Временные трудности (СИ) - Панфилов

направившись к лошадям. Он не стал обыскивать седельные сумки, словно прекрасно знал, что и где лежит. Подойдя к лошади главы, он быстро охлопал руками седло и ловким жестом уличного карманника вытащил откуда-то широкую изукрашенную резьбой шкатулку.

— Не изволите ли, молодой человек? — спросил он, протягивая юноше.

Тот послушно провёл пальцем по крышке и та рассыпалась мелкой древесной трухой.

Чиновник быстро развернул документы, кивнул и удовлетворённо крякнул.

— Вот тут, молодой человек, договор, подписанный достопочтенным Гонгом Бунтао, свидетельствующий о том, что он получил на руки девять чешуек дракона, а взамен обязуется в течение трёх дней внести указанную вот, обратите внимание на вот эту цифру, оплату. Тут же в договоре указана пеня за просрочку и положенный процент. Документ зарегистрирован в канцелярии, но это лишь свидетельствует о его подлинности. И если вдруг договор окажется случайно повреждён или уничтожен, то, считайте, его не существует. Если, конечно, достопочтенный Гонг Бунтао не изволит предоставить в канцелярию свою копию.

Юноша почтительно принял из рук документ, совершенно случайно звякнув большим мешком.

— А вот это гораздо интересней, — сказал чиновник, протягивая второй свиток. — Это расписка господина Гонга Бунтао о том, что долг он погасил. Не представляю, каким образом она оказалась у столь ничтожного и презренного рода Гао и для чего они взяли её с собой, вместо того чтобы хранить в самой защищённой комнате поместья. Передайте, пожалуйста, господину Бунтао, что бумаги очень любят порядок. И расписки о погашении займов следует забирать с собой, а не оставлять у заимодавца. Впрочем, эта расписка вызывает, скорее, умеренный интерес. Потому что если не существует самого договора, то и нет смысла в его погашении.

Юноша вновь широко улыбнулся и Фу, передавая ему расписку, ещё раз восхитился, какая же это восхитительная улыбка. Вот если бы его немножко отмыть…

— Знаете, уважаемый господин Фу, у меня появилось очень стойкое, я бы сказал неостановимое желание внести вот эти деньги в казну славного города Жумэня. Но, к сожалению, мне немного неудобно это делать, так как мой путь лежит в другую сторону. Не будет ли считаться с вашей стороны нарушением служебных полномочий, если я попрошу вас принять этот взнос?

— Ну разумеется нет, молодой человек! — широко улыбнулся Фу. — Я, как заместитель Второго Яшмового Судьи, имею право принимать любые суммы на нужды администрации.

— Ну тогда, пожалуйста, примите этот взнос в свою голову!

Тяжёлый мешок обрушился на голову чиновника, проламывая череп и круша шейные позвонки.

☯☯☯

Мастер-кузнец Гонг Бунтао не находил себе места. Паршивец, задуривший голову Цзе и разбивший её сердце, подло сбежал. К сожалению, попытка погони окончилась ничем — за эти годы ученик научился скрывать ци, причём так прекрасно, что даже среди дикого зверья Леса Дюжины Шагов чувствовал себя как дома.

Гонг сожалел о потере ученика, ведь пусть тот был и молод, но одновременно силён и настойчив. Он прекрасно понимал, что у паршивца нет к Цзе особых чувств, кроме, наверное, братских, но это не имело значения. Он сделает для своей дочери абсолютно всё, чтобы та была счастлива. Если даже придётся притянуть гадёныша под алтарь каждого из Двенадцати Богов за уши или гнать молотом на самый край света.

Работа сегодня не спорилась — ведь ци его пребывала в смятении. Причём даже не из-за побега ученика — тот всё-таки сдал экзамен, и Гонг намеревался выполнить свою часть сделки, навестив городскую канцелярию, зарегистрировав там Ксинга Дуо как мастера-кузнеца и отправив нефритовую табличку Имперской Курьерской Службой по имени без адресата. Нет, какое-то тяжёлое предчувствие наливало молот невиданной тяжестью, так что целых три заготовки пришлось выкинуть в переплавку, чего с ним не случалось долгие годы.

Гонг Бунтао оставил работу и провел половину дня, утешая рыдающую дочку. И после окончаниния утешений ему с новой силой захотелось убить паршивца! Убить, потом ещё раз убить, а потом затащить всё-таки под венец с ненаглядной Цзе.

Внезапно тягостное предчувствие, одолевавшее его целый день, разом пропало, словно отсечённое взмахом одного из им самим выкованных мечей. Он немного побродил по поместью, перекинулся парой слов со всё ещё всхлипывающей Цзе, после чего вышел во двор, полюбоваться последними лучами заходящего за горы солнца.

Не было ни шума, ни шороха и ни всплеска ци. Ничто не насторожило и не предупредило. Просто большое толстое бревно с корой, поблёскивающей очень характерным пурпуром, перелетело через стену и с громким стуком выбило осколки из каменных плит двора.

Кузнец резко мотнул головой, от такого знакомого и все еще неизменно раздражающего зрелища!

Он вздохнул и подошёл к бревну. К гладкой древесной коре прилипли, защищённые слоем сильной спокойной ци, три листа бумаги. Рядом с ними, примотанный к бревну поясом с очень характерными цветами, находился окровавленный флажок с эмблемой Гао — клана, с которым Гонг Бунтао пару раз имел дело в далёком прошлом, но прекратил отношения из-за невыносимых докучливых требований ковать оружие только им.

Прямо на бревне Пурпурного Дуба сияла надпись, переполненная ци и выполненная каллиграфическим почерком:

«Мастер! Научитесь, наконец, обращаться с документами!»

Глава 18, в которой герой открывает новые кулинарные горизонты, на деле оказавшиеся очень старыми

Когда-то Ханю Нао, потом Фенгу, а затем и Ксингу Дуо нравились усы и бороды. Конечно же, не косматые и грязные, словно у дикарей, а аккуратные, ухоженные, выдающие во владельце просвещённого, мужественного или искусного человека. Все или почти все учителя в кристаллах носили длинные белоснежные бороды, красивой бородкой обладал отец Гуанг Нао, да и наставник Бунтао выглядел просто превосходно. Даже в прошлой жизни, когда пришло время, Хань последовал примеру отца и брата, и матушка Лихуа утверждала, что бородка подчёркивает его мужественность!

Теперь же Ксинг считал бороду и усы испытанием демонов преисподней, жалким уделом тех, кто не познал лучшего в мире изобретения цивилизованного человечества — острой бритвы.

Проблема заключалась в том, что их ему приходилось носить именно сейчас, а те кололи губы, непрестанно чесались и ощущались на лице одной из изощрённых придумок Пыточного Департамента. И, увы, избавиться от бороды было уже нельзя. Не сейчас, когда он столько усилий приложил к её обретению.

После той эпической битвы, во время которой он отсиделся на дереве, сердечно желая победы сразу обеим сторонам сражения, после улаживания дел с чиновником Фу и недобитками презренных Гао, перед Ксингом встала большая проблема. У него оказался, если считать сменных, табун из чуть ли не двух дюжин отличных лошадей, целая гора зверья, а оружия, брони и экипировки