Поиск-82: Приключения. Фантастика - Владимир Печенкин

Оставалось только включить рубильник. Одинцов устало выпрямился. Лишь сейчас заметил он, что за окнами совсем темно. Справедливо рассудив, что утро вечера мудренее, он запер лабораторию, сдал ключи Федорычу и пошел домой.

Федорыч же, стоило Одинцову уйти, забрался на диванчик и сладко задремал.

Проснулся вахтер под утро, от холода. Кряхтя, сполз с диванчика, закрыл форточку и, сунув в рот «беломорину», с досадой обнаружил, что спичечный коробок пуст. Тащиться за спичками в дежурку, в другой конец длиннющего коридора, ему не хотелось. Проще было открыть экспериментальную лабораторию, благо она не опечатывалась, и прикурить от плитки, на которой лаборанты варили кофе.

Так Федорыч и сделал. Он включил плитку, пробрался к распределительному щиту и повернул рукоятку рубильника...

А Игоря Витальевича разбудил звон бьющейся посуды. Звуки доносились из соседней комнаты.

— Воры! — пронеслась беспокойная мысль.

Одинцов шевельнулся, намереваясь вскочить на ноги, и вдруг почувствовал, что неудержимо скользит к краю кровати. Через мгновение он уже лежал на полу.

Подняться Игорю Витальевичу не удалось. Сколько он ни извивался, пытаясь опереться о пол ладонями, руки скользили по паркету, словно по льду, и Одинцов вновь и вновь оказывался в лежачем положении.

— Да что же это такое! — отчаялся он. — Ведь не сплю же я в конце-то концов?

В том, что происходящее не сон, Игорь Витальевич убедился, крепко стукнувшись головой о ножку кровати. Он тотчас оставил попытки подняться, расположился поудобнее на спине и затих, растерянно шаря взглядом по потолку.

Грохот в соседней комнате понемногу прекратился. В наступившей тишине Одинцов услышал какой-то подозрительный шелест. Он поднял голову и обмер.

Прямо на него двигался платяной шкаф. Дверцы его были распахнуты, и с потолка падало белье. Вытянув рукава, белоснежные сорочки медленно скользили по полу к Игорю Витальевичу, словно намереваясь заключить его в свои нейлоновые объятия. Кровать развернулась поперек спальни; не отставая от нее, похожий на огромный розовый цветок, степенно плыл торшер. Было в этой картине что-то завораживающее, и Одинцов оцепенело наблюдал за ожившей вдруг мебелью.

Шкаф между тем коснулся согнутой ноги Игоря Витальевича. Тот судорожно брыкнулся. От толчка шкаф замедлил движение, а Одинцов, словно по ледяной дорожке, выскользнул в соседнюю комнату.

Там царил полнейший разгром. Все, что находилось на столе, тумбочке, подоконнике, упало. Цветной телевизор слепо таращился на Игоря Витальевича разбитым экраном. Японский сервиз — семейная гордость — вывалился из открытого серванта и превратился в жалкую кучку фарфорового хлама. Разноцветными стекляшками стали хрустальные вазы. Из книжного шкафа выпали все книги и рукописи Одинцова. Все это сгрудилось в углу комнаты, представляя собой адскую смесь разнокалиберных обломков. Не пострадал лишь телефон, да и то только потому, что стоял на полу. Отъехав на длину шнура, он при появлении Одинцова истошно зазвонил. Игорь Витальевич оттолкнулся от поверженного телевизора и подъехал к аппарату. С трудом зажав в ладонях выскальзывающую трубку, он услышал плачущий голос Федорыча:

— Батюшки мои! Да что же это делается-то? Конец света пришел! Игорь Витальевич, родной ты мой, вызволи меня отсюда, Христа ради! Смертушка, видно, моя на пороге...

— Федорыч, что с тобой? — закричал перепуганный Одинцов.

— Да ить только плитку зажечь хотел! Рубильник включил, оно и началося. Ах, грехи мои тяжкие! Говорила мне, Прасковья...

Что говорила Федорычу мудрая Прасковья, осталось невыясненным. В трубке что-то загрохотало, звякнуло и все смолкло. И сколько ни крутил Игорь Витальевич диск телефона, ответом ему была мертвая тишина.

Одинцов распластался на полу и постарался осмыслить происходящее. Он не сомневался в том, что рубильник включен именно в экспериментальной лаборатории, за Федорычем и раньше замечались подобные вольности. Значит, пришла в действие установка для исследования трения. Поток частиц облучил брусок германия, и трение между ним и подложкой исчезло.

— Упало до минимума, — поправил себя Игорь Витальевич. — Ну и что? Как связать то, что произошло в лаборатории, с этим погромом? Связь несомненно есть. Но какая? Попробуем сначала... Включен рубильник. Трение между образцом и подложкой уменьшилось, почти исчезло. Трение исчезло...

Игорь Витальевич несколько раз вслух повторил последние слова и от невероятной догадки внезапно почувствовал, как по спине побежали мурашки.

— Нет, это невозможно, — сказал он громко. — Не бывает такого. У меня в квартире нет трения?! Чепуха!

Но как ни старался Одинцов найти иное объяснение случившемуся, он в конце концов капитулировал перед очевидным: брусок германия, подвергнутый в лаборатории бомбардировке атомами гелия, в ответ породил мощное ответное поле, которое почти уничтожило трение. В том числе и здесь, в квартире Одинцова, — ведь только отсутствием трения можно было объяснить падение предметов и самопроизвольное перемещение мебели. Ни одна поверхность, будь то пол или крышка стола, не может быть идеально ровной, она непременно имеет наклон. По этому-то наклону и устремился японский сервиз стоимостью в тысячу с лишним...

— И цветной телевизор за восемьсот, — вздохнул Игорь Витальевич. — Ох, и попадет мне от жены!

Он прикинул расстояние от института до квартиры, представил, что сейчас творится в окрестных домах, вспомнил истошный крик Федорыча и понял, что установку надо выключить. И чем скорее, тем лучше.

Одинцов стал одеваться. Это было мукой! Туфли он кое-как надел, загнав их между шкафом и письменным столом, но брюки ему не дались: пуговицы как живые выскальзывали из пальцев. Пришлось довольствоваться трико. Рубашку Игорь Витальевич надевать не стал. — Лето, жара, — малодушно подумал он. Наконец, сборы были закончены. Игорь Витальевич бросил прощальный взгляд на разгромленную квартиру и, промучавшись четверть часа с замком, решительно выехал за дверь. По ступенькам он съезжал сидя, судорожно цепляясь за перила, но перед самым выходом все же едва не скатился в черную пропасть подвала. Он со страхом посмотрел в темноту — оттуда бы ему не выбраться...

Игорь Витальевич осторожно выглянул из подъезда: по улице текла мусорная река. Чего тут только не было! Кирпичи, обломки досок, клочья бумаги, всевозможные железки, битое стекло, камни — все это величаво двигалось под уклон и исчезало за поворотом. Людей на улице не было. Очевидно, жители городка еще не успели прийти в себя и отсиживались по домам.

На ноги Игорь Витальевич подняться не рискнул. Он наклонил туловище к коленям, чтобы не перетянуло на спину, и выехал на середину дороги.