Берия без лжи. Кто должен каяться? - Заза Цквитария

Вот что рассказывает о данном деле Судоплатов:

«В 1948 году, за четыре года до грузинской чистки, Сталин назначил министром госбезопасности Грузии генерала Рухадзе. В годы войны тот возглавлял военную контрразведку на Кавказе. Его антибериевские настроения были общеизвестны. По личному приказу Сталина Рухадзе с помощью Рюмина, пользовавшегося дурной славой, собирал компромат на Берию и его окружение. Вначале была просто ежедневная слежка за грузинскими родственниками Берии. Берия не скрывал ни от Сталина, ни от Молотова, что дядя его жены, Гегечкори, — министр иностранных дел в меньшевистском правительстве Грузии в Париже; не скрывал и того, что его племянник сотрудничал с немцами, будучи во время войны в плену».

Рухадзе и Игнатьев борьбу против Берии начали как борьбу со взяточничеством. 9 ноября 1951 г. ими была подготовлена докладная записка, на основании которой было принято постановление «О взяточничестве в Грузии и антипартийной группе товарища Барамия», что и стало точкой отсчета так называемого «Мингрельского дела». По данному делу были арестованы второй секретарь ЦК Грузии Михаил Барамия, прокурор Грузии В. Шония, Заместитель министра внутренних дел К. Бзиава, бывший министр внутренних дел Рапава, академик Шария и др. приближенные Берии. 27 марта 1952 г. ЦК Компартии приняло новое постановление по «Мингрельскому делу», в котором было указано, что Барамия с помощью нелегальной мингрельской националистической группы поставил целью отторжение Грузии от Советского Союза. С поста первого секретаря ЦК Грузии был освобожден Кандид Чарквиани, который также считался кадром Берии. На его место был назначен Акакий Мгеладзе.

Получить «ценную» информацию о «преступной» деятельности Берии от арестованных не получилось. Выйти на след Берии не смогли, и с этой целью для получения компромата на него решили пойти на явную авантюру. По мнению горе-обвинителей, было бы нелишне доказать факт сотрудничества Берии с дядей жены и другими меньшевиками. О данной авантюре опять же вспоминает Судоплатов:

«Я должен был оценить возможности местной грузинской разведслужбы и помочь им подготовить похищение лидеров грузинских меньшевиков в Париже, родственников жены Берии, Нины Гегечкори. Докладывать я должен был лично Игнатьеву. Мне сообщили, что инициатива по проведению этой операции исходила из Тбилиси, от генерала Рухадзе, и Сталин лично ее одобрил. Рухадзе настаивал на том, чтобы грузинские агенты взяли эту операцию на себя. С этой идеей он прибыл в Москву и пошел на прием к Игнатьеву. Отправляясь обратно в Тбилиси, он пригласил меня лететь вместе с ним. Я предпочел поехать поездом.

То, что я увидел в Тбилиси, меня глубоко потрясло. Единственный способный агент с хорошими связями во Франции, Гигелия, сидел в тюрьме по обвинению в шпионаже и мегрельском национализме. Агентам Рухадзе нельзя было доверять; они даже отказались говорить со мной по-русски. Заместитель Рухадзе, планировавший поехать в Париж, никогда не был за границей. Он был уверен, что если привезет грузинским эмигрантам шашлык и корзину грузинского вина, устроит пирушку в самом знаменитом ресторане Парижа, то завоюет их расположение. Предлагали также послать в Париж делегацию деятелей культуры, но все понимали, что эти грандиозные планы маскируют желание Рухадзе отправить в Париж свою жену. Она была скромной женщиной и хорошей певицей, но могла представлять в делегации только Тбилисскую консерваторию. О планах мужа она не имела ни малейшего понятия».

Такой дилетантский подход к делу не мог принести пользы ни Рухадзе, ни Игнатьеву, и это Судоплатову скоро стало ясно:

«Любительский авантюризм Рухадзе испугал меня, и я поспешил вернуться в Москву, чтобы доложить обо всем Игнатьеву. Он и его первый заместитель Огольцов внимательно выслушали меня, но заметили, что судить об этом деле надо не нам, а «инстанции», так как Рухадзе лично переписывается со Сталиным на грузинском языке».

Рюмин и Рухадзе не были людьми дела, и справиться со столь трудным заданием они просто не могли. Вместо дела они ввязались в партийные и правительственные интриги. Поняв, что цена ему ноль, Сталин препроводил Рухадзе в тюрьму. «Мингрельское дело» зависло в воздухе.

Хотя некоторые историки, например Рубин, считают, что Сталин все же добился своего, т. е. получил компромат на Берию, и вот как он объясняет данный факт:

«… интенсивного следствия не выдерживали и люди куда более стойкие, чем изнеженные, привыкшие к роскоши грузинские чиновники… Неужели арестованные мингрелы были настолько преданны Берия? Да вряд ли. Скорее можно предположить другое: посланцы Огольцова добыли нужные показания, но Сталин почему-то предпочел приберечь их до поры до времени. Он же не мог знать, что судьба отмерила ему чуть больше года».

Очень смелое, но безосновательное предположение, которое порождает уйму вопросов. Если Сталин все же достал улики против Берии, что и было конечной целью дела, выходит, он добился цели. В таком случае почему он их не применил? Ссылаться на почему-то не серьезно. Не убедительно и то, что Сталин не успел их применить потому, что умер. Куда в таком случае делись компрометирующие документы, не унес же он их с собой в могилу? Как известно, чисткой архивов занимались Хрущев и К°«…Почему мы привлекли к этому делу военных? Высказывались соображения, что если мы решили задержать Берия и провести следствие, то не вызовет ли Берия чекистов, нашу охрану, которая была подчинена ему, и не прикажет ли нас самих изолировать? Мы совершенно были бы бессильны, потому что в Кремле находилось довольно большое количество вооруженных и подготовленных людей. Поэтому и решено было привлечь военных».

На теме охраны Берии нам придется остановиться более подробно, а пока приведем воспоминания Хрущева, какую роль сыграли военные:

«Вначале мы поручили арест Берия товарищу Москаленко с пятью генералами. Он и его товарищи должны были быть вооружены, и их должен был провезти с оружием в Кремль Булганин. Накануне заседания к группе Москаленко присоединился маршал Жуков и еще несколько человек.

Одним словом, в кабинет вошло не пять, а человек десять или больше.

Маленков мягко так говорит, обращаясь к Жукову:

— Предлагаю вам, как Председатель Совета Министров СССР, задержать Берия. Жуков скомандовал Берия:

— Руки вверх!