Соломон. Забытая нежность - Слава Доронина

– Просятся, Маша, – я погладила ее по голове и прижала к себе.

Почему-то с наступлением беременности стала еще теплее и трепетнее относиться к сестре. Возможно, так играли гормоны, а может быть, потому что безумно ее любила, не знаю.

– Мы ходили с Игорем на речку. Он уже поднимается наверх. Можно я поеду с вами в больницу? – тараторила Маша.

Вот откуда, спрашивается, она все знала?

– Нет, Машуль. Останешься за старшую дома, а как только что-то решится, я тебе позвоню. Договорились?

Маша подавила вздох отчаяния, но послушно кивнула. В комнату влетел Игорь и застав нас с Машей обнимающихся, замер в дверях, всматриваясь в наши лица.

– Аня, я уже завел машину. Где твои вещи?

Вот и еще один паникер, кажется, пожаловал.

Я тепло улыбнулась и указала кивком головы на сумки, что лежали на полу.

– Сама спустишься? Или...

– Сама! – откликнулась я, улыбаясь.

Но улыбка уже выходила нервная, потому как я стала ощущать слабые прихватывания внизу живота. Совсем легкие, и не доставляющие дискомфорта, но, тем не менее, схватки. Много читала и понимала, что процесс родов не быстрый, но лучше поторопиться и выезжать в перинатальный центр. Я боялась что-либо прогнозировать, и мне спокойнее было находиться под наблюдением врачей.

Мы с Машей спустились вниз, я села на заднее сидение, ощущая себя Винни Пухом, застрявшим в кроличьей норе. Родители Игоря тоже вышли нас проводить. Елена Александровна стояла, прижав ладонь ко рту, а в глазах у нее блестели слезы счастья. Я в это мгновение поняла, что на мои плечи сейчас возложена самая ответственная миссия. Я доносила девочек до тридцать пятой недели, хотя врачи говорили, что хожу неплохо и протяну еще две. Но не дотянула. На прошлой неделе мне прокололи какие-то уколы, чтобы в случае преждевременных родов легкие девочек раскрылись, и они смогли дышать. Поэтому мысленно, конечно, я была настроена на благоприятный исход, но, пока не услышу и не увижу своих крошек, волноваться не перестану!

Игорь все время смотрел на меня через зеркало заднего вида, и я не выдержала, чтобы не сказать ему, что мечтаю добраться до роддома без происшествий на дороге. Заверила его, что чувствую себя хорошо. Он все переживал, что я буду испытывать боль, и сказал, что в момент операции будет рядом со мной. Возможно, он уже присутствовал на родах, когда появлялась его дочь Ася, и видел муки своей жены. Но никогда я не задавала вопросов и темы этой не поднимала. Даже когда Игорь заявил о партнерских родах. Я, конечно, изначально была против. Но успокоившись, подумала, что там партнерского – считай полостная операция, зато он первым увидит наших малышек и возможно подержит на руках.

– Аня, еще час и мы будем на месте, – сказал Игорь, а голос его дрожал от волнения.

Я и сама с каждым километром, который приближал нас к больнице, ощущала волнение и трепет. Мои руки тряслись, и я не могла больше собрать мысли в кучу. Жутко боялась лечь на операционный стол, но старалась думать больше о конечной цели. Только вот человеческий мозг устроен совсем иначе, а воображение рисовало ужасные картинки. Но ведь оно и в жизни так же: надейся на лучшее, а будь готовым ко всему.

– Хорошо, Игорь, – ответила я как можно более ровным голосом и в это же мгновение ощутила первую сильную схватку и даже вскрикнула, но больше от неожиданности, чем от боли.

– Аня? – лицо Игоря сделалось белым.

– Все нормально, Игорь, – я снова постаралась взять себя в руки и держать эмоции и страхи, и даже боль под контролем и маской холодности.

Игорь привык видеть во мне всегда спокойного и уравновешенного человека, я не хотела портить его мнение обо мне. Даже когда пару дней назад получила от него предложение стать его женой, я не прыгала от счастья по понятной причине, потому как с животом сильно не попрыгаешь, но сильно не радовалась и ответила, что не представляю, как мы будем играть свадьбу с двумя детьми на руках. Игорь же, пожав плечами, рассмеялся, когда услышал эту отговорку, и заверил, что замечательно представляет, как у меня на руках будет одна девочка, у него вторая, а Маша и родители будут стоять позади. Все мы вчетвером будем похожи на прекрасных принцесс, наряженных в красивые белые платья. А вместо колец обменяемся детьми и скрепим брачный союз поцелуем. Выдумщик!

Спустя час мужчина уже сдавал меня в приемный покой. Суетился и постоянно спрашивал меня о самочувствии. Пытался делать вид, что ни капли не переживал, но складывалось впечатление, что переживал больше моего. Я переоделась, отдала ему все вещи, и он, пообещав, что скоро встретимся, поцеловал меня, отпуская с медсестрой.

Я сильно волновалась. Наверное, так сильно дрожала от страха лишь в тот момент, когда очнулась после пожара в больнице, а Маши рядом не было. И меня в ту минуту сковал ужас перед неизвестностью. Переживала за сестру, где она, и что с ней, что с нами будет. Вот сейчас я испытывала примерно схожие чувства. Пока не увижу детей, не услышу «С вашими девочками все хорошо» спокойствия не ощущу. Но кто бы знал, что после их появления, спокойствия я и так больше никогда не почувствую, потому что отныне сердце окончательно разделится на несколько частей поровну, поделив эти кусочки между ними. Разве может не болеть сердце за собственного ребенка?