Времена негодяев - Эдуард Геворкян

Колонна свернула к казармам, а Мартын обогнул ее и проскакал ко внутреннему двору Хором.

Вскоре прибежал вестовой от Сармата и сообщил, что Правитель ждет маршала на Сбор.

У двери в зал Виктор догнал Семена Афанасьевича, тот, осторожно держась за стены, пробирался вперед.

— Совсем плохой стал, — просипел старый полковник. — Вчера чуть не грохнулся.

Стражники при виде старика вытянулись. Виктор пропустил его вперед, тот поупирался, бурча про субординацию, но все-таки прошел первым и уселся поближе к камину.

— Семен Афанасьевич, дорогой! — вскричал Мартын, подойдя к старику. Выжил, молодец какой! Я так рад…

— Я, знаешь ли, тоже! — усмехнулся старик.

Вошел Сармат. Старый атаман, кряхтя, поднялся с лавки, приложил ладонь к своей немыслимо измятой фуражке с потрескавшимся козырьком и снова сел. Сармат ласково покивал ему, спросил о здоровье и, не дожидаясь ответа, велел всем садиться, а Мартыну докладывать.

— Докладывать, собственно, нечего, — с легким смешком сказал Мартын. — По дороге никого не потеряли. Десяток бойцов животом ослабли, кислых яблок наевшись, так ничего, довезли в обозе. Хотя и слабило их очень…

— Что ты мне о своих засранцах, — удивился Сармат. — В Казани-то как дела?

— Хорошо. Сафар крепко сидит, — тут Мартын задумался, выпятил нижнюю губу, — помочь бы ему, десяток магов туда, пусть местных научат огонь метать.

Николай, до той поры тихо и незаметно сидевший в углу, встал и подошел к столу.

— Я вот что скажу, ребятушки, — начал он своим мягким голоском. Оно, может, сейчас Сафар нам друг, да мало ли, как дело обернется. Мы своих чудесников, — поклон в сторону Бориса, мрачно стоявшего у заложенного кирпичом окна, — беречь должны. Пусть басурмане железки до ума доводят, глядишь, и нам они сгодятся. Так что я полагаю — ни к чему это.

И он вернулся на место. Виктор готов был согласиться с Николаем. Старый хитрый Боров понимал, что заимей казанцы к своей боевой технике еще и магов, — великие дела могут завертеть, и еще неизвестно, кто у кого в меньших побратимах ходить будет. Оно конечно, где маги, там сложным машинам карачун выходит, но события последних месяцев показали, что и на эту закавыку есть управа. Обмажут броневые моторы смолой, и вперед!

Но не все было просто, и поэтому Виктор молчал. Согласиться с Николаем — значит обидеть Мартына. Ведь Сафар ему приходится старым дружком, еще с саратовских времен. Мартын подобрал его, раненного во время облавы, и выходил мальчонку. Потом нашлась его родня, многочисленная и сильная, и у Мартына были с ней хитрые расклады. Виктор помнил, что несколько раз приезжал Сафар со своими людьми — шум, веселье, подарки. Умный тонкий Сафар понравился Правителю, и когда началась большая политика, то не один тайный гонец ушел на Волгу, обвешанный мешочками с золотом.

Мартын внимательно посмотрел на Николая, заговорил медленно, лениво цедя слова. Он высоко ценит Николая, лучшего управителя ему не доводилось встречать. Но державные интересы не надо путать с хозяйственными нуждами. Конечно, свое добро надо беречь, но если вовремя не поделиться с друзьями, то придут враги и отберут все.

Борис усмехнулся и поблагодарил Мартына за то, что он сравнил его с домашней утварью, на что Мартын попросил не толковать его слова превратно. Дело в том, продолжил он, что в последние дни, перед тем как его тысяча вышла из Казани, были задержаны туранские лазутчики. На допросе переусердствовали, а то и нарочно их придушили, чтобы не сболтнули чего лишнего. Вокруг Сафара сейчас много людей толпится, и сколько из них на юг поглядывают, неизвестно. И неизвестно, кстати, что там, в Средней Азии, делается. А ну как подтвердятся старые страхи?

У Верховного мага неприятно дернулась щека. Виктор догадался, о чем тот подумал. В прошлом году много разведчиков послали в те пределы, но сгинули, пропали, исчезли они. Вернулся только один, оглохший, почти слепой и повредившийся в уме. Твердил непонятное: «сухой огонь, сухой огонь», а потом началась у него горячка, и он умер. Виктор сообщил об этом Борису. Он помнил, как вдруг разволновался маг, объявил Большой Круг, собрались почти все маги, а через пару дней повеселевший Борис сказал Виктору, что тревога, как он надеется, ложная, и хоть много сил они потратили, но одно ясно — до ближайших морей во все стороны ни одного мага нет, все здесь. Виктор представил себе ночное бдение магов, их поначалу медленное, а затем убыстряющееся кружение, бесконечный хоровод, сходящийся и расходящийся, а в центре извивающихся колец стоит один, всматривается и видит. Или не видит.

— Что маршал скажет? — спросил Сармат.

Виктор не знал, чью сторону принять. И Борис прав, и Мартын. Можно найти тропу посередине, но надо подумать. Он хотел было попросить перенести Сбор на вечер, но тут заметил, что Сармат расплылся в улыбке и смотрит куда-то ему за спину. Легкий скрип двери. Даже не повернув головы, Виктор понял, что вошла Ксения.

Борис равнодушно осведомился у Сармата, можно ли считать Сбор свободным, на что Сармат ответил, что нет, а вход сюда никому не заказан, любой — будь то дружинник или горожанин — может явиться и сказать дельное слово. Ну разве что так, скривился Борис в неожиданной улыбке.

Немного погодя Виктор позволил себе обернуться.

Она стояла у дверей. Длинное синее платье, волосы схвачены желтой лентой. Исчезни сейчас все вокруг, Виктор, наверно, так и остался бы сидеть, глядя на нее, а потом они вместе долго молчали бы у камина. Смутные образы мелькнули у него в голове, но тут он увидел глаза Мартына и стряхнул с себя теплое оцепенение.

Мартын словно окаменел. Он медленно ворочал зрачками, попеременно разглядывал то Ксению, то Сармата. Глаза налились кровью, он шевелил губами, пытаясь сказать что-то, но Сармат уже поднялся с места и, подойдя к Ксении, ласково предложил ей сесть, а потом, обращаясь ко всем, заметил, что Борис, конечно же, прав, вечером Сбор будет продолжен, а пока все свободны.

Верховный маг темным призраком пересек узкий солнечный луч, шедший из бойницы, в дверях обернулся, но ничего не сказал. Тысяцкие вышли следом, а Николай умиленно поглядел на Сармата и Ксению, благостно сложил руки на животе и замурлыкал легкомысленный мотивчик. Потом хлопнул себя по лбу и со словами «все забыл, дел же невпроворот» быстро удалился. Мартын же сидел, положив на столешницу кулаки, и смотрел перед собой. Резко поднялся, чуть не опрокинув скамью, и, топоча ногами, пошел к двери. Сармат, не обращая внимания, сказал Виктору, что вечерком, после Сбора, неплохо бы посидеть, вспомнить дни былые. Голос был просительный. Ясное дело, обращается и к Ксении. Виктор кивнул, соглашаясь, но Ксения развела руками и посетовала на хлопоты.