поступков, — ответил я, внимательно разглядывая собеседника, — а от пропаганды. Это факт, а с фактом не поспоришь. Так чего мне стараться соответствовать чужим представлениям о хорошем? Тем более разнообразие этих представлений настолько велико, что соответствовать всем сразу в принципе невозможно. А для меня — в особенности. Кто я в глазах монильцев? Я — кейтах. От меня, как от зачумлённого, до конца времён будут шарахаться. Так какой смысл перед общественным мнением польку-бабочку танцевать? Можно расслабиться и делать всё, что считаешь нужным.