Седьмая вода - Галина Валентиновна Чередий

от того, что мои вечные неуклюжие и хаотичные попытки следить за здоровьем моей хилой немочи теперь прямо на глазах превращались в настоящую миссию, причем возложенную на меня посторонним и знающим человеком. Так и хотелось самодовольно сказать Ваське — вот видишь, человек знает, что за тобой нужен глаз да глаз, и с первого взгляда определил, кто способен исполнить присмотр в лучшем виде. Но, конечно, я просто кивал и даже не позволил себе ни пол взгляда самодовольного, ибо чревато мгновенным бунтом. Впрочем, Василиса, похоже, устала, или просто на нее начала наваливаться сонливость, о которой предупредила врач, так что выглядела она немного безучастной, а не сторожащей каждое мое неверное движение или выражение лица.

К моменту, когда я купил нужные лекарства и мы перекусили без единого, причем, возражения с ее стороны в неплохом уютном ресторанчике, день стал клониться к вечеру. Василиса уселась рядом со мной на переднее сиденье и пристегнулась уже без пререкательств после моего пристального взгляда. Видно, сил просто на это у нее не осталось, и она уснула, не успел я еще и из города выехать. Я, стоя перед светофорами, уже мог открыто смотреть на ее спокойное во сне лицо, а не бросать украдкой косые взгляды. На душе стало как-то щемяще тепло и уютно, просто от того, что она здесь, наедине со мной в этом замкнутом пространстве. Я позволил себе ненадолго представить, что это станет самой обычной вещью для нас когда-то. Я и она, в одной машине, едущей не важно куда — по делу, на спот к друзьям, просто проветриться. Главное — она рядом, спокойная, довольная, доверяющая мне настолько, чтобы просто уснуть, ни секунду не сомневаясь в собственной сохранности и безопасности. И пусть я знал, что сегодня это не так, что спит она из-за препарата, но ведь однажды… возможно… Тряхнул головой в сгущающейся темноте салона. С каких пор я стал поклонником этих почти робких «возможно-однажды-может быть»? Разве это мое?

Прикинув, я решил поехать по более короткой дороге через Шавгеновский перевал. Основная трасса сейчас будет просто забита фурами, предпочитающими передвигаться по ночам. А на эту дорогу они не совались — слишком много там очень крутых поворотов, узкое, зажатое между горами и обрывами полотно, уйти, если что, некуда, да и покрытие то еще. Зато для нас самое то — никакого движения, тихо, встречные машины не будут беспокоить Василису ярким светом фар. Да и дома будем гораздо раньше. То, что это было опрометчивое решение с моей стороны, я понял очень быстро. В силу своей не особой широкой известности машин там почти не было, тем более, ближе к ночи. И поэтому, когда минут через пятнадцать кто-то догнал нас и сел на хвост, это сразу встревожило меня. Пробовал притормозить и моргнуть, предлагая обогнать, но реакции не последовало, и это окончательно убедило меня, что я идиот и промухал проблему. Будучи полностью сосредоточенным на Василисе, ее самочувствии и собственных заморочках из-за наших отношений, я попросту не смотрел по сторонам. Других объяснений моей непростительной невнимательности у меня не было. Хотя объяснения — это не значит оправдания или решение проблемы. Так что самобичевание оставлю на потом. Уединенность и отсутствие случайных свидетелей развязывало руки нашим преследователям, задумай они что-то серьезное, но с другой стороны, и на федеральной трассе им бы ничего не стоило достать нас ночью. Скорее наоборот, зная как и имея четкое намерение на загруженной фурами дороге, даже проще устроить нам несчастный случай. Неужели все же рискнут зайти так далеко?

Я глянул на спящую и ничего не подозревающую Василису и решил пока не будить. Пребывающая в панике женщина не самый лучший спутник в такой ситуации. Вспыхнувшая злость очень быстро перешла в состояние холодной, горящей ровным пламенем ярости, равномерно перемешивающей адреналин в крови, напитывая им каждую клетку тела, и мозг стал работать в совершенно другом режиме. Найти место для быстрого разворота на этой узкой, зажатой между почти отвесным подъемом и глубоким обрывом дороге, извивающейся, как змея в конвульсиях, скоро вряд ли получится. К тому же этот маневр сделает нас легко уязвимыми. Да и не видел я в нем особых перспектив для улучшения нашего положения. И поэтому я, снова покосившись на спящую Василису, нажал на газ, поддерживая максимально возможную в таких условиях скорость. И то, что машина сзади старалась не отставать, сказало мне все, что нужно. Оставалась надежда, что это просто такая акция психологического давления, попытка подергать меня за нервы, проверяя на вшивость и ничем больше, кроме раздражающего преследования, это не обернется. Не будь со мной Василисы, я бы повел себя иначе, и, клянусь Богом, это они бы сейчас от меня бегали, а не я от них. Но с ней я был связан по рукам и ногам.

Глянул на экран телефона, но только для того чтобы подтвердить то, что и так знаю — здесь не ловит ни одна связь. Одна радость, что этот глухой участок дороги должен закончиться минут через сорок движения с той же скоростью. Но, возможно, наши преследователи тоже это знали и просто выжидали момента поудобнее. Спустя минут пять они резко ускорились, стараясь поравняться с нами. Я успел разглядеть в зеркало, как опускается тонированное стекло с ближней к нам стороны, и все понял. Дальше действовал уже совершенно интуитивно, руководствуясь одними инстинктами. Едва преследователи оказались параллельно нашей машине, резко ударил по тормозам