Мятеж обреченных - Алексей Калугин

Первым делом Андрей выдернул из кобуры гвардейского лейтенанта пистолет и кинул его на стол. Затем он заставил гвардейца выпрямиться и быстро обшарил его карманы.

Большой ключ с широкой бородкой и брелоком в виде позолоченной Пирамиды обнаружился в левом кармане брюк. В целях предосторожности он был еще и прикреплен к брючному ремню лейтенанта тонким кожаным шнурком.

Обрезав шнурок ножом, Андрей вставил ключ в замок настенного ящика и дважды повернул его.

Гвардеец, который наконец-то сумел набрать в легкие воздуха, всполошенно взмахнул рукой, пытаясь схватить лежащий на столе пистолет. Андрей, не оборачиваясь, наотмашь ударил его тыльной стороной ладони по лицу и оттолкнул в сторону.

– Сядь рядом со своим солдатом, лейтенант, – приказал гвардейцу Руут.

Лейтенант медленно опустился на перепачканный кровью пол. Он не мог понять, что ему нужно было делать. Все происходящее казалось ему бредовым сном. В неприступной цитадели, являющейся сердцем всего Кедлмара, хозяйничали какие-то чужие люди, одетые в армейскую форму… С улицы доносились стрельба и звуки взрывающихся снарядов… На полу, истекая кровью, лежал гвардеец, который всего лишь десять минут назад рассказывал лейтенанту похабные анекдоты… И никто не пытался остановить мятежников… Никто не спешил на помощь… Не пытался навести порядок… Поистине, от всего этого можно было сойти с ума…

Андрей откинул в сторону дверцу настенного ящика. За ней он увидел два рубильника с клавишами желтого и синего цвета, находящиеся в поднятом положении.

– И никаких надписей, – с деланным изумлением произнес Дейл. – Хотя и без того все понятно, но для гвардейцев с их невообразимо низким уровнем интеллекта, наверное, все же следовало бы сделать соответствующие пометки.

– Я думаю, что у них не реже чем раз в неделю проходит обязательный для всего личного состава инструктаж, на котором объясняют, для чего служат эти клавиши и почему они покрашены в разные цвета, – ответил Андрей.

– Ну, если так…

В коридоре послышался какой-то приближающийся шум.

– Что там? – встревоженно обернулся Андрей.

Руут быстро выглянул за дверь.

– Ничего особенного, – ответил он с усмешкой. – Хотя, если с другой стороны… Короче, Шагадди идет.

В комнату ввалился Шагадди с автоматом в руке. Куртка его была распахнута на груди, а ремня и кепи вообще не было. Серые от пыли волосы на голове Шагадди стояли дыбом, а половина лица была залита кровью.

– Вертолет взорвали! – с порога возвестил Шагадди. – Рекины позорные!

– Сам-то цел? – спросил его Андрей.

– А, – Шагадди провел ладонью по лбу и посмотрел на перепачканные кровью пальцы. – Бровь разбил…

Ударив пальцами по клавишам рубильников, Андрей опустил их вниз.

– Все, ребята, – сказал он негромко, отходя к окну.

– Что значит «все»? – недоумевающе посмотрел на Руута Шагадди. – Да там полная площадь «голубых»! – заорал он в спину Андрею.

Андрей даже не обернулся.

Положив подбородок на сложенные вместе руки, он смотрел на то, как медленно расходятся в стороны створки ворот и одновременно с этим из бетонного пенала, расположенного на уровне воды в окружающем крепость канале, выползает широкий язык понтонного моста.

Подбежав к окну, возмущенный Шагадди глянул через плечо Андрея.

Свободный край понтонного моста достиг противоположного берега и плотно вошел в предназначенный для него паз. Появившиеся за минуту до этого на улице, тянущейся вдоль рва, танки въехали на мост и двинулись в сторону распахнутых ворот. Впереди шел тяжелый «Гейдр», следом за ним – два несколько уступающих ему в размерах «Брана», на башнях которых танкисты уже успели намалевать уродливые рожи с высунутыми языками.

– «Кейзи» идут! – едва не оглушив Андрея, прокричал у него над самым ухом Шагадди.

– «Кейзи» идут! – отскочив от окна, рявкнул он в лицо ошарашенному гвардейскому лейтенанту, который, услышав такое, окончательно утвердился во мнении, что началось светопреставление.

– «Кейзи» идут! – в третий раз проорал, выбежав в коридор, Шагадди.

Ответом ему были радостные крики укрывшихся под башней солдат, которые приветствовали въезжающие на площадь танки.

В этот момент Андрей почему-то с грустью подумал, что эпоха Пирамиды в Кедлмаре тоже начиналась когда-то с танков, въехавших на главную площадь Сабата.

Глава 22

Приговор

Андрей сидел на корточках, прислонившись спиной к огромному серому камню, одному из многих, лежащих в основании башни, возле которой всего несколько минут назад шел ожесточенный бой, и смотрел, как через открытые ворота в крепость втягивается кажущийся бесконечным танковый строй. Руки Андрея, покрытые многочисленными ссадинами, происхождение которых он теперь и сам не смог бы объяснить, устало свешивались с коленей. Автомат стоял рядом, прислоненный к стене, словно веник, брошенный в угол после окончания уборки. Неподалеку догорали обломки взорванного вертолета. Андрей уже знал, что в его взводе погибли трое: Схант Нимедди и двое молодых солдат, для которых первый настоящий бой стал и последним. Тяжелое осколочное ранение в грудь получил Фиппс, попытавшийся вытащить из-под обстрела одного из солдат, который, как ему показалось, еще подавал признаки жизни. Руут, вернувшийся несколько минут назад из госпиталя, расположенного, как оказалось, на противоположном конце площади, сообщил, что при нем Фиппса отправили в операционную. Хирург, которому предстояло провести операцию, сказал, что ранение серьезное и говорить о том, выживет Фиппс или нет, можно будет только на третий-четвертый день после операции.

У самого Руута левая рука висела на перевязи, а на плечо была наложена плотная повязка, сквозь которую проступало красное пятно. Куртка была наброшена у него сверху на плечи и застегнута на одну пуговицу под горлом. Андрей подозревал, что ранение у Руута было куда более серьезное, чем тот хотел показать. Но если уж Руут не захотел остаться в госпитале, то даже приказ лейтенанта не смог бы заставить его сделать это.

Конечно, отправляясь на задание, каждый знал, что на этот раз им вряд ли удастся избежать потерь. И даже можно было утешить себя тем, что потери были незначительными, учитывая то, что двенадцати «кейзи» какое-то время приходилось сдерживать напор едва ли не всего гарнизона цитадели. И все же муторно было на душе у Андрея. Муторно, как никогда. Только сейчас, когда все уже было позади, он впервые открыто задал самому себе вопрос: а стоило ли все это затевать? В какую пучину хаоса может оказаться ввергнут Кедлмар, лишившись даже такой иллюзорной власти, как власть Пирамиды? Хотя Пирамида-то как раз все еще стояла на своем месте. Даже сидя на земле, Андрей мог видеть ее серую остроконечную вершину, возвышающуюся над крышами окружающих ее зданий.