Тигр в камуфляже - Лев Пучков

Через сорок минут вертолет вплотную приблизился к месту событий.

Еще издали можно было заметить, что у подножия горы идет бой. Красные ниточки многочисленных трасс пронизывали все пространство у южного склона. С обеих сторон то и дело поднимались долго не оседающие клубы пыли от разрывов мин.

Судя по всему, значительный перевес в огневой мощи был на стороне осаждающих — разрывов на позициях засевших у горы было больше, жирно чадили два подбитых «бэтээра» — третий забрался в какую-то природную впадину и пока что был цел — по крайней мере, так казалось сверху.

— Что творится! Прям как в кино! — остолбенело проблеял Протас, прильнувший к иллюминатору. Такого он еще не видел. Зачарованно созерцая панораму сражения, комендант вдруг изменился в лице: впереди, по курсу движения вертолета, пролетело несколько ленточек-трасс.

— Это что они… По НАМ?! Твою мать… Заворачивай!!! Заворачивай, я сказал!!! — В нем вдруг проснулся командирский рык. Не обращая внимания на то, что дверь в кабину закрыта и экипаж его слышать не может, Протас отчаянно командовал поворачивать назад.

Руслан, легонько саданув крикуна в поддых, посоветовал открыть дверь и дать команду экипажу, чтобы облетели гору с другой стороны. Но пилоты и сами сориентировались — заложив крутой вираж, вертолет резко пошел вверх и двинулся вокруг горы.

Поднимаясь над северным склоном к вершине, они увидели прямо перед собой, возле довольно большого, по всей видимости, свежевырытого котлована, копошащиеся в снегу фигурки.

— Вот они — террористы! — взволнованно заорал Протас, пытаясь выхватить у сидящего рядом коренастого автомат. — Да мочите же, чего ж вы!!! — Коренастый молча саданул крикуна в живот и усадил на скамейку.

— Молчать! На этом твоя деятельность пока прекращается! — крикнул Руслан, протискиваясь к двери. — Дай команду пилотам — пусть посадят машину в ста метрах выше этой компании… Ну, хлопцы. — Он обернулся к своим. — Я вас прошу — этот козел нам нужен живым…

Через два с половиной часа с начала восхождения идущий первым в связке альпинист, неловко оступившись, сорвался вниз и завис на стропе, раскачиваясь над пропастью.

Второй изо всех сил вцепился в каменистый склон, удерживая висящего. Было ясно, что долго ему не продержаться — еще пара минут, и он сорвется, и тогда вся связка полетит вниз.

— Ну вот, началось, — досадливо поморщился Пульман. — Нет, как тебе это нравится? — Он обернулся к побледневшему Бабинову, с ужасом наблюдавшему за маятникообразными покачиваниями сорвавшегося.

— Не к добру, патрон… — побелевшими губами процедил хирург. — Сначала этот рыжий, теперь вот это…

— Прекрати каркать! — резко оборвал его Пульман. — Рыжий…

Обыкновенный пастух, одичавший в горах! А это… А ну, внимание — передать по цепи: второму обрезать стропу. Быстро!

Команда молниеносно проследовала наверх. Через несколько секунд второй номер перерезал стропу и стал первым — бывший первый камнем полетел в пропасть, без крика, с глухим чавканьем ударяясь о каменные выступы.

— Все — пошли, пошли! — подбодрил Пульман и неторопливо полез вперед. Рыжий… Когда они только начали восхождение, откуда ни возьмись, из какой-то щели выскочил косматый рыжий мужик и, напрягшись в титаническом усилии, попытался столкнуть на группу огромный валун. Не растерявшийся Пульман метким выстрелом из карабина уложил рыжего. Подошел посмотреть — при ближайшем рассмотрении мертвый мужик оказался весьма колоритным экземпляром и не совсем рыжим. Это был какой-то древний горец, с длиннющими, совершенно седыми волосами и огненно-рыжей бородой до пояса. Внимательно всмотревшись в его лицо, Пульман несколько смутился — убитого никак нельзя было отнести к какому-либо племени коренных народов Кавказа. Если бы они находились в другом месте, доктор дал бы голову на отсечение, что дед — представитель арийской расы. Эта странная несуразность заронила в его душу какие-то смутные подозрения, которые по пути отнюдь не рассеивались…

