Антитезис - Андрей Имранов

— Ты не многовато чаевых ему оставил? — тихонько поинтересовалась Юля.

— Эх, — сказал Дима, надевая свою куртку, — когда-то я еще в следующий раз пойду с девушкой в ресторан? Может, и вовсе никогда. Что ж не шикануть напоследок?

— Позер, — прокомментировала Юля и потянула его к двери.

Погода опять испортилась — шел снег вперемешку с дождем, холодный ветер бросал эту неприятную смесь то в лицо, то за шиворот. Дорогу до Юлиного дома они почти пробежали, только перед самыми воротами Юля остановилась и спросила:

— Что-нибудь еще сказать хочешь? Дома я на такие темы не разговариваю.

Дима хотел ответить, что теперь-то смысла в этом нет, но не стал.

— Да нет, пожалуй… всё главное я тебе сказал.

— Тогда бежим.

В квартире отобрала у Димы мокрое полупальто, повесила на ручку двери. Залезла холодными пальцами ему под свитер — Дима ойкнул и поежился.

— Замерзла, — сказала она и звонко чихнула, — ты тоже весь мокрый — снимай джинсы. Бежим греться!

— Куда? — поинтересовался буксируемый Дима.

— В ванную! Петрович, кыш — промокнешь!

Затащила Диму в комнату, ничуть не уступавшую площадью той, в которой Дима жил последние полтора года, крутанула какой-то вентиль рядом с громадной угловой ванной. Из потолка, точнее, из большого диска на потолке, поначалу принятого Димой за вентиляционную отдушину, полились потоки воды. Комната начала наполняться паром.

— Ой-ёй-ёй, — стуча зубами, Юля быстро разделась догола, раскидывая одежду как попало; залезла в ванну, встала под струи и, закрыв глаза, блаженно вытянулась.

— Ммммм, кайф какой, — открыла глаза, — лезь сюда. Одежду на пол кидай — пол теплый, высушит.

— Ага, — Дима с готовностью закивал головой, — щас я, быстро. Разделся, аккуратно сложив джинсы на полу в уголок. Рядом положил свитер и, поверх него, остальную одежду. Посмотрел на стоящую в потоках воды обнаженную Юлю, радостно улыбнулся и шагнул в ванну.

— Ого, — сказала Юля, не открывая глаз, когда Дима случайно (ну, почти случайно) наткнулся на нее самой выступающей частью своего тела, — не торопись, я еще не согрелась.

— Да я… да, — Дима подошел к ней вплотную, потом, повинуясь непонятному порыву, крепко обнял ее. Он ожидал, что она сейчас вырвется и еще как-нибудь язвительно прокомментирует, но Юля молча прильнула к нему и прижалась щекой к плечу. Дима улыбнулся и поднял голову навстречу теплым каплям.

— Всю жизнь бы так стоял, — сказал он тихонько минут через пять.

— Не то, чтобы я сильно против, — с нарочитым сожалением сказала Юля, — но, что трахаться не будем, нет?

Дима засмеялся.

— Так замерзла, так замерзла, — пожаловалась Юля, опускаясь на колени, — что выходить не хочется. Тебе когда-нибудь глубокий минет делали?

— Да, — многозначительно сказал Дима. Юля отклонилась в сторону, чтобы капли не летели в лицо и вопросительно посмотрела на Диму.

— Ты и делала, — признался он, — в прошлый раз.

Юля хмыкнула.

— Это разве минет? Так, два движения. Сейчас поймешь, как должно быть. Знаешь, сколько я с бананом тренировалась? До того, как феей стать, даже до того, как член первый раз вживую увидела.

— Зачем? — удивился Дима.

— Дура была, — безапелляционно заявила Юля, взяла головку в рот и медленным движением придвинула голову вплотную к Диминому паху; лизнула яички. Отстранилась, сглотнула.

— Но в жизни пригодилось, как видишь.

— Ых, — сказал Дима, прислоняясь спиной к стене и прерывисто выдыхая, — наверное, я в раю. Ч-чем заслужил — неп-понят… но.

Юля ничего не ответила — рот был занят.

Закончилось все достаточно быстро — намного быстрее, чем хотелось бы Диме.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала Юля, вставая и потягиваясь, — и согрелась, и десерт. Сейчас можно и чаю.

Дима почему-то чувствовал себя неловко.

— Я думал, мы еще, это… того… Что-то ты меня быстро…

Юля усмехнулась, подмигнула: — А как раз чтобы тебя на подольше хватило. По второму-то разу. Ты не боись, я своего не упущу.

Она вылезла из ванной, наскоро вытерлась, потом накрутила полотенце на голову и показала Диме на висящее неподалеку второе:

— Это — твое, — и, нарочито виляя бедрами, вышла из ванной.

— Эх, — сказал Дима, — шарман, однако.

Обтерся полотенцем высушил волосы, одел еще не высохшие, но — хотя бы теплые — джинсы, посмотрел в зеркало, пригладил пятерней волосы и пошел искать Юлю. И нашел — на кухне. Юля сидела за столом, одетая в белый пушистый халат, осторожно отхлебывая густой чай из исходящей паром стеклянной чашки.

— Я тебе налила, — Юля подула на чай, — садись. Извини, к чаю — только сушеные мандаринки.

Дима сел за стол, взял одну дольку, попробовал.

— Кислые!

— Угу.

— Хм, — Дима оглядел почти пустой стол, — фигуру бережешь?

Юля стрельнула в него сердитым взглядом, фыркнула, но ничего не сказала.

— Не, такую фигуру можно и поберечь, — сказал Дима примирительным тоном.

Юля снова фыркнула. Поставила чашку.

— Что б ты понимал, опять же. Ты вот сладкое любишь?

Дима пожал плечами:

— Ну, не то чтобы очень. Могу и обойтись.

— А я вот — люблю, между прочим. Щас бы профитрольку с заварным кремом, или вот пончик… свеженький, еще теплый… с сахарной пудрой… м-м-м… душу бы продала. Но нельзя. Есть у меня склонность к полноте — семейная. Папаша у меня на центнер тянет, да и маман недалеко от него отстала. А мне, с моей работой, полнеть, сам понимаешь, никак нельзя. Ну и не только в работе дело…

— Ну да, — сказал Дима, просто чтобы что-нибудь сказать. Юля бросила на него косой взгляд.

— Думаешь, чего это я, да? Я к тому, что знал бы ты, как я иногда ненавижу тех, кто спокойно трескает пирожные у меня на глазах! Прямо хочется иногда подойти и сказать, ты, корова тупая, посмотри какая ты толстая, хватит жрать! Ужас, да?

— Ну… — Дима слегка растерялся, — даже не знаю…

— Чего — не знаешь? Ужас, конечно. Какое мое дело — ну не следит человек за фигурой, может это его вообще не колышет, что мне — жалко, что ли? Так ведь нет — так, знаешь, скручивает от злости иногда… прям врезала бы. Я думаю — знаешь что? С сексом — то же самое.

— В смысле? — насторожился Дима.

— Ну вот смотри — практически во всем цивилизованном мире тема секса — запретная. Картинки и фильмы на эту тему — под запретом, ну, в той или иной степени. Удовольствие, получаемое от секса, считается каким-то неприличным; до восемнадцати, а где и — до двадцати одного — об этом и знать ничего не положено. Вон, в интим-магазины — до 18 лет вход воспрещен. Да после 18 там ничего интересного-то уже и не остается. И порнуху по первому каналу не крутят. Почему?