Властелин Черного Замка - Стивен Браст

Вскоре Чародейка осознала, что в комнате есть еще кто-то и открыла глаза. Сталагмиты немедленно потеряли свой цвет, вернувшись к серебристому сиянию, которое испускали с самого начала, а Сетра улыбнулась Тазендре, сказав, – А, мой друг, как я рада видеть вас.

– Я надеюсь, что я не помешала чему-нибудь срочному, мадам.

– Это важно, моя дорогая Тазендра, но не срочно. Я затыкала некоторые эфирные дыры, через которые существа, о которых мы обе знаем, пытались получить доступ к этому миру.

– Я прошу прощения, моя дорогая Сетра, но для меня это звучит очень и очень срочным.

– Нет, не настолько, во всяком случае с тех пор, как Орб вернулся. Джейноны сильны, но медлительны.

– Я преклоняюсь перед вашим знанием, добрая Чародейка, – сказала Тазендра, сопровождая подходящим движением свои слова.

– Но что привело вас сюда?

– Кое-что важное, – ответила Тазендра, – хотя и не срочное.

– А, так вы стали остроумной!

– Вы так думаете?

– Я убеждена в этом, моя дорогая леди Дзур.

– Хорошо, но даю вам слово, что это получилось случайно.

– О, я не сомневаясь в этом. Но вам не о чем беспокоится, в этом нет ничего плохого.

– Вы уверены?

– Целиком и полностью. Много людей становятся остроумными без всяких неприятных последствий, многие из них Дзуры. Да, конечно, упражнение в остроумии часто приводит к обмену ударами, и, даже если этого не происходит, является предвестником звона стали.

– Ну, если вы уверяете меня, что это не тот случай, мне нечего расстраиваться из-за этого.

– Да, вы правы. Но скажите мне, что это за дело, которое важно, но не срочно?

– Были слухи, моя дорогая Сетра, что ваши слова и выражения лица не слишком уверены, когда речь идет о планах Каны, и это в то время, когда, по мнению многих из нас, мы на пороге великой победы.

– Допустим, и тогда?

– И тогда вместо того, чтобы слушать эти слухи и заниматься никому не нужными обсуждениями, которые могут породить только смятение в умах и ложные идеи, я решила придти к вам и честно спросить об этом – решение, которое я выполнила только что, как вы, без сомнения, заметили.

– Моя дорогая Тазендра, какая замечательная мысль пришла вам в голову!

– Вы так думаете?

– Я в этом убеждена. Вы не только стали остроумной, но и, более того, стали по-настоящему умной.

– Да, но-

– Нет, нет. Это совершенно безвредно, уверяю вас.

– Как хорошо, что вы успокаиваете меня!

– Ерунда. Но откуда пошли эти слухи? То есть кто именно выразил обеспокоенность на мой счет?

– О, я сама слышала, как это говорили Маролан, Леди Телдра, Пэл, Императрица и-

– Как, Императрица?

– Да, она тоже заметила это, если, конечно, я правильно поняла ее, что, признаюсь, вполне возможно.

– Тогда пойдемте, мой друг, немедленно навестим Ее Высочество, и я объясню ей свои мысли. И если она действительно заметила что-то в этом роде, будет самое лучшее, если она узнает мои мысли об этом деле, так что она будет способна принимать правильные решения, а, будучи Императрицей, она обязана делать это.

– Замечательно, моя дорогая Сетра. Идите впереди, я следую за вами.

– Очень хорошо.

Когда они пришли, Императрица была ничем не занята, или она решила, что, независимо от того, что хочет Чародейка, это более важно, чем то, чем она занималась; в любом случае их немедленно попросили войти те два стражника, которых Кааврен поставил у двери.

Когда они вошли, Императрица встала, дружески приветствовала Тазендру и глубоко поклонилась Чародейке.

– Моя дорогая Сетра, – сказала Зарика. – Как я рада видеть вас здесь. Я только что обдумала кое-что, и тут появились вы, как раз тот, кто сможет ответить на мои вопросы.

– Вы хотите знать, – сказала Сетра, – почему, в то время, как все, как кажется, идет так хорошо, я кажусь еще более озабоченной, чем обычно.

Глаза Зарики расширились. – Откуда вы узнали это? Ах, но я забыла, кто вы такая. Но, моя дорогая, вы сами задали себе вопрос; пожалуйста садитесь и, если захотите, не будете ли так добры, чтобы ответить на него?

– Я немедленно сделаю это.

– Но не раньше, чем вы сядете, я надеюсь.

– Но я жду Вашего Величества.

– Хорошо, я сажусь.

– И я.

– И я, – добавила Тазендра, чтобы не оставаться на ногах.

– Теперь я готова, – сказала Сетра.

– Я слушаю, – сказала Императрица.

– Как и я, – сказала Тазендра.

– Ответ очень простой: я провела несколько часов вместе с нашим добрым Йенди.

– Герцогом Гальстэном? – сказала Императрица.

– Пэлом? – сказала Тазендра.

– Да, именно так его и можно называть.

– Да, и что с того?

– От него я узнала кое-что о характере претендента.

– Ну, похоже вы хорошо провели время. На самом деле я должна была бы сделать тоже самое. Но, что именно вы узнали?

– Это очень решительный парень, храбрый, у него есть определенные организаторские способности, но мало воображения.

– Ну, все это не кажется таким уж ужасным.

– Нет, не кажется, пока остается в определенных рамках. Но разве, услышав это, у вас не возникли определенные вопросы?

– Нет, пожалуй нет, за исключением одного: как такой довольно-таки обыкновенный генерал мог действовать настолько удачно, вплоть до последнего времени.

– Именно этот вопрос и возник в моем мозгу.

– Да, но как вы ответили на него?

– Герцог Гальстэн ответил, когда я спросила его.

– А! – крикнула восхищенная Тазендра. – Пэл это Пэл! Как я узнаю его в этом!

– И что это был за ответ? – спросила Императрица.

– Опять очень простой: у Каны есть кузина.

– Очень хорошо, – сказала Тазендра, не в силах сдерживаться. – У него есть кузина. Но, моя дорогая Сетра, это не слишком замечательное качество. У многих людей есть кузины и кузены. У меня тоже был кузен, но его убили, когда он попытался взобраться на Гору Дзу – то есть он умер, пытаясь совершить подвиг.

– Да, но у этой кузины, Маркизы Хабил, есть все, чего нет у Каны: способность предвидеть и определенная мудрость, которая дает ей возможность видеть суть происходящих событий, она не боится разрабатывать планы, которые можно посчитать дерзкими, и даже грандиозными.

– Да, действительно, нападение на Орб можно посчитать дерзким, а попытку восстановить Империю не имея его можно смело назвать грандиозной.

– Точно. Боле того-

– Да?

– У нее есть воображение.

– О, из того, что вы сказали, это ясно без объяснений.

– И, когда Гальстэн говорил о ее схемах, о том, как она придумывает их, составляет четкие планы для их выполнения, а потом выполняет, я услышала в его голосе кое-что, что испугало меня.

– Да, и что же вы услышали?