Фантастика, 1982 год - Сборник

МИХАИЛ ШАЛАМОВ СЕРАЯ ХРИЗАНТЕМА

Оиси проснулся от цвирканья сверчка, посмотрел на него, качающегося под потолком в бронзовой клеточке, и невольно вспомнил строки:

Какая долгая жалоба!

 О том, как кошка поймала сверчка,

 Подруга его печалится

 [Стихи японского поэта Кикаку (1661 - 1707) в переводе В. Марковой.]. 

Он встал с тюфяка, быстро оделся и, раздвинув легкую седзи[Седзи - раздвижная наружная стена японского дома.], выглянул на улицу. Ночь, черная, как тутовая ягода, уползла за холмы. Утренняя прохлада пробирала до костей.

Оиси любовался стареющим месяцем, когда за спиной послышались шаги. Громко шлепая широкими босыми ступнями, в комнату вошел хозяин гостиницы.

– Господин собрался в дорогу? - спросил он с почтительным поклоном.

– Да. Мне хотелось бы закончить свои дела до полудня. Заверните мне в дорогу чего-нибудь съестного и примите плату, почтенный!

Звякнула монета, и хозяин рассыпался в благодарностях. Не слушая его, Оиси вышел во двор и, опершись на красный лакированный столбик, надел потертые кожаные сандалии.

Проходя мимо сливового дерева, он провел рукой по ветке и почувствовал кожей клейкость первых листьев. “Ночью лопнули почки!” - подумал он и улыбнулся. А через пять минут уже вышел на дорогу и легким пружинящим шагом вошел в предрассветные сумерки.

Начинался Час дракона[Час дракона - одна из 12 частей суток (по старинному японскому календарю) с 7 до 9 утра.].

Оиси Крисито был двадцатипятилетним самураем из клана Тесю. Вот уже почти два года не был он дома. Неумолимые каноны бусидо [Бусидо - кодекс чести самураев.] двадцать месяцев назад бросили его на эту долгую дорогу, и с тех пор он жил только воспоминаниями о доме и желанием поскорее свершить данный себе и богам обет.

Двадцать месяцев назад его сюзерен, князь Хосокава, был подло зарезан ночью неким самураем по имени Кэндзобуро Хйрикава. Преступление было тем более мерзким, что произошло безо всяких видимых причин. Восемь вассалов князя, повинуясь долгу чести, поклялись на алтаре в священной мести и пустились на розыски убийцы.

Но Харикава скрылся, и отыскать следы его было непросто.

Поэтому мстители отправились в разные стороны, разбившись на маленькие группки. Крисито поехал с младшим братом, твердо решив, что не вернется, пока собственными руками не поднимет на шест голову преступника.

Оиси шел вперед привычно быстрым шагом. Полученные вчера известия вселяли надежду. Встреченный на дороге нищий буддийский монах поведал мстителю, что человек, похожий на Харикаву, опередил Крисито на полдня пути. Мысль о том, что обет отмщения будет вот-вот выполнен, придавала Оиси бодрости. Особенно приятно было сознавать, что через какиенибудь полторы недели он снова сможет обнять жену.

О-Кими! Милая О-Кими! Знала бы ты, как скучает по тебе супруг в походе за справедливостью! И месяца после свадьбы не прожили вы вместе, не успели зачать наследника рода Криситова.

И так ясно представил Оиси ее, юную, гибкую и тонкобровую, что словно яшмовая нить лопнула в душе егои на глаза навернулись слезы.

“Неисповедимы пути, выбранные для нас небом! - размышлял он. - Но кто бы мог подумать, что два года молодости будут потрачены на какого-то Харикаву! Что ж, долг есть долг! Вассал, не отомстивший за своего господина, недостоин чести называться самураем!” Месть вошла в жизнь Оиси. Он казался себе садовником, который долго и терпеливо выращивает серую хризантему. Бутон уже раскрылся, но нужно напоить хризантему кровью, чтобы она обрела цвет и запах. Иначе труд его останется незавершенным. А путь был долог и труден…

Однажды Оиси совсем было настиг беглеца в провинции Суо. Но там свирепствовала чума, и ему не удалось уберечь от нее брата. Похоронив юного Тёэмона, он продолжил погоню, но беглец уже покинул провинцию.

За двадцать месяцев четырежды нападали на Крисито разбойники. Три раза все оканчивалось благополучно. Но в последней стычке огромный, одичавший от голода бродяга-ронин [Р о н и н - самурай-бродяга, не имеющий сюзерена.] в драном, покрытом пылью синем кимоно, разрубил Оиси предплечье. Но голод - плохой учитель осторожности. Опьянев от запаха крови, разбойник сделал неверный выпад и встретил виском меч самурая.

Самого Крисито долго лечили монахи маленького захолустного монастыря. И снова погоня…

Из-за гор вставало солнце. Еще отчетливее стал контраст снега в полях по обе стороны дороги с черными жирными проталинами. На землю приходили рука об руку утро и весна.

Дорога плавно погрузилась в рощу. Теперь по обочинам высился гибкий бамбук вперемежку с молодыми криптомериями.

Над головой Оиси с шумом пролетела пестрая птица и скрылась в зарослях. Крисито, остановившись, проводил ее взглядом и хотел уже двинуться дальше, но ухо его уловило приглушенный человеческий крик. Кричали впереди и чуть справа от дороги. Придерживая локтем колчан со стрелами, самурай бросился на голос.

Продравшись сквозь бамбуковую чащу, Крисито оказался на большой поляне, покрытой блеклым весенним снегом. Из-под серой ледяной крупы местами торчали метелки мокрой жухлой травы. На другом конце поляны двое неизвестных, затянутых с ног до головы в ярко-алую лакированную кожу, боролись с пожилым самураем в разорванном кимоно. Заломив руки, они тащили его в заросли. Старик кричал и упирался. Из зарослей навстречу разбойникам выползло огромное, величиной с пагоду, членистое тело гигантской сколопендры.

Медно-красные бока ее лоснились, а огромные бессмысленные глаза тускло мерцали под лучами солнца.

Пленник, увидев чудовище, снова вскрикнул и забился в крепких руках злых разбойников. А те продолжали тащить его навстречу ужасным серповидным челюстям.

Медлить было нельзя. Оиси вогнал меч по гарду в сугроб и, наложив на тетиву длинную черную стрелу, прицелился в обтянутую красным спину.

Тетива зазвенела, и стрела с глухим стуком впилась в левую лопатку разбойника. Тот выпустил жертву и ничком рухнул на истоптанный снег. Второй оглянулся, склонился над упавшим, но тот что-то прохрипел на незнакомом Оиси языке и махнул рукой в сторону зарослей. Второй разбойник медленно, словно нехотя, побрел к зарослям, все оборачиваясь.

Но, увидев, что на тетиву легла еще одна стрела, ускорил шаги и растворился в кустах.

Стрела ударила чудовище в глаз, но не воткнулась, а лишь скользнула по его гладкой поверхности и расщепила ствол чахлой криптомерии. “Раз уж даже глаза неуязвимы, - стрелять бесполезно!” - решил Крисито и, выдернув из сугроба меч, начал наступать на монстра, а тот, как ни странно, не двинулся навстречу, а, роя наст тысячами коротких ножек, начал задом втискиваться в заросли.