Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер - Дуглас Боттинг

Джеральд и Джеки были голодны, мучились от жажды, утомлены до крайности, но, пока животные не были устроены, отдыхать им не при­шлось. Чалмондейли перекочевал на руки мамы. Над газоном был натянут огромный тент, под которым разместились самые неприхотливые живот­ные — мангусты, циветты и крупные обезьяны. Более деликатные созда­ния — белки, галаго, птицы и рептилии — отправились в гараж, который родственники предусмотрительно освободили еще до приезда Джеральда.

«Животные стоически выносили все испытания, — пишет Джеки о столь необычном возвращении домой. — Они хотели всего лишь быть на­кормленными и оставленными в покое, а мы мечтали о горячей ванне, ста­канчике виски и хорошем обеде. Но прошло немало часов, прежде чем нам удалось все это получить. Чалмондейли наконец-то был уложен в большую корзину, хотя до этого мама и сестра Джерри успели его ужасно избало­вать. Только после этого мы смогли подняться в свою комнату и забыться сном».

Через несколько дней пригородный зверинец начал функционировать. Он представлял собой весьма странное зрелище. Вот что пишет о нем сам Даррелл:

«Любой, кто заглянул бы на задний двор дома моей сестры, был бы вы­нужден признать, что выглядит он, по меньшей мере, нетрадиционно; В углу был натянут огромный тент, из-под которого раздавались разнооб­разные крики, свист, ворчание и урчание. Вдоль тента выстроилась череда клеток, где сидели орлы, стервятники, совы и ястребы. Рядом стояла клет­ка шимпанзе Минни. На остатках того, что раньше считалось газоном, рез­вились и играли четырнадцать обезьянок на длинных поводках. В гараже квакали лягушки, гортанно кричали турако, щебетали белки. Весь день не­счастные соседи, трепеща, наблюдали за жизнью нашего дома из-за кру­жевных занавесок, а я, моя мама, Маргарет, Софи и Джеки сновали туда и сюда по садику, разнося миски с хлебом и молоком, тарелочки с нарезан­ными фруктами или, что пугало наших соседей больше всего, с окровав­ленными кусками мяса или дохлыми крысами… Прошло немного времени, соседи собрались с силами и стали жаловаться».

Больше всего неприятностей причиняла Минни, которая весь день гром­ко кричала. В конце концов ее пришлось отправить в Пейтонский зоопарк, которым руководил Кен Смит. Следом за Минни туда же были отправлены и наиболее прихотливые животные, в том числе и все рептилии. В зоопар­ке их можно было содержать в тепле, а дом Маргарет к такому оказался неприспособлен. Чалмондейли остался в доме на положении почетного гос­тя. Журналист из «Вуменз санди миррор», посетивший необычный звери­нец, так описывал свое посещение:

«Сначала я подумал, что ослышался, но она повторила: «…Я мама шимпанзе. Войдите и посмотрите сами». Так я познакомился с Чалмондей­ли. Шимпанзе в розовом жакете играл на ковре в столовой самого обычно­го дома по Сент-Олбенс-авеню, как ребенок. Вот почему миссис Джеки Даррелл так необычно представилась. Она относилась в Чалмондейли точ­но так же, как если бы он был человеческим ребенком — ее собственным ребенком. Позже она объяснила: «Я решила никогда не иметь детей — жизнь обычной домохозяйки не для меня. Сейчас я мама Чалмондейли, он поглощает все мое внимание».

Джеки и Джеральд решили провести серьезный эксперимент, писал журналист (опираясь на собственную фантазию, а не на факты). Они хо­тят посмотреть, можно ли воспитать детеныша шимпанзе, как человека, чтобы он оставался членом семьи и тогда, когда станет взрослым.

«День Чамли проходил очень просто, — писала Джеки. — Он просы­палея, выпивал большую чашку чая с молоком, затем надевал экзотиче­ский свитер, который связала для него моя свекровь, «чтобы он не простудился, дорогая». Весь остаток дня он преследовал обитателей дома, пока наконец нам не удавалось уложить его в постель с помощью солидной дозы «Овалтина». Только тогда мы все могли хоть немного передохнуть и пере­вести дух».

Сначала шимпанзе спал в маминой комнате. Но когда обнаружилось, что она боится зажечь свет, чтобы не разбудить обезьяну, Чамли перевели в маленькую комнатку Джеральда и Джеки. Там он быстро научился за­жигать свет, привык к шуму, сигаретному дыму и присутствию многочис­ленных друзей хозяев. «Любимой игрой Чамли, — вспоминала Джеки, — было залезать на шторы в гостиной и висеть там, к вящей радости всех ок­рестных ребятишек». Полюбил Чамли играть на площадке для игры в гольф, находящейся в конце улицы. Там он мог залезать на деревья, ку­выркаться, гоняться за собаками, пугать игроков и швыряться в прохожих сосновыми шишками. Когда он уставал, то позволял привозить его домой в детском кресле на колесиках.

«За обедом, — писал Джеральд, — Чамли вел себя исключительно вос­питанно. Он сидел у меня на коленях и терпеливо ждал, пока я что-нибудь ему дам. Ел он очень деликатно, пододвигал кусочек к краю тарелки указа­тельным пальцем, а затем аккуратно брал его своими длинными хвататель­ными губами. Если подавали что-нибудь вроде зеленого горошка, он тща­тельно очищал горошины от кожицы, при этом половина оставалась на та­релке, а вторая на моих коленях».

После обеда Чалмондейли любил порезвиться — он обожал прятки, ка­чание на шторах или катание в кресле-качалке, причем раскачивался он с такой энергией, что в конце концов несчастное кресло переворачивалось. Как и любой ребенок, Чамли был очень любопытен и стремился потрогать любой новый для себя предмет. У него было несколько приятелей среди животных — два волнистых попугайчика, один зеленый, а другой желтый, хотя Чамли постоянно считал желтого приятеля каким-то новым видом ба­нанов.

После игр наступало время чая. «Чамли радостно приветствовал появ­ление чайного стоянка, — вспоминал Джеральд. — Он стремился первым усесться за стол и с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как я нали­вал ему чай в чашку. Затем он осторожно пробовал налиток, окуная в него верхнюю губу. Чамли обожал чай и трепетно к нему относился. Чай дол­жен был быть определенной температуры и определенного цвета — не слишком крепкий, но и не слишком слабый. И никакого сахара. Если чай казался ему чересчур горячим или холодным, если в чае было слишком много молока, он отставлял чашку в сторону и принимался дергать вас за рукав, указывая на чайник или молочник, чтобы вы сделали его налиток приемлемым».

Спал Чамли в большой корзине, рядом с которой ставили бумажный пакет на случай, если ему захочется перекусить. На ночь ему оставляли пару помидоров, яблоко, ветку винограда, кусок черного хлеба, четыре бисквита и пакет картофельных чипсов. «Эта пища, — писал Джеральд, — подкрепляла его в ночные часы, так что от голода он не страдал». А потом наступало утро, утренний чай или, что шимпанзе любил еще больше, четы­ре кружки какао и сырые яйца.