Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания - Андрей Виноградов

— И вся твоя притча?

— Нет, ещё немного осталось. Когда все разошлись, взял тот знатный горожанин свой плащ, прилично оделся и снова отправился на прогулку мимо весовщика, как обычно. Весовщик, увидев его, стал вглядываться в него и сверху, и снизу. Говорит ему этот знатный человек: «Что ж ты вглядываешься в меня, приятель? Поверь, по благодати Христовой нет во мне беса, но поскольку, когда отдавал тебе мешок с печатью тот человек, был я снаружи и слышал и видел всё точно, так что решил устроить это представление, чтобы не погубил ты свою душу, а человек тот не лишился безвинно своего имущества». Вот и всё.

— Ну, спаси тебя Господь за наставление, чадо! А как называется-то ваш храм?

— Церковь Пресвятой Богородицы монастыря Константина по прозвищу Лив. Ведь когда шесть лет назад пригласил он императора и других гостей на освящение этого святого храма, подул такой сильный ветер из Ливии, что даже здания падали, и люди решили, что настал конец света, пока не пошёл проливной дождь.

— Шесть лет назад… Это я уже покинул Город. Постой, как ты сказал: Константина этериарха?

— Да. Ты ведь, небось, знал его? Ну конечно знаешь, ведь он твой душеприказчик: вещи твои продавал и деньги роздал нищим, всё по завещанию. Я ведь сам этим тогда занимался.

— А книги, книги-то мои тоже продали?

— Нет, книги, как в завещании, сохранили. Здесь они лежат. Показать тебе их?

Они поднялись по узкой лесенке на балкон над галереей и по нему прошли к комнатке над углом храма. Маленькое помещение было хорошо освещено лившимся из купола светом, и Никита с любовью и тоской стал разглядывать свои, казалось, навеки потерянные сокровища. Может, и немного их было, но каждая из этих книг была ему родной: какая подарена учителем, какая куплена на рынке, а какая и переписана собственной рукой. Плутарх и Фукидид, Гомер и Менандр, Арриан и Страбон…

— Мы их тут особливо держим. А под соседним куполом у нас придельный храм: мы там и тебя поминаем среди усопших благодетелей и вкладчиков. Если прикажешь, отче, пришли за ними или сами отвезём их тебе в…

— Покуда не надобно. Не до них мне пока, чадо. А меня поминайте и дальше, но только за здравие.

К Святым Апостолам игумен добрался уже ближе к закату. В полутёмном храме царила тишина, но откуда-то справа Никита расслышал тихий шум голосов. Ожидания не обманули его: в южной галерее он обнаружил кучку паломников, к которой незаметно и присоединился.

— Так, братия, — монотонно гнусавил их провожатый. — Сейчас мы с вами стоим в южном преддверии храма. Здесь лежат саркофаги Аркадия, его сына Феодосия и матери последнего — Евдоксии. Гробница Аркадия находится к югу, Феодосия — к северу, а Евдоксии — восточнее, все порфирные. А напротив, в северном портике, находится округлый саркофаг, где лежит злосчастное и мерзостнейшее тело Юлиана Отступника, и другой саркофаг, где лежит тело Иовиана, воцарившегося после Юлиана. Туда мы не пойдём, а пройдём с вами в мавзолей великого Юстиниана.

Толпа паломников, шурша друг о друга одеждой и гулко стуча деревянными подошвами, двинулась вслед за ним.

— У самой апсиды, на востоке, первый тот саркофаг, где лежит тело Юстиниана, из странного и необычного камня, имеющего цвет средний между вифинским и халкидонским, близкий к острийскому. Другой саркофаг, из иерапольского камня, где лежит Феодора, жена великого Юстиниана. Дальше к западу, с правой стороны, саркофаг пёстрого розового цвета, докиминский, где лежит Евдокия, жена Юстиниана Великого. Дальше саркофаг белый, проконесский, где лежит Юстиниан Младший. Дальше саркофаг из проконесского камня, где лежит София, жена Юстина. Дальше саркофаг из белого камня, докиминского оникса, где лежит Ираклий Великий. Дальше саркофаг зелёный фессалийский, где лежит Фавия, жена Ираклия. Дальше саркофаг проконесский, Константина Погоната. Дальше саркофаг из зелёного фессалийского камня, где лежит Фавста, жена Константина Погоната. Дальше саркофаг сагаринский, где лежит Константин, внук Ираклия, сын Константина Погоната. Дальше саркофаг тоже из сагаринского камня, состоящий из сотен кусочков, где лежит Анастасий, он же Артемий. Дальше саркофаг из иерапольского камня, где лежит жена Анастасия, он же Артемий. Дальше саркофаг из проконесского камня, где лежит Лев Исавр. Дальше стоял когда-то саркофаг из зелёного фессалийского камня, где был погребён Константин, сын Исавра, по прозвищу Лошадник, но потом его злосчастное тело было вытащено императорами Михаилом и Феодорой и сожжено, а саркофаг его также был вытащен, распилен и использован на обустройство Фаросского храма во Дворце: большие плиты, находящиеся в Фаросе, сделаны из этого саркофага, но вам их всё равно никогда не увидать. Дальше саркофаг из проконесского камня, где лежит Ирина, жена Константина Лошадника. Дальше саркофаг зелёный фессалийский, где лежит другая жена Лошадника. Гроб из проконесского камня, где лежат Космо и Ирина, сёстры Лошадника. Дальше саркофаг, проконесский, где лежит Лев Хазар, сын Константина Лошадника. Дальше саркофаг, из проконесского камня, где лежит Ирина, жена Льва Хазара. Дальше саркофаг зелёный фессалийский, где лежит Михаил Заика. Дальше саркофаг из сагаринского камня, где лежит Фёкла, жена Михаила Заики. Дальше саркофаг из зелёного камня, где лежит император Феофил. Дальше небольшой саркофаг, зелёный, где лежит Константин, сын Феофила. Дальше небольшой саркофаг из сагаринского камня, где лежит Мария, дочь Феофила.

— Ну и тараторит, — вздохнул один из паломников. — Где нам все эти гробы с их цветами рассмотреть…

— Пройдёмте теперь в мавзолей святого и великого Константина. Так, первым на востоке стоит саркофаг самого святого Константина, порфирный, где лежит он со своей блаженной матерью Еленой. Можете приложиться. Только побыстрее, побыстрее, не задерживаемся… Дальше порфирный саркофаг, где лежит Констанций, сын великого Константина. Дальше порфирный саркофаг, где лежит Феодосий Великий. Дальше саркофаг зелёный, иеракский, где лежит Лев Великий. Дальше саркофаг порфирный, где лежит Маркиан со своей женой Пульхерией. Дальше саркофаг зелёный фессалийский, где лежит император Зинон. Дальше саркофаг аквитанский, где лежит Анастасий Дикор со своей женой Ариадной. Дальше саркофаг из зелёного фессалийского камня, где лежит император Михаил, сын Феофила. Тут следует сказать, что этот саркофаг императора Михаила был прежде Юстиниана Великого. Лежал он в монастыре Августы, ниже святого апостола Фомы, где были обретены и платья апостолов, о чём я вам рассказывал. Взял же его господин император Лев и положил его здесь, для погребения тела этого Михаила. Говорят, что он был на самом деле его сыном, а не Василия Македонянина. Но двинулись дальше… Вон там саркофаг зелёный фессалийский, где лежит Василий с Евдокией и своим сыном Александром. Дальше сагаринский, то есть пневмонусийский саркофаг, где лежит славный Лев. Дальше белый саркофаг, называемый василикием, где лежит Константин, сын Василия. Дальше саркофаг зелёный фессалийский, где лежит святая Феофано, первая жена блаженной памяти Льва, со своей дочерью Евдокией. Дальше саркофаг вифинский, где погребена Зоя, вторая жена этого Льва. Дальше саркофаг зелёный фессалийский, где лежит Евдокия, третья жена господина Льва, по прозвищу Ваина. Дальше саркофаг проконесский…

— Прости покорно, отче, — раздался голос другого паломника, — а почему же великий наш император Константин, который и построил храм Святых Апостолов себе для погребения, лежит здесь в дальнем его углу среди прочих императоров, в том числе и нечестивых?

— Хороший, понимаешь ли, мудрый, можно сказать, вопрос! На него отвечает нам святитель Иоанн Златоуст, чью гробницу мы с вами уже видели, в своем толковании на Второе послание апостола Павла к коринфянам: «Ведь и здесь дитя Константина Великого сочло, что почтило его великой честью, положив в преддверии у рыбака. И что привратники у царей во дворце, то же и в гробнице цари у рыбаков. И эти, словно владыки, лежат внутри, а те, словно чужеземцы и соседи, обрадовались тому, что отведена им дверь во двор, тем самым показывая и неверующим, что и в воскресении большим будет значение рыбаков».

— И что же это значит?

— А то, что при сыне великого Константина Констанции, вскоре после перенесения апостольских мощей, храм наш был повреждён сильным землетрясением и грозил рухнуть. Императора же не было тогда в Городе, и злочестивый патриарх-духоборец Македоний самочинно перенёс тело Константиново в храм Святого Акакия. Из-за этого разгорелась там во дворе драка между православными и еретиками, и кровь выливалась оттуда на улицы. Вернувшись в столицу, Констанций велел низложить Македония, но храм ещё восстановлен не был, так что освятили его лишь через тринадцать лет после того, при императоре Валенте. Так или иначе, а оказалось, что останки апостолов легли внутри храма, а императора — в его преддверии.