Учитель для ангела - Елена Райдос

на прямо противоположное, это не сработает. Даже если мы просто прекратим подпитывать прежний концепт, то он сохранит свою живучесть ещё очень долго. Ты хоть знаешь, сколько времени требуется на внедрение концепта?

— Первые признаки деградации стали заметны на исходе третьей сотни лет, — Вран легко принял пас своего бывшего коллеги. — Думаю, на внедрение концепта превосходства интеллекта над чувствами у вас ушло чуть больше сотни.

— Верно, — Ильбраз удовлетворённо кивнул. — Ты полагаешь у нас в запасе имеется столько времени?

— Ты обещал не только поставить диагноз, Ставрат, но и предложить лечение, — напомнил Арокан.

— Вам придётся открыть Игру для всех аэров, — голос Врана прозвучал мрачно, поскольку он заранее предвидел массу возражений. — Только так вы сможете быстро выровнять баланс их ментальных и астральных энергий.

— Очень смешно, — насмешливо фыркнул Белитар. — А кто будет отвечать за неизбежные жертвы?

— Да во всей Аэрии не найдётся столько сталкеров, чтобы вытаскивать из Игры всех желающих, — Низабия обречённо вздохнул, — а виновными в гибели игроков будем мы. Похоже, ты просто хочешь, чтобы нас снесли, Ставрат.

— У вас имеется полторы сотни самых крутых сталкеров Аэрии, — подсказал Вран. — Всего-то и нужно их отыскать, вернуть им память и восстановить уровень вибраций. Понимаю, Ставрати не за что вас любить, но я сумею их убедить, в конце концов, это единственное средство спасти наш мир. Всю операцию можно будет провернуть очень быстро. Я снова стал сталкером за десять лет, и это при условии, что моя память была заблокирована, и моим наставником был абсолютный дилетант. А в спас службе имеются настоящие наставники, которые вернут моих ребят в строй лет за пять, а то и меньше.

— Браво, — Арокан пару раз хлопнул в ладоши, изображая аплодисменты. — Да ты настоящий кудесник, Ставрат, раз-два, взмахнул волшебной палочкой, и настало всеобщее процветание.

— Он никогда не переставал меня удивлять своей изобретательностью, — внёс свою лепту Белитар.

— Согласен, это было очень забавно, — Низабия положил правую ладонь на грудь и поклонился Арокану, — я даже не рассчитывал на такое великолепное представление, коллега, — признался он.

Пару секунд Вран переводил взгляд с одного насмешника на другого, а потом на его лицо словно упала тень, а в глазах загорелась ненависть.

— Вы и не собирались сдержать своё обещание, — в голосе Врана было столько презрения к лжецам, что тем в пору было сгореть от стыда, но нет, никто из членов Совета даже не смутился.

— Отчего же, мы как раз собираемся точно выполнить наш договор, — возразил Транзар с ехидной улыбочкой. — Мы ведь обещали тебя пощадить в том случае, если твоя информация окажется нам полезна. Извини, но это не так. Если мы последуем твоему плану, то просто лишимся власти.

— И даже лавры спасителей Аэрии нам не достанутся, — Ильбраз скривился, как будто глотнул уксуса, — потому что спасителями, как всегда, станут Ставрати.

— То есть на Аэрию вам плевать, — в отчаянии бросил Вран.

— Ты не понимаешь, — Белитар сочувственно улыбнулся, — мы и есть Аэрия, а остальные, включая членов наших кланов — это просто статисты.

— Нет, вы не Аэрия, — процедил Вран сквозь зубы, — вы раковая опухоль на теле Аэрии, которая будет распространяться до тех пор, пока ни погубит своего носителя, а потом просто сдохнет вместе с ним. Неужели у вас не хватает мозгов, чтобы вовремя остановиться?

— Всё это очень мило, но пора заканчивать представление, — Транзар поднялся с места и, подойдя к Врану со спины, защёлкнул металлический ошейник на его горле. — Только дёрнись, Ставрат, и получишь разряд тока, который тебя вырубит мгновенно, — пояснил он свои манипуляции. — Ошейник управляется телепатически и настроен на нас пятерых, так что на счастливую случайность можешь даже не рассчитывать.

— Зачем так сложно? — презрительно фыркнул Вран. — Можете просто вколоть мне ту дрянь, под которой притащили в Офир.

— Извини, — вид у Белитара вдруг сделался непривычно смущённым, — но мы приняли решение, что глава клана Ставрати должен встретить свой конец в полном сознании. Так что мы просто сотрём твои воспоминания, чтобы ты не смог воспользоваться своими сталкерскими навыками при встрече с барьером.

— Понятно, — Вран обречённо покачал головой, — видимо, сочувствие к ближним вам не близко. Извините за тавтологию, но в Аэрии ведь даже преступников казнят в бессознательном состоянии.

— Ну какой же ты нам ближний, Ставрат? — язвительно заметил Низабия. — Тебя даже дальним не назовёшь, ты враг, сильный и опасный. Так что не обессудь, но твоё уничтожение — это для нас праздник, и мы не пропустим такого развлечения.

— Довольно лирики, нам пора, — провозгласил Транзар, и металлические обручи упали на пол, освобождая руки Врана.

Не сказать, чтобы у смертника совсем не возникло инстинктивного желания придушить хотя бы одного из палачей, но, понимая всю бессмысленность сопротивления, он задавил свой порыв и спокойно пошёл следом за Транзаром. Остальная четвёрка пристроилась сзади.

— Вы что, собираетесь сами привести свой приговор в исполнение? — полюбопытствовал Вран.

— А зачем нам лишние свидетели? — голос Арокана так и сочился желчью, похоже, ему было даже в кайф разделаться собственными руками с бывшим работником, которого он так и не сумел вовремя разоблачить. — Я лично провожу тебя к барьеру, Ставрат.

— Даже не знаю, чем я заслужил такую честь, — съязвил Вран.

Глава 34

О чём должен был думать смертник, идя на казнь? Наверное, было бы логично обратиться мыслями к близким, которых он вынужден покинуть, попросить у них прощения, поблагодарить их за участие в своей жизни и за полученные уроки. Некоторые, правда, предпочитают проклинать палачей и свою горькую долю, но аэры были слишком рациональны и осознанны для подобного времяпрепровождения, так что Врану даже в голову не пришло отравлять ненавистью свои последние минуты в этом мире. Впрочем, мысленно прощаться с близкими он тоже не стал, вместо этого, он погрузился в воспоминания о той женщине, которая когда-то научила его жить и открыла ему секрет счастья.

Вран вовсе не лукавил, когда заявил ратава-корги, что воспоминания имеют для него непреходящую ценность. Это была чистая правда. Каждый раз, вспоминая краткий период своей жизни, проведённый вместе с Эвианой, он словно снова прикасался к сакральной тайне бытия. Эти драгоценные бриллианты воспоминаний Вран оберегал с фанатизмом помешанного на богатстве скупца и за прошедшие годы не потерял ни единого, даже самого маленького осколка. Когда ему было плохо, Врану достаточно было открыть шкатулку своей памяти и вытащить оттуда один из драгоценных камушков, чтобы жизнь снова заиграла яркими красками. Так что вовсе не удивительно, что перед тем, как уйти в небытие, смертник запустил руки в свою шкатулку