Богач, бедняк. Нищий, вор. - Ирвин Шоу

— Этого достаточно, Уолтер, — устало сказал Рудольф. Повесил трубку и лег на кровать, прямо на небесно-голубое скользкое шелковое покрывало. Как мэр Уитби он получал десять тысяч долларов в год и всю эту сумму жертвовал на благотворительность. Служение обществу…

Он поднялся с кровати, злорадно заметив, что на шелковом покрывале остались грязные пятна от его туфель, и вышел в гостиную. Джонни сидел без пиджака за огромным письменным столом и копался в своих бумагах.

— Я уже нисколько не сомневаюсь, Руди, — сказал Джонни, — что этот сукин сын облапошил нас, как младенцев.

— Об этом позже, — сказал Рудольф. — В данный момент у самоотверженного и преданного слуги общества и так хлопот полон рот.

Он положил в стакан несколько кубиков льда, плеснул сверху кока-колы и, подойдя к окну, посмотрел на раскинувшийся внизу Даллас.

Потом он вернулся в спальню и заказал телефонный разговор с начальником полиции Уитби. Дожидаясь звонка, рассматривал себя в зеркале. Интересно, когда у него будет первый инфаркт?

Когда его соединили с Отменом, шеф полиции, судя по голосу, был в весьма мрачном расположении духа.

— Мы выпустили червей из банки, господин мэр, — сказал Отмен. — Лейтенант Слэттери сегодня в половине девятого утра арестовал в кафетерии первокурсника, который курил марихуану. Это только подумать — в половине девятого утра! При нем нашли больше унции марихуаны. Пока его не посадили, он болтал, не закрывая рта. Сказал, что у них в общежитии минимум пятьдесят человек курят гашиш и марихуану. Сказал, что если мы туда наведаемся, то найдем по меньшей мере фунт «травки». Мне недавно позвонил Дорлэкер и посоветовал держаться подальше от студенческого городка, но ведь скоро об этом узнает весь город, и если я буду сидеть сложа руки, то что обо мне подумают? Университет же не в Гаване и не в Буэнос-Айресе, черт возьми, а в черте Уитби, и закон есть закон. Если вы мне запретите принять необходимые меры, можете считать, мэр, что я уже подал в отставку.

— Хорошо, — сказал Рудольф, — позвоните Дорлэкеру. Скажите, что вы говорили со мной и я распорядился в восемь вечера произвести обыск в общежитии университета. Ордер на обыск получите у судьи Сэттери, и пусть ваши парни не берут с собой дубинки. Я не хочу, чтобы были неприятные инциденты. Слух об обыске быстро распространится, и, может быть, у студентов хватит ума выкинуть «травку», прежде чем вы туда нагрянете.

— Вы не знаете нынешнюю молодежь, господин мэр, — скорбно сказал Отмен.

— У них не хватает ума даже на то, чтобы утереть себе нос.

Рудольф дал ему номер своего телефона в Далласе и велел позвонить сразу после обыска. Положив трубку, он допил кока-колу. В самолете их накормили скверно, и его мучила изжога.

Телефон опять зазвонил.

— Руди, — услышал он голос Гретхен.

— Да? — С того дня, когда Гретхен сказала ему, что Джин — алкоголичка, отношения между ними стали натянутыми. Гретхен оказалась права, но от этого их взаимное отчуждение лишь усилилось.

— Я бы тебе не позвонила, но я просто схожу с ума!

— В чем дело?

— Это касается Билли. Ты знаешь, что месяц назад его исключили из университета?

— Нет. Он никогда не делился со мной своими секретами.

— Он сейчас живет в Нью-Йорке. С какой-то девушкой.

— Гретхен, дорогая, — сказал Рудольф, — полмиллиона парней в эту самую минуту живут с девушками. Лучше благодари бога, что он не живет с каким-нибудь мальчиком.

— Я не об этом. Он ведь больше не студент, и его призвали в армию.

— Ну и что ж, это может пойти ему на пользу, за два года армия сделает из него человека.

— У тебя дочь, и тебе легко говорить. А у меня сын. Единственный. Не думаю, что, если ему всадят пулю в лоб, он станет человеком.

— Ну и чем же я могу тебе помочь?

— У тебя масса знакомств в Вашингтоне.

— Если парень бросил учебу и у него хорошее здоровье, никто не освободит его от армии. Даже люди из Вашингтона.

— Я понимаю, на это трудно рассчитывать, судя по тому, что говорят и пишут. Но я не прошу тебя избавить его от военной службы.

— Тогда что же я должен сделать?

— Постарайся использовать свои связи, чтобы его не послали во Вьетнам.

Рудольф тяжело вздохнул. Да, правда, в Вашингтоне он знал людей, которые могли бы это сделать и, наверно, охотно сделали бы, если бы он попросил об этом. Но именно такого рода мелкие взаимные услуги по знакомству, распространенные в политических кругах, он презирал больше всего на свете. Это противоречило его моральным принципам и извращало истинные причины, побудившие его избрать политическую карьеру. В мире бизнеса вполне в порядке вещей, когда к тебе приходит человек с просьбой устроить его племянника или двоюродного брата на какую-нибудь выгодную должность. В зависимости от того, насколько ты обязан этому человеку или что рассчитываешь получить от него в будущем, а иногда и просто в зависимости от того, нравится он тебе или нет, ты не раздумывая помогаешь его родственнику или не помогаешь. Но использовать власть, данную тебе твоими избирателями, которым ты обещал служить честно и строго блюсти законы, использовать свое положение, чтобы уберечь сына своей сестры от угрозы смерти, в то же время открыто или молчаливо одобряя отправку на смерть тысяч других ребят его возраста, — это совсем другое дело.

— Гретхен, может, ты попытаешься найти какой-нибудь другой путь…

— Вот что, — она уже истерически кричала, — если ты ничего не сделаешь, я поеду в Нью-Йорк, заберу Билли и увезу его в Канаду или Швецию. И обещаю тебе, будет большой скандал, когда я громогласно расскажу, почему я так сделала!

— Господи, Гретхен, что с тобой? Начинается климакс или?.. — Он услышал, как на другом конце провода бросили трубку.

«Семья», — невесело подумал он. Он всегда, сам не зная почему, оберегал свою семью. Он работал вместо отца в пекарне и развозил булочки; он заботился о матери, пока она была жива. Он не побрезговал иметь дело с частным детективом, выдержал неприятную сцену с Вилли Эбботом, помог Гретхен получить развод и тепло принял ее второго мужа. Благодаря ему у Томаса появились деньги и тот сумел покончить с той страшной жизнью, которая его чуть было не засосала. Это он помчался на другой конец континента на похороны Колина Берка, чтобы поддержать сестру в самые тяжелые минуты ее горя. Он решился забрать из школы неблагодарного и дерзкого Билли, когда мальчику стало там невмоготу, и он же устроил Билли в университет Уитби, хотя у Билли были такие отметки, что он не смог бы поступить даже в техническое училище; и он же, заботясь о душевном покое матери, разыскал Томаса в гостинице «Эгейский моряк», а потом узнал адрес Шульца, вернул ему деньги и нанял адвоката, чтобы помочь Тому воссоединиться со своим сыном и развестись с проституткой…

Он не ждал за все это благодарности, и никто его толком не поблагодарил. Ну и пусть. Он ведь делал это не ради благодарности. Зато он был чист перед собственной совестью. Он сознавал свои обязанности перед самим собой и перед другими, и совесть не позволяла ему поступать иначе. А обязанности никогда не кончаются. В этом-то все и дело.

Подойдя к телефону, он заказал разговор с Калифорнией. Когда сестра сняла трубку, он сказал:

— Хорошо, Гретхен, я на обратном пути остановлюсь в Вашингтоне и постараюсь что-нибудь сделать. Можешь не волноваться.

— Спасибо, Руди, — тихо сказала она. — Я знала, что ты поможешь.

Брэд появился в их номере в половине шестого. От техасского солнца и техасской выпивки лицо его стало еще краснее. Он располнел и был само радушие. На нем был темный в полоску летний костюм и голубая модная рубашка с огромными жемчужными запонками.

— Извините, что я не смог вас встретить, но, надеюсь, мой помощник сделал все как надо. — Он налил себе виски и лучезарно улыбнулся друзьям.

— Вам, ребятки, давно пора было навестить меня и самим посмотреть, откуда к вам текут денежки. Мы сейчас бурим новую скважину, и, может быть, завтра я арендую самолет и мы слетаем посмотреть, как там идут дела. Жалко, Вирджинии сейчас здесь нет. Она жутко огорчится, когда узнает, что вы приезжали в ее отсутствие. Она сейчас на севере, у своего папочки. Я слышал, он прихварывает. Надеюсь, ничего серьезного. Я к этому старикану очень хорошо отношусь.

— Перестань, пожалуйста, Брэд, — оборвал его Рудольф. — Мы прекрасно знаем, почему она уехала. И дело не в том, что ей понадобилось, как ты говоришь, навестить папочку.

Две недели назад к Рудольфу зашел Колдервуд и рассказал, что Вирджиния бросила Брэда, потому что он связался с какой-то киноактрисой, по три раза в неделю мотается из Далласа в Голливуд и запутался с деньгами. Именно после визита Колдервуда Рудольф начал подозревать неладное и поделился своими опасениями с Джонни.