Хозяева Острога - Николай Чадович

Когда нужда в девице отпала, Темняк отшвырнул её прочь, а затем, давая выход ярости, в клочья изорвал и изрезал все наряды. Каре подверглось и орудие преступления – он изломал нож, раз за разом вставляя его укорачивающееся лезвие в щель между плитами пола.

– Теперь всё в порядке, – сказал он, переводя дух. – Ядовитая змея осталась без жала.

– Без кого вы там остались? – поинтересовался через дверь Бадюг, уже вернувшийся обратно. – Без жара? Так я сейчас очаг разожгу. Можно будет лепешки испечь.

– Попозже, – ответил Темняк. – Сначала нужно кое-кого в муку истолочь.

Чечава, позабывшая свой прежний стыд, голышом уселась на обломки ложа и стала слизывать кровь с разбитых пальцев. Глаз её не было видно под упавшими на лицо волосами.

– Как хоть у тебя получилось? – участливо поинтересовалась она. – Хорошо?

– Просто замечательно, – признался Темняк. – Что-то похожее я ощущал только однажды, совокупляясь с предводительницей варварского племени, у которого находился в плену. Происходило это в двух шагах от жертвенного костра, на котором меня должны были изжарить, а сама она была страшнее обезьяны.

– Не вижу ничего общего, – заметила Чечава, поигрывая своими роскошными, хотя и слегка пострадавшими в схватке грудями.

– В обоих случаях жизнь моя висела на волоске. Это, наверное, и обостряло все ощущения.

– Тогда давай продолжим… Пока ощущения не притупились.

– Нет. Как говорится, спасибо и за это.

– Ты меня убьёшь?

– Не мешало бы… Тот, кто превращает любовь в орудие преступления, виноват вдвойне. Но в преддверии великого события марать руки кровью женщины как-то не пристало. Ты желала мне смерти из собственных побуждений?

– Нет, меня наняли.

– Что тебе пообещали?

– Много всякого, – она взмахнула руками, как бы принимая в них что-то необъятное. – На всю жизнь хватило бы.

– Кто они такие?

– Я с ними кисель не пила и в одной постели не валялась. Знаю, что они выдают себя за поборников покоя острожан. Дескать, если мы будем сидеть тихо, с нами ничего не случится.

– Лизоблюды, – пробормотал Темняк. – Достали, сволочи… О чем они ещё говорили?

– Говорили, что это дело, – она чиркнула себя ладонью по горлу, – следует закончить ещё до того, как ты доберёшься до Бойла. В противном случае надо будет устроить так, чтобы на Бойле тебя даже никто пальцем не тронул. По-моему, чепуха какая-то… При чем здесь Бойло?

– Здесь я опасен живой, а на Бойле мертвый… Впрочем, тебя это не касается, – поморщился Темняк. – Ты лучше о себе подумай.

– Только это и делаю. Ну как, скажи пожалуйста, я могла так опростоволоситься? Ведь наверняка, кажется, била! То ли ты заговоренный, то ли у тебя шкура твердокаменная.

– У тебя нож тупой, – буркнул Темняк. – А теперь слушай приговор…

– Я готова, миленький! – Чечава опустилась на колени, приняв позу, одинаково удобную и для любви, и для смерти.

– Убивать я тебя не хочу, – сказал Темняк, стараясь не смотреть на обвиняемую, демонстративно повиливающую задом. – Но и помиловать не могу. Будем считать, что тебе предоставлена отсрочка.

– Надолго? – глядя на него снизу вверх, поинтересовалась Чечава.

– Это будет зависеть от твоего поведения… А сейчас уходи. Но только не домой. Затаись где-нибудь на время. Если лизоблюды перехватят тебя по пути, скажи, что колола меня ножом до тех пор, пока он не сломался о мои ребра. Дальнейшее тебе якобы неизвестно. Дескать, и так еле ноги унесла.

– Как же я пойду? – Чечава, оставаясь на четвереньках, принялась перебирать обрывки своего некогда роскошного наряда. – Ничего целенького не осталось… Хоть одеяло какое-нибудь дай.

Сняв с двери засов, Темняк крикнул:

– Бадюг! Наша гостья уходит.

– Скатертью дорога, – отозвался тот.

– Найди для неё какую-нибудь одежду.

– А что тут случилось? – Бадюг заглянул в дверь. – Ни фига себе! Горячая у вас любовь состоялась… На такую любовь нарядов не напасёшься.

– Да что ты, хмырь кособокий, понимаешь! – Чечава выпрямилась, представ во всей своей ничем не прикрытой красе. – Нет ничего в жизни дороже горячей любви!

– То-то тебе от этой любви всю морду перекосило, – заметил Бадюг. – Да и сиськи в синяках. Дней пять, поди, отлеживаться будешь.

– Ещё чего! Сегодня вечером я приглашена в очень даже приличную компанию… Ты мне дашь одеться или пялиться будешь!

– Сейчас, сейчас, – Бадюг ненадолго отлучился и вернулся с просторной накидкой, употреблявшейся Сторожами в ночное время. – В самый раз будет… Пошли. Чтобы люди в очереди не пугались, я тебя через другую дверь выпущу.

Всего за час на Темняка было совершено сразу два покушения – и беспредельщиками, и лизоблюдами. Но если конфликт с первыми не мог иметь продолжения, то наскоки со стороны вторых ещё только начинались.

Когда Бадюг, провожавший Чечаву, вернулся, Темняк сказал ему:

– На сегодня прием посетителей закончен. В дом никого больше не пускать. Даже самых ближайших друзей. Даже самых соблазнительных женщин.

– Что так?

– Чем обернулась моя встреча со Свистом, ты сам видел. А на память о Чечаве осталось вот это, – Темняк продемонстрировал обломки ножа.

– Неужели эта вертихвостка хотела тебя зарезать? – ужаснулся Бадюг.

– Не то что хотела, а уже почти зарезала, – Темняк протянул к нему свои израненные руки. – Еле отбился. Отчаянная девка!

– В папашу уродилась, – пояснил Бадюг. – Он среди Воров был известнейшим человеком. А мамаша так себе… из Одёжек. Где они только состыковались… Но ты на меня не греши, я её к тебе безо всякого умысла привёл!

– Никто тебя не винит… Хотя обыскать её ты вполне мог.

– Обыскать! Если у меня на бабу ещё что-то и поднимается, так только не рука. Да и не разберешься в её тряпках. Там при желании десять ножей можно спрятать. И ещё один топор вдобавок.

– Ладно. Будем считать, что с этим покончено. – Темняк хлопнул себя по колену. – Но, чую, покушения будут продолжаться. Ночь мы как-нибудь перетопчемся. А вот утром всё и начнётся… Собери назавтра надёжных ребят. Человек девять-десять. Пусть они проводят меня до Бойла.

– Зачем тебе на Бойло? – удивился Бадюг. – Неужели соскучился?

– На Бойло я отправлюсь за смертью. Только не надо принимать меня за сумасшедшего. Бойло – самый удобный путь на верхотуру. Умрешь здесь, а оживешь уже там, – он ткнул пальцем в потолок.

– Что ты говоришь! – Бадюг присел на то самое место, где прежде голым задом восседала Чечава. – Вот почему Тыр Свеча здесь разгуливает!

– И не только здесь. Вчера мы с ним на верхотуре виделись. Он у лизоблюдов в заправилах состоит… Значит, насчет людей мы договорились?