Сборник "Круг Земель" - Александр Зорич

Трясины закончились.

Патты, до этого шедшие в затылок друг другу по узкой тропе, петлявшей между болотами, теперь собрались в более плотную группу. К Элиену присоединились Тара и Леворго.

До Киада, по словам Тары, оставалось не больше двух часов ходьбы, когда Леворго, предостерегающе выставив ладонь, приказал всем остановиться. Как ни напрягал слух сын Тремгора, как ни всматривался в промежутки между черными стволами, он не мог понять причину беспокойства Хранителя Диорха.

– Я чувствую герверитов, – одними губами прошептал Леворго, осторожно извлекая из-под плаща прихотливый волнистый клинок.

Элиен уже давно заметил, что ножны Хранителя Диорха куда шире обычных. Теперь стало ясно – почему.

Клинок имея несвойственный оружию просвещенных народов цвет оловянной бронзы, несмотря на то, что наверняка был изготовлен из очень качественной стали. В его тусклом матовом отливе Элиену почудилось что-то до боли знакомое. Однако такую форму – в семь плавных изгибов – сын Тремгора видел впервые в жизни.

“Вот попробуй-ка выковать такой… – подумал он, вспоминая свою юность, проведенную в культовых бдениях над горном. – Его оо, вчерне отлили, а после уже доводили холодной ковкой? Так это вроде утраченное искусство…”

– Всем рассыпаться, спрятаться за деревьями и ждать, – тихо сказал Леворго. – Со мной пойдут Элиен, ты, ты и ты. – Он ткнул крепким узловатым пальцем в трех здоровенных патгов.

Те ухмыльнулись. Старик знает толк в вояках.

– И мы, – шепнула Ойра.

– Нет, – отрезал Леворго. – Вам оставаться здесь. Когда дважды прокричит ушастая сова – быстро бегите к нам. Очень быстро, ибо нам потребуется все, на что вы способны.

Леворго, похоже, становился лаконичнее самого Леворго:

– Названным – бежать за мной. Быстро.

Элиен мало что понимал, патты и подавно, но все повиновались беспрекословно. Сын Тремгора даже немного обрадовался, что тяжкое бремя ответственности, много месяцев лежавшее на его сердце, теперь принял кто-то другой.

Они бежали, петляя между стволами. Бежали долго, с трудом поспевая за Хранителем Диорха, который оказался удивительно прытким для своих немалых лет.

Зачем они несутся стремглав и зачем нужны все эти петли, Элиен понял только тогда, когда в ствол осины рядом с его плечом с глухим стуком ударилась короткая, толстая стрела, выпущенная из самострельного лука.

Но где же сами гервериты? В таком лесу дальше чем с пятидесяти шагов не выстрелишь – мешают деревья. Значит, враги где-то поблизости, но где именно? Никого не видно.

Тем временем Леворго, не обращая, казалось, никакого внимания на стрелу, встрявшую ему в левую икру, победно прокричал ушастой совой и ринулся к неприметной на первый взгляд кочке, каких в этом лесу было полно. Ударом ноги он выкорчевал ее до основания. Тусклой молнией блеснул его меч, и из-под земли раздался чей-то предсмертный вскрик.

Элиен понял. Засада, наподобие той, какие устраивали таркиты, мастера лесных войн. Ямы, укрытые плетенками из ветвей, дерном, опавшими листьями. И неприметные отверстия, проделанные в этих “кочках” для стрельбы.

Сын Тремгора мгновенно рванулся в сторону, радостно подмечая несколько стрел, воткнувшихся в деревья там, где он только что был. Следуя примеру Леворго, он распотрошил ближайшую кочку вместе с засевшими в ней двумя герверитами.

Двое дюжих патгов действовали так же. Третий, увы, лежал, уставившись в небо невидящим взором. Из его горла торчало куцее оперение герверитской стрелы.

Гервериты, видя, что их засада раскрыта, а мнимых беглецов из Лон-Меара совсем немного, покинули свои укрытия. Весь лес наводнился их звериными шлемами.

Это не были ни кутах, ни “позолоченные”. Обычная пехота, с какой Элиен уже имел дело на Сагреале и дважды на Киаде – когда его брали в плен и когда он из плена бежал.

Как и тогда, Мяса Хуммера было предостаточно. Уверенные в своей победе, наглые, они в последний раз, не особенно целясь, разрядили в пришлецов свои луки и взялись за мечи.

Элиен мог поклясться, что по меньшей мере десяток стрел предназначался непосредственно для Леворго. Но Хранителю Диорха стоило лишь неуловимо взмахнуть своим диковинным мечом, чтобы куцые птицы смерти шарахнулись от него в стороны, как стайка перепуганных синиц.

Времени удивляться не было. Впервые за день вкусивший крови меч Элиена жаждал большего.

Сын Тремгора бросился на ближайшего герверита. Тот уклонился от первого удара, ловко уйдя в сторону. От второго герверит закрылся щитом с уже набившей сыну Тремгора оскомину белой чашей.

Но напор Элиена был неостановим. Опрокинув противника ударом ноги, он довершил начатое выпадом в живот.

С тремя другими сын Тремгора вступил в утомительный танец меж деревьев и едва не получил копьем в спину от четвертого, но подоспевший Леворго обрубил негодяю копье вместе с руками. Леворго еще не успел нанести ему второй удар, отсекающий голову, – удар милосердия, – а лес уже взорвался боевым кличем подоспевших паттов.

Гервериты оказались отнюдь не трусами. Элиен, в глубине души лелеявший надежду, что при появлении без малого шести сотен паттов недруги сразу же ударятся в бегство, с удивлением обнаружил, как высоко поставил Урайн дисциплину в своей армии.

Впрочем, оно и неудивительно: средства у герверитского тирана были подходящие. Небось обещал отдать каждого десятого из струсившей девеги на поживу кутах. И наверняка свои обещания сдерживал.

Две волны воинов столкнулись и сразу же перемешались – ни о каком правильном строе в лесу не приходилось и помышлять. Зазвенела сталь. Раздались яростные крики и стоны раненых.

Элиен рубил направо и налево, когда было надо – подбавлял жару полупудовым кулаком и ногами. Но все его мысли были поглощены дочерьми свела; он обрел душевное равновесие только тогда, когда прорубился к ним через восемь пар сражающихся.

Патты зачарованно глядели вслед Элиену, который промчался сквозь герверитов кровавым ураганом, проскользил ядовитой змеей, протек изменчивой водой. Они первый раз в жизни видели сына Тремгора, идущего Путем Воина.

А сын Тремгора уже присоединился к сестрам, на которых гервериты нападали особенно охотно, считая их легкой добычей. Но девушки ни в чем не уступали самым опытным бойцам. Попирая ногами пятерых зарубленных противников, они давали достойный отпор каждому, кто пытался приблизиться к ним ближе, чем позволяют светские приличия.