И маятник качнулся... - Вероника Иванова

Женщина молчала. Долго. Глядя мне прямо в глаза, она думала о чём-то своём, о каком-то событии, некогда затронувшем её сердце. Но вот взгляд вновь обрёл спокойную уверенность:

— Развяжи его, Хок.

— Но, матушка...

— Он не причинит нам зла.

— Ну, как знаете... — проворчало рыжее чудо, освобождая мои запястья от верёвок.

— Ты можешь быть свободен, — разрешила женщина.

— Я благодарен за ваше решение, но...

— Что ещё?

— Видите ли...

— Завтра девочка поправится, и ты сможешь взять её с собой.

— Не об этом речь... — Я мучительно перебрал в уме варианты одной и той же просьбы и выпалил: — Позвольте мне присоединиться к вам!

— Зачем? — недоумённо спросили и женщина и девица.

— Я запросто сгину в этих дебрях, да ещё и с ребёнком на руках — вы же не допустите этого? И потом, я буду весьма признателен, если вы доставите меня к моему хозяину... Если уж всё равно собираетесь в те места...

— А он?

— Что — он?

— Он будет «признателен»? — с интересом спросила хозяйка фургона.

— Ну... э... — Я представил лицо Мастера, вздохнул и, отведя глаза, подтвердил: — Будет. Непременно.

Женщина расхохоталась, и смеялась она так заразительно, что рыжая последовала её примеру. Пока дамы покатывались со смеху, я успел размять руки, усесться у костра и с умильным видом осведомиться:

— А когда в этом доме подают ужин?

Ответом мне послужил новый взрыв смеха...

...Ничто так не помогает наладить отношения, как искреннее веселье. К концу сытной трапезы я если и не стал «одним из стаи», то, по крайней мере, мог не опасаться, что рыжая амазонка решит посмотреть, какого цвета у меня кровь.

Я — патологически нелюбопытное существо, но мои новые знакомые и не думали скрывать то, о чём я мог бы спросить, и сами рассказали достаточно, чтобы переполнить то место в моей памяти, где хранится информация под грифом «Необязательно, но приходится усваивать».

Взрослая женщина, которую полагалось называть просто — Матушка, руководила труппой бродячих артистов, коими, собственно, и являлись силач Нано и вспыльчивая Хокка, демонстрирующая чудеса ловкости в жонглировании, метании и акробатике. Разумеется, на них труппа не заканчивалась: имелись и фокусники, и клоуны, и дрессировщики вкупе со зверинцем, вот только все они ожидали хозяйку в Улларэде, чтобы отправиться в столицу, на заработки в преддверии зимних праздников. А Матушка сделала крюк через Россон, дабы уладить какие-то личные дела.

Окончание истории я выслушивал, отчаянно клюя носом, и даже не заметил, как меня закутали в одеяло и оставили в покое...

Утром, высунув нос из-под одеяла, я обнаружил исчезновение лошадок и поинтересовался у Хок, куда делись животные. Неразборчивая тирада, полученная в ответ, прояснила немногое: Матушка и Нано затемно уехали. По делам. Расспрашивать дальше я не стал, потому что, во-первых, уважаю право на личную жизнь, а во-вторых... Я и так догадывался, куда и зачем ни свет ни заря ускакала хозяйка бродячего цирка. Проверить мои слова. Каким образом? Очень просто: задать несколько вопросов на ближайшем постоялом дворе. Холодными предосенними ночами в таких местах собирается прорва народу и, как правило, всегда находится тот, кто «где-то» и «что-то» слышал. Мысленно пожелав Матушке удачи, я полюбопытствовал:

— Здесь рядышком есть какой-нибудь водоём?

Рыжая хмуро покосилась в мою сторону:

— Зачем тебе?

— Да вот, решил с горя пойти и утопиться, — весело сообщил я.

Девица покрутила пальцем у виска:

— Шут гороховый... Полсотни шагов вон туда, — кивок в сторону, — будет озеро. Может, и получится утопиться.

— Я хочу постирать одежду, — с опозданием пояснил я и добавил: — В связи с чем мне нужно что-нибудь для борьбы с грязью и... смена белья.

— Ты собираешься стирать? — недоверчиво повторила Хок.

— И помыться — тоже. Это противозаконно?

Она пожала плечами, но, порывшись в недрах фургона, сунула мне в руки свёрток, объясняя:

— Большим куском можешь стирать, маленьким мойся сам.

— Премного благодарен!

Девица вернулась к костру, чтобы подкинуть дров. Принцесса ещё спала, но румянец уже вернулся на её личико, и я мог не волноваться за здоровье наследницы престола.

— Покидаю вас, прекрасные дамы! Но не надейтесь, ненадолго! — Я шутливо раскланялся и направил свои стопы в милостиво указанном направлении...

...Я не люблю рассветы: они всегда холодные. И закаты не люблю: подступающая к границе света темнота пугает, напоминая о том, что ночь куда могущественнее дня. К тому же, последнее время меня раздражает предопределённая последовательность действий. Ни в коем разе не хочу критиковать природу, но... Почему бы время от времени не нарушать те или иные правила? Жизнь стала бы куда ярче и интереснее, если, закрывая глаза на закате, ты не мог бы ручаться за то, что настанет утро... Впрочем, ленивое желание перевернуть всё с ног на голову не остаётся навсегда: проходит несколько минут, и я благодарю небо и землю за то, что они живут и вечно будут жить по простым и неизменным законам. Знать бы ещё, какому пункту в этих законах подчинена моя жизнь...

Лесное озеро оказалось достаточно тёплым для того, чтобы ополоснуться без риска заработать устойчивый насморк. В свёртке я обнаружил два куска застывшей массы, которые при близком знакомстве с водой замечательно пенились, там же нашлась мочалка, огорчительно жёсткая и колючая — пришлось обращаться с ней предельно почтительно и осторожно, но своего я добился: и тело и одежда обрели если не первозданный, то вполне приемлемый вид. Правда, Хок не удержалась от того, чтобы не подшутить над вашим покорным слугой и подсунула в качестве сменного белья тунику, принадлежащую, судя по размерам, самой Матушке. Я не обиделся — на что? Те времена, когда меня мог смутить женский наряд, давно прошли. Знаете, если окружающим абсолютно наплевать на то, как вы выглядите, то и вам самим становятся безразличны условности «приличной» внешности. Меня, например, уже в достаточно юном возрасте оставили в покое: на фоне родственников я выглядел пугалом независимо от одежды, причёски и всего остального, так уж получилось. Посему я придерживаюсь только одного правила: плевать, лишь бы было тепло и сухо. А туника — длинная, сухая, шерстяная и приятно-мягкая — зачем же желать большего? Отсутствие рукавов я компенсировал накинутой на плечи курткой и уселся на ковре хвои, рассыпанной по берегу озера, любуясь пейзажем.

Крепостные стены высокого леса крыльями расходились в стороны, позволяя увидеть кусочек сонного бледно-голубого неба над тёмной, невыносимо спокойной водой. Как природе удаётся сохранять равновесие? Может быть, мне удастся позаимствовать у неё хоть капельку гордого достоинства и мудрого снисхождения? Может быть. Но не сейчас...