Дикарка для Хулигана - Настя Мирная

дадут. Одно дело переживать, но совсем другое устраивать слежку. Не удивлюсь, если они мне на телефон программу шпиона поставят. — хмыкает грустно, скользя губами по подбородку. — И родители, и Андрюха сказали, чтобы они не лезли ко мне, но НикМак продолжают меня терроризировать. Я расскажу им, но не сейчас. Пусть помучаются. — подбивает со злобной усмешкой, а я смеюсь, представляя их мучения.

А ещё я понимаю, что она готова тянуть до тех пор, пока близнецы нас не спалят. Вот тогда уже точно пиздос будет. Наверное, всё же лучший способ показать им, что всё реально серьёзнее некуда. Чтобы они увидели, что я больше не таскаю всех подряд. Не шляюсь по барам. Не цепляю девах. Когда поймут, что я не шутил, тогда и признаюсь, что моя единственная — их младшая сестра.

Единственная…

Блядь, сам себе поверить всё ещё не могу, что это так. Что теперь только Дианка.

— Хорошо, Дикарка. Но не станем слишком затягивать.

Едем с Ди в кафе. Погода налаживается, и из-за тяжёлых туч начинает пробиваться солнце. Она тащит меня гулять. С улыбкой соглашаюсь.

Так до вечера и бродим по городу. То за руки держимся, то обнимаю её за талию, притягивая максимально близко. Без конца целуемся и смеёмся, забив на все проблемы. Она рассказывает о том, как прошёл её день. Делюсь с ней рассказом о своём дне. О разговоре с её братьями. Обсуждаем, как вести себя дальше.

Ди с таким восторгом отзывается о новой подруге, что я не могу не улыбаться. Знаю же, что раньше у неё никогда не было подруг. Признаётся даже, что подружилась с тем ебаным сусликом из-за моего решения уйти.

На этих словах замираю посреди тротуара и притягиваю Дианку в кольцо рук. Сдавливая поясницу, прибиваю к себе и жадно целую.

— Извини, Диана, что ушёл тогда. Думал, что так будет лучше для тебя. Что… — шумно выдыхаю, мыслями возвращаясь в ту "единственную ночь". — Был уверен, что ты перебесишься и успокоишься.

— А ты, Егор? — шуршит девушка, вглядываясь в мои глаза.

Даже не стараюсь прятаться за масками. Хватит уже делать вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит.

Кладу ладони ей на щёки, поглаживая большими пальцами.

— Думал, что и у меня пройдёт. Что со временем отпустишь. Ошибался. Не отпустила. — отсекаю с вымученной улыбкой.

— Помнишь, как я сказала, что отпущу тебя, только если и ты отпустишь меня?

Сглотнув, киваю.

Конечно, блядь, помню. Дословно, сука.

" — Отпусти меня, Дикарка.

— Только если и ты меня отпустишь."

Уже тогда я знал, что нереально это сделать. На протяжении трёх месяцев делал вид, что всё норм. Что меня не рвёт на ошмётки. Что у меня всё заебись. Веселился, смеялся, бухал, трахался… Вроде всё как и всегда, но внутри будто окоченел. Ничего живого не осталось. Смеялся через боль. Улыбался через силу. Ебал девах сквозь отвращение. Бухал, чтобы забыться. Даже жил словно в агонии.

Не смогли мы отпустить друг друга. И уже никогда не сможем. Я не просто сдался и смирился. Чем больше времени я провожу с Ди, тем чаще поддаюсь сопливым мечтам. Представляю наше будущее. Думаю о том, что надо изменить в себе, чтобы не потерять свою Аномалию. Принимаю то, что с каждым разом мне всё сложнее её отпускать. Что с каждой минутой отдельно от неё — скучаю сильнее.

Чувство такое, словно мне части тела не хватает, когда она не рядом. Не могу думать ни о чём другом, кроме как о том, чтобы скорее увидеть её, обнять, поцеловать. Ощутить её тепло. Почувствовать вкус её губ. Вдохнуть её эксклюзивный запах. Выпить её дробное дыхание. Просто прижать к себе и никогда не отпускать.

— Егор? — шелестит Диана, когда я, погружаясь в мысли, выпадаю из реальности.

Стягиваю взгляд на её встревоженное лицо. Улыбаясь, беру в плен её губы.

— Знаешь, Ди, — шепчу несколько позже, — я счастлив, что ты так и не отпустила. — она ловит каждое моё слово, широко распахнув глаза. — Счастлив с тобой, как никогда в жизни не был. — делая это признание, почему-то опять не говорю о любви. Сам не понимаю, что меня тормозит. — Только с тобой, Диана. Впервые в жизни. По-настоящему. Искренне. Глубоко. — с хрипом перевожу нестабильное от сказанных слов дыхание. — Пообещай мне. В этот раз не ври. Сдержи своё обещание.

Она вытягивается, как струна, а в зрачках мелькает беспокойство и страх.

— Только не говори, что я должна оставить тебя, Егор. Не смей этого делать. Не поступай так с нами! — срывается на крик, цепляясь трясущимися пальцами в воротник моей кожанки.

Сдавливая хрупкое тело, прибиваю её к себе. Глажу спину и волосы, прижимаясь губами к макушке.

— Нет, Диана. Наоборот. Пообещай, что никогда не отпустишь меня.

Она вскидывает голову к моему лицу, смотря с примесью неверия и пламенного счастья. Когда видит искренность в моих глазах, улыбается. Со смехом подрывается вверх, обнимая за шею. Жарко шепчет в ушную раковину:

— Только если и ты пообещаешь никогда меня не отпускать.

— Обещаю, Дикарка. Не отпущу. Моя ты. Моя!

— Тогда и я обещаю, Егор, что никогда и ни за что на свете не отпущу тебя.

Она больше ничего не говорит, но я всё равно слышу. Так явственно, будто она это прокричала.

"Потому что люблю тебя".

Обнимаю до хруста костей. До парализации лёгких. До треска рёберного каркаса. До остановки сердца.

Я люблю тебя, Диана. Я тебя люблю… — толкаю одними губами, ощущая, как в груди разгорается пламя.

И реально же не отпускает.

Пока её мобила без конца вибрирует, целуемся на соседней от её дома улице. Второй час, сука.

Никто не хочет уходить. Никто не хочет отпускать. Мы забиваем на то, что у нас дохера учёбы. На то, что рано утром вставать. На то, что её ждут к ужину. На то, что мне надо готовиться к конференции в Питере. Забываем обо всём, растворяясь друг в друге. В горячих объятиях. В жарких поцелуях. В алчных касаниях.