Через пять часов восхождения вершина была покорена. Более никто не сорвался, и вообще — благодаря мастерству альпинистов восхождение прошло весьма удачно. Опасения Пульмана начали рассеиваться. Если бы не Бабинов, все было бы вообще прекрасно. Но этот конченый пессимист действовал доктору на нервы. Всю дорогу хирург тяжко вздыхал, смотрел тоскливо и на каждом привале ощупывал рюкзаки у двух идущих перед ними альпинистов. В рюкзаках хранилось несколько десятков квадратных метров шелка и дюралевые штыри — дельтапланы. По окончании операции Пульман с помощником намеревались бросить альпинистов на произвол судьбы и смыться с вершины на дельтапланах. Этот неизбежный и пока что далекий момент больше всего пугал Бабинова. Когда они тренировались, стартуя с холмов под Ложбинском, у хирурга, в отличие от Пульмана, получалось из рук вон — он отчаянно трусил и впадал в панику, хотя высота там была мизерная. Теперь же перспектива спускаться на дельтаплане с высоченной горы давила на сознание Бабинова с такой силой, что он был готов в любой момент упасть в обморок, страшно раздражая своим состоянием патрона…

Вершина представляла собой покатое плато размером в два футбольных поля, покрытое слежавшимся, твердым как дерево снегом.

В некоторых местах виднелись вогнутые воронки, как бы проталины, на дне которых был лед, прозрачный как стекло.

Прозвучала команда — отдыхать. Несмотря на страшную усталость, Бабинов, вооружившись ледорубом, отправился осматривать местность. Побродив минут десять, он вернулся к шефу, который, счастливо жмурясь, уже прихлебывал дымящийся кофе, заваренный на пламени керосинового примуса.

— Ничего нет, — уныло доложил Бабинов, плюхаясь рядом с ним на снег. — Ни малейшего следа. Его сильно занесло снегом?

— Занесло — не то слово. — Пульман снова с наслаждением отхлебнул кофе. — Он просто утонул. Поэтому его и в пропасть не стащило — несмотря на сильные ветра.

— Нам предстоит колоссальная работа, — мрачно заключил Бабинов. — Да уж… Просканировать вею эту огромную площадку…

— Зачем всю? — удивился Пульман, передавая кружку помощнику. — Зная предполагаемое направление движения самолета, мы можем с достаточной точностью определить точку столкновения. Таким образом исключаем из района поиска три четверти площади вершины. А в оставшемся секторе прозвоним всю зону по полосам — часа за полтора. Пей давай, да присоединяйся — я пошел… — Он извлек из сумки, висящей через плечо, небольшую пластмассовую коробку, надел наушники, взял в руки щуп с проволочной петлей на конце и отправился на поиски.

Допив кофе, Бабинов достал свой металлоискатель и присоединился к шефу.

Минут через двадцать у него в наушниках раздался четкий сигнал. От неожиданности доморощенный сапер даже подпрыгнул. И тут же буйно возликовал:

— Доктор!!! Это я, я!!! Это я нашел…

Определив контур предполагаемого остова самолета, Пульман дал команду, альпинистам — бурить шурфы, рвать тротиловыми шашками и выгребать из образовавшейся ямы снежное крошево.

Благодаря сноровке альпинистов и большому запасу взрывчатки дело двигалось споро. Через два часа адского напряжения из-под льдин показался довольно неплохо сохранившийся, обугленный и измятый остов самолета.

Даже невозмутимый Пульман на этот раз не смог сдержать нахлынувших чувств. Он дико завопил, принялся отплясывать на месте, затем схватил в обнимку Бабинова и заорал в экстазе:

— Я гений!!! Я все предугадал, Сашка! Это был не фантом — вот он, вот он!!! У-у-у-у…

Еще через полчаса остов был тщательно очищен от снега. Осмотр быстро дал результат — в пассажирском отделении очень скоро обнаружили небольшой несгораемый сейф, страшно тяжелый и, казалось, совершенно монолитный.

Пульман уже не орал — он охрип, затих и горящими, как два прожектора, глазами уставился на находку.

— Ты знаешь — я почему-то не верю… — тихо сказал он Бабинову, осторожно расплющивая по едва заметной щели между дверкой и корпусом брусок пластита. — Знаешь — ожидание события всегда лучше самого события. Не верю, и все… Я, простой психотерапевт, сам, своими руками… — Тут он не сдержался, задрожал губами, шмыгнул носом… Потом справился с собой, воткнул в пластит капсюль-детонатор с отрезком огнепроводного шнура, извлек из кармана зажигалку и на минуту задумался.

Как долго и кропотливо готовился он к этой минуте. Целый год штудировал немецкий, чтобы лично, не доверяя никому, прочитать строки, писанные великим ученым. Осваивал этот проклятый дельтаплан — ради одного только прыжка с горы, потратил на это дело уйму времени. Наконец, у хорошего сапера брал уроки обращения с пластиковой взрывчаткой, чтобы рассчитать все до миллиметра, чтобы не повредить документы. И — вот она, эта минута… Неужели все получится?