Осенние визиты - Сергей Лукьяненко

Главное – покончить с киллером. Покушение в любом случае, даже при неудаче, нанесет непоправимый вред – привлечет к нему внимание спецслужб и журналистов. Не так уж часто депутатов преследуют столь целеустремленно и энергично. Непременно поползут версии о его причастности к мафиозным разборкам, КНБ усилит контроль, начнет раскручивать Шедченко – что делает украинский военный в окружении русского политика? Всплывет факт выдачи Николаю оружия, кто-нибудь привяжет его личность к событиям на выставке.

И станет чертовски трудно закончить игру с оставшимися конкурентами…

Шедченко вошел в кабинет уверенно, даже не постучав. Очевидно – демонстрируя писателю их дружеские отношения. Визирь шагнул навстречу.

Лицо Зарова было ему прекрасно знакомо. Но в реальности оно оказалось неожиданно мятым, усталым. Темные круги под глазами, заметное брюшко, забрызганные грязью джинсы, обвислый свитер. Не следишь за собой, не следишь… А ведь порой Посланник Творчества бывал и стройным, щеголеватым красавцем, меч в руках держал не хуже Посланника Силы, а уж язык был подвешен… толпы поднимал и бросал на смерть.

– Рад вас видеть, Ярослав, – он протянул руку, и Заров ответил рукопожатием. Хороший знак. Он может сам этого не сознавать, но ему страшно и одиноко. Он хочет сильных союзников, защиты, уверенности, похвалы. – Прежде всего – подтверждаю все свои гарантии. Вы можете в любой момент покинуть нас. Вас отвезут в любую точку города, не причиняя ни малейшего вреда.

– Откуда такой гуманизм, Визирь?

– Правила игры, Ярослав.

– Всегда считал политику игрой без правил.

– Я не политик, – Визирь посмотрел ему в глаза, сказал, повышая тон, щупая его душу. – Я – Власть.

Никакой реакции. Насмешка в глазах. Усталость и насмешка. Его не согнуть, как отставного лейтенанта.

Прототип, все-таки. Тем более – Прототип Творчества. Он всегда ненавидел Власть – если не нес ее сам. В этом он был ближе всего к Посланнику Тьмы, пускай и дрался с ним яростнее всех. Их различие пролегало на тонкой грани морали, которую легко почувствовать, но невозможно определить.

– Вы молодец, – почти искренне сказал Визирь. – Держитесь, признаете ошибки, способны искать компромиссы… – ему пришлось мгновенно поправиться: – Пока они не идут вразрез с совестью.

Визирь прошел к столу, достал коньяк.

– Будете?

Писатель кивнул.

Посланник Власти аккуратно и понемногу наполнил три бокала. Писатель выпил первым – то ли был предельно доверчив, то ли понимал – нет нужды Хайретдинову травить его в собственном кабинете. Пока нет.

– Будем на «ты»?

– Как угодно.

Визирь жестом пригласил его и Шедченко к камину. Там уже стояли три кресла, маленький столик. Коньяк он захватил с собой, все остальное было приготовлено заранее. Писатель сел, вытянув к огню ноги в грязных ботинках. Засмеялся:

– Огонь в камине, хороший коньяк, мелко нарезанный лимончик… Беседа с умными людьми… Такая душевная атмосфера. Не хочется уходить.

– А это и необязательно, – Визирь плеснул еще коньяка. – Но если вы боитесь разнежиться в тепле, утратить бдительность… так пойдемте общаться в сад. Там холодно, грязно, дождь накрапывает.

– Нет, зачем же, – писатель крутил в руках бокал, глядел в огонь. – Начинайте. Расскажите мне, чего вы хотите от мира. И почему я должен быть с вами.

– Долгий выйдет рассказ.

– А мы разве торопимся?

10

У них еще оставались деньги. Немного, тысяч десять у Виза, тысяч тридцать у Кирилла, но пока их это не беспокоило. Они взяли по здоровенному гамбургеру в киоске у метро «Краснопресненская» и по стакану горячего кофе. Почему-то не оказалось сахара, но было так холодно, что кофе все равно казался вкусным. Потом Виз догадался купить батончик «Марса», и они честно разломили его пополам.

– Может, сходим в зоопарк? – то ли всерьез, то ли нет, предложил Визитер.

– Зачем?

– Надо же где-то поболтаться, пока все прояснится.

Кирилл дожевывал шоколадку, размышляя. На улице было неуютно и опасно. Какой-нибудь милиционер мог вспомнить его фотографию. В метро – тот же риск, да и не хотелось лезть под землю. Наверное, это теперь навсегда.

Страх перед узкими переходами, потоком людей – где так легко почувствовать себя в безопасности, и так просто убедиться, что это ошибка. Страх перед выстрелами, мечущимися между стен, перед искаженными ужасом, безумными лицами. Визитера, когда они спасались бегством, едва не затоптали – Аркадий Львович буквально выхватил его из толпы, прижал к стене, дал отдышаться.

– Пойдем, – согласился Кирилл.

Плата за вход была символической. Пятьсот рублей за ребенка. И людей было много, несмотря на погоду. Жаль только, что многих зверей уже перевели в закрытые помещения, на зиму. Они постояли у вольера с медведями, недолго, было что-то неприятное в этих зверях… обманчивая покорность и затаенная свирепость. Как в людях, наверное.

И все таки это было здорово. Человек не зря придумал зоопарки. Может быть, цирки придумал зря – Кирилл никогда не понимал этого искусства, ему становилось грустно от напряженных улыбок гимнастов и натужной веселости клоунов, а при виде знаменитого дрессировщика с вымуштрованными кошечками его брала злость. Глупо устраивать представления, где все зрители считают своим долгом смеяться. Зоопарки – честнее. Решетка – как граница.

Мы – не звери.

Звери – не мы.

– Давай волков посмотрим, – предложил Виз.

Но вначале они потолкались у вольера с тиграми. Те дремали в каменном гроте, им явно не хотелось выбираться под дождь. Лишь временами один из зверей поднимал веки, окидывал людей за оградой хищными желтыми глазами и продолжал дремать. Он не собирался признавать плен. Его поймали, его отгородили от добычи, но он оставался зверем, честным и безжалостным убийцей. Попрошайничать – удел медведей, обезьян и людей.

Тигр всегда оставался тигром.

Кирилл хотел посмотреть, сколько зверей в вольере и сколько им лет, но таблички нигде не нашел. Наверное, снял какой-нибудь коллекционер. Кирилл знал одного такого собирателя – у того вся комната была увешана жестяными, пластиковыми, деревянными табличками. «Работает лазер!», «Осторожно, мины!», «Экстрасенс международной категории»… Может быть, и табличке «Амурские тигры» нашлось место.

Они двинулись дальше. Взяли по порции мороженого. У Виза деньги кончились, расплачивался Кирилл. Было около двух, значит, писатель уже у Хайретдинова. Кирилл надеялся, что они договорятся.

Это было бы здорово – получить такого союзника. Хотя бы на время избавиться от страха. Политиков всегда охраняют, а Хайретдинов еще и бизнесмен. У него, конечно, куча телохранителей. Здоровые, крепкие парни с автоматами, скупо улыбающиеся – как в американских фильмах, и всегда побеждающие врагов. Ни его, ни Виза такие не обидят. Живет Хайретдинов где-то за городом, вокруг дома, конечно, большой сад. Там даже дождь идет по-другому. Может быть, есть собака, свирепая, боевая. Кирилл очень любил собак и не понимал, как можно их бояться. Даже питбулей – не виноваты же они, что такие уродливые.