Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка - Гэри Дженнингс

Когда мы прошли восемьдесят миль вверх по реке от Сингидуна и приблизились к городу Сирмий, Теодорих послал вперед герольда, чтобы тот предупредил, как это делали наши воинственные предки: «Tributum aut bellum. Gilstr aíththau baga. Дань или война». Хотя бо́льшая часть нашего войска еще не увидела города, мы оказались с подветренной стороны от Сирмия и неожиданно начали чихать и сыпать богохульствами, ибо оттуда до нас доносилась просто отвратительная вонь. Когда мы прибыли в город, то обнаружили ее источник. Оказывается, все окрестные селяне занимались тем, что откармливали свиней. Так что во всей Паннонии — а может, и в Европе — Сирмий был основным поставщиком свиного мяса, свиной кожи, свиной щетины и всего такого прочего, на что там еще годится это животное. Узнав об ультиматуме Теодориха, городские власти выбрали дань; когда мы вступили в источающие вонь окрестности Сирмия, нас, конечно же, встретили там отнюдь не радостно. Горожане, в отличие от сельских жителей, не очень-то спешили бросать свои дома, и местные склады были просто забиты провизией (не только свининой, но также зерном, вином, маслом, сырами и многим другим); ее тут было столько, что хватило бы нашей армии на целую зиму, поэтому мы забрали все полностью. Однако весьма действенное оружие Сирмия — его ужасная вонь — удержало нас от того, чтобы занять и разорить город. Нам не хотелось даже временно размещаться в домах горожан, и Теодорих разбил на зиму лагерь подальше от Сирмия, с наветренной стороны.

Нам пришлось обойтись также и без некоторых увеселений и удобств, которыми мы наслаждались в Сингидуне. Кстати сказать, даже когда мы съели всех свиней, хряков и поросят в городе, а также уничтожили всю заготовленную на складах свинину, город все еще источал вонь от свинарников и падали. Даже вода в термах и шлюхи в публичных домах воняли столь отвратительно, что к ним не хотелось приближаться. Никто из нас, включая принца Фридо и меня, не испытывал желания сходить в город, чтобы вымыться или завязать знакомство с женщинами. Наши воины предпочли заниматься непосредственно своими обязанностями: в течение всей зимы они несли дежурство на своих постах, охраняя лагерь, разбитый на свежем воздухе.

3

Когда ранней весной наступила довольно теплая погода, мы продолжили свой поход на запад. Но теперь уже до самой провинции Венеция он был не таким легким, как мы надеялись. Примерно в шестидесяти милях от Сирмия вверх по течению реки, в месте под названием Вадум[65], мы нарвались на засаду. Вадум — это вовсе не город и даже не какое-нибудь поселение. Это название означает всего лишь брод, место, где можно перейти с высокого северного берега Савуса на южный, более низменный. Ясно, что наше многочисленное войско, состоящее из людей, лошадей и повозок, двигалось медленно и оказалось весьма неуклюжим во время речной переправы — особенно потому, что вода была такой холодной, что наши кони, я уж не говорю про людей, вздрагивали, входя в нее. Да уж, место для засады было выбрано удачно, да и вообще нападение нанесло нам большой урон, поскольку оказалось неожиданным.

Притаившиеся в засаде воины дождались, пока примерно половина нашего войска оказалась на южном берегу: мокрая, промерзшая, усталая и не готовая к сражению. Еще приблизительно четверть войска все еще продолжала переходить реку вброд, тогда как оставшаяся часть готовилась сделать это. Тогда-то вражеские воины, спрятавшиеся в засаде в лесу на обоих берегах, и выпустили в нас град стрел. Увидев, что повсюду вокруг начали падать люди и лошади, мы, ясное дело, сразу решили, что столкнулись с легионерами Одоакра. Но как только нападавшие появились из-за деревьев — лучники и меченосцы были пешими, а копьеносцы верхом, и все они издавали громкие воинственные крики, — мы увидели, что на них были надеты доспехи и шлемы, очень похожие на наши. Признаться, мы были просто потрясены, когда поняли, что засаду устроили наши сородичи-готы — племя гепидов, как мы выяснили позже, под командованием какого-то незначительного короля по имени Травстила.

Разумеется, воины одного-единственного племени были слишком малочисленны, чтобы питать надежду разгромить такую большую армию, как наша, даже устроив засаду. Наш арьергард, который все еще находился на северном берегу (а стало быть, эти воины пока что не успели промокнуть или замерзнуть), состоял из ругиев короля Фелетея. Еще с той поры, когда эти люди пришли из Поморья в ожидании другого сражения, они были сравнительно бесполезны — и это очень огорчало ругиев. Теодорих использовал их только в качестве часовых в гарнизоне, в составе случайных эскортов и в небольших стычках с разбойниками и речными пиратами. Разве это дело для настоящего воина? Немудрено, что ругии томились от скуки и мечтали показать себя в настоящем сражении. Поэтому сейчас, когда им наконец впервые представилась такая возможность, абсолютно все ругии, от Фелетея и юного Фридо до самого последнего щитоносца, ринулись в битву. С похвальной поспешностью и умением, явно испытывая от сражения удовольствие, они остановили коварных гепидов и наголову разбили их.

Сам я оказался в числе тех, кто в момент нападения находился на середине реки, а потому в тот день не мог принять участие в битве. Однако Теодорих и Ибба, уже переправившиеся на тот берег, быстро собрали всех своих людей. Хотя наши воины были не слишком подвижны в намокших доспехах и с онемевшими от ледяной воды конечностями, их оказалось настолько больше, чем гепидов, что они просто смели нападавших. Сражение закончилось очень быстро; когда подсчитали потери, обнаружилось, что с каждой стороны они составили примерно сотню воинов убитыми или ранеными, недосчитались также около двух десятков лошадей. Когда оставшиеся в живых гепиды были окружены, разоружены и взяты в плен, мы узнали, по какой причине наши сородичи столь коварно на нас напали.

Их король Травстила, пояснили пленные, стремился заполучить королевство побольше. Сперва он хотел, подобно Фелетею, присоединиться к Теодориху в качестве союзника. Но затем пришел к выводу, что ни одна чужеземная армия все равно не сможет выстоять против Священного Рима и легионов Одоакра. Поэтому Травстила хорошенько все обдумал и решил присоединиться к победителю. Он хорошо понимал, что не сможет разбить нашу армию, но надеялся, что, по крайней мере, ослабит ее, задержит и тем самым заслужит похвалы Одоакра, а со временем сможет поживиться и плодами его победы над Теодорихом. Не исключено, что король Травстила был прав в своих выводах и прогнозах, хотя теперь он все равно никогда не смог бы даже узнать об этом, потому что, увы, оказался в числе двух королей, убитых в тот день при Вадуме. Вы спросите, кто же был вторым? Да не кто иной, как король ругиев Фелетей: напыщенный, самодовольный, но, надо отдать ему должное, отважный.