Осада (СИ) - Кирилл Берендеев

– Когда-то здесь проходили туристические тропы, я слышал, – заметил Бахва. – Только теперь тут война и надолго. Так что если мы надумали не ждать рассвета, то давайте быстро пробираться. Нам еще на той стороне надо добраться до одного коша, а оттуда послать весточку центру.

Важа опустил глаза и кивнул. Манана поднялась, увлекая за собой остальных. Поселок, оставшийся в стороне от дороги, встретил их пустыми глазами убитых жителей. Большинство носило форму, впрочем, кто в последние десятилетия ее не носил на сопредельных территориях? Видимо, в селении шел бой, группе встретились несколько мертвецов в форме чеченского ОМОНа, того самого, что отправился на зачистку села. Зачистка, судя по всему, была проведена под ноль, ни одного не только горящего окна, человеческого голоса они не услышали. Только мертвецы бродили по Сакену неустанно, не обращая внимания на проходящих. И только диверсанты и русский пленник косились на них настороженно, ожидая малейшего подвоха. Но те не спешили нападать на небольшую группу, будто ждали чего-то. Или кого-то другого, непременно обязанного прибыть в поселок.

Когда они были уже на дороге от Сакена к мосту через одноименную речку, позади них послышалось гулкое эхо мотора одинокой машины, скорее всего, внедорожника. Манана подняла винтовку, остальные спешно сбежали с дороги, укрываясь в кустах рододендрона. Она продолжала стоять, даже когда машина, выскочив неожиданно из-за поворота, полоснула фарами по дороге. Иван спешно выскочил из кустов и утащил не сопротивлявшуюся Манану в рододендрон. Отпустил, лишь когда за ней схлестнулись тугие ветви. Она обернулась на пленника, но ничего не сказала.

Машина остановилась возле телеграфного столба. Из нее выскочило сразу трое, кто-то включил фонарик, освещая повешенного. Стоящий рядом выругался на чеченском. Иван, услышав его речь, хмыкнул и покачал головой, пробормотав что-то неразборчивое. Бахва обернулся к нему.

– Ты понимаешь, о чем они говорят?

– Конечно. Я с чеченцами сталкиваюсь уж не знаю сколько лет.

– Какие еще ты знаешь? – тут же спросил Важа.

– Абхазский и ваш. Немного осетинский.

– Как-то слишком уж много для мотострелка.

– Только не на Кавказе, – парировал Иван незамедлительно.

– Так о чем они? – вмешалась в диалог Манана. Она находилась рядом с Иваном, плечом касалась его плеча. Бахва заметил, что сестра, по обыкновению своему, не отправилась снова следить за дорогой и подумал, сколько ж еще секретов таит в себе эта светловолосая коробочка, которую им удалось пленить. В Кутаиси непременно найдут способ, чтобы вытащить из нее все ее тайны и загадки, уж там есть мастера….

Мысль ушла, на прощание обдав Бахву морозом. Он поморщился и буркнул: «мы слушаем».

– Немедленно доложите, что произошло и не дурите. Это точно он? Он самый? Я свяжусь с президентом, а вы… вы у меня землю жрать будете, но найдете того, кто все это устроил. Кто-то из моих людей здесь, я же понимаю. И вы оба это знаете. Я не собираюсь второй раз подставляться. После Додаева этого мне не простят. Дайте телефон. Живо, я сказал.

Иван переводил, как заправский транслятор. Словно, не в первый раз. Все трое слушали его тихий голос, слегка оцепенев от той легкости, с которой он складывал доносившиеся до них лающие обрывки речи в связные фразы. Что-то здесь было не так, даже Манана почувствовала это. Осторожно отодвинулась от Куренного и приблизилась к брату, не отводя глаз от пленного. Наконец, Иван замолчал. Почти одновременно с говорившим.

– Это хозяин архаровцев, которые тут все разнесли, – пояснил он. Глаза Ивана горели. Он добавил на всякий случай: – Главный по Чечне. Президент.

– Я поняла.

– Манана, у тебя уникальный шанс, – все трое повернулись к нему. Иван продолжил все тем же шепотом, от которого пробирала дрожь. – Вот так вот запросто покончить с ним. Один выстрел, и мы уйдем. Пока он не вызвал авиацию, и пока тут не началась новая заварушка.

– Ты… ты в своем уме? – произнес Бахва, ошарашенный не меньше других словами Куренного.

– В своем. Осталось секунд пятнадцать, пока не дадут телефон. Манана, шевелись. Или дай мне винтовку, – она не двигалась. Телефон подали хозяину. Тот стал торопливо набирать номер. – Дай немедленно! – неожиданно резко приказал Куренной. И вырвал М-16 из ее рук.

Тотчас к его голове был приставлен пистолет Важи. Но Иван не обратил на это ни малейшего внимания. Вскинув винтовку, он лишь глянул в прицел и выстрелил – как на стенде. Хозяин по Чечне вскинул руки, телефон отлетел куда-то в сторону, и рухнул на капот внедорожника. Охрана немедля ожила. К двоим, шебуршившимся вокруг начальника, прибавился еще двое, все четверо немедля выхватили пистолеты и ослепив фарами кусты подле поселка, открыли суматошную, беспорядочную стрельбу в никуда. Когда магазин закончился, кто-то вытащил из багажника автомат и зарядил долгой очередью по дуге, рассчитывая хоть в кого-то да попасть. Пули свистели мимо кустов рододендрона, Бахва приказал отступать, но риск нарваться на шальной свинец был слишком велик, они подождали, пока патроны не кончатся, и охрана не начнет перезаряжать автоматы.

– Они вызывают вертолеты, – шепнул Иван.

– Кретин! Ты зачем выстрелил в грудь? Ты же не убил…

Ответ последовал не от него. Хозяин медленно вставал, все четверо оглянулись. Кто-то их охраны навел автомат на своего начальника, но тот лишь жалко щелкнул в ответ – патроны кончились. Вскрик, не то боли, не то отчаяния. Новая очередь, в упор.

– Быстро отсюда, – приказал Бахва. И тут же Ивану: – Для чего тебе понадобилось все это, немедля объясни.

– Наш шанс вырваться, – ответил Куренной, уже лишенный оружия, Манана незамедлительно после выстрела отобрала у него винтовку, вцепившись в нее, как в дитя, отобранное поласкать недобрым человеком.

Едва стрельба усилилась, Бахва выскочил из зарослей рододендрона и бросился к мосту. Манана успела проверить, ни на дороге к нему, ни на самом пролете, никого не было. Она так и бежала, держа винтовку наготове, изредка посматривая в прицел. Миновав мост, они бросились наверх, по глинистой тропе, петлями уходящей к перевалу. Редкие кустарники, еще могущие служить защитой, уже через час сменились просторными лугами, луна, с восьми вечера выкатившаяся матовым кругом из-за гор, ярко, в полную силу освещала склоны.

– Как на ладони, – буркнул Важа, когда они бежали по широкой тропе, буквально светящейся под полной луной, к перевалу. Здесь еще можно было проехать на машине, но вот дальше склон круто полез вверх. Тропа измельчала, расходясь в стороны тонкими извивами. Иван, видимо, действительно хорошо знавший эти места, приказал брать вправо, затем еще правее, Бахва без единого слова последовал за ним и даже Важа не стал спорить. Впрочем, он уже заметно выдохся и сил возражать просто не было.

Луна стояла в самом зените, когда они добрались до перевала. Отсюда открывался удивительный вид как на оставленный Кодори, так и на близящуюся Сванетию. Величественные горы и долины открылись их глазам, освещенные вековечным светом соседней планеты, пребывающей с ними миллиарды лет и столько же еще и пребудущей. Весь маршрут их разом оказался охваченным одним взглядом, как на карте: вот с перевала они проследуют вниз, до окрестностей разрушенного в ходе боевых действий поселка Квемо-Марги, затем, переправившись через Ненскру, доберутся до Джорквали, там находятся европейские миротворцы, и уже мимо них, по броду через обмелевшую донельзя Ингури, окажутся в Мухашуре, откуда вела прямая дорога в Большую Грузию.

Только Иван, шедший первым, остановился, полюбоваться открывающимся величественным зрелищем. Остальные лишь бросили взгляд, на мгновение подняв головы, оглядели далекие горы, покрытые ледниками и низины, одетые реликтовыми лесами, и снова отправились в путь. К утру им надо переправиться через пограничную Ненскру. Если все пойдет без приключений. В любом случае, засматриваться некогда, главное определить, как быстрее и безопаснее пересечь рубеж. Благо до него, от перевала, оставалось всего ничего.

Перевал Хида давно служил негласной границей России, и хотя номинально селения в долине пограничной Ненскры до самого впадения в Ингури считались абхазскими территориями, они, большею частью, контролировались смешанной контрольной комиссией по поддержанию шаткого мира между двумя странами, вот уже три года находящимися в состоянии перманентной войны. Именно поэтому абхазские ополченцы обычно обосновывались на тропах самого перевала, в пастушьих кошах возле крупных поселков, контролируя все перемещения по ним и давая понять, что и здесь, на левом берегу, и тем паче, за Кодорским хребтом находится именно их вотчина. Сейчас же перевал действительно, как и предсказывал Иван, пустовал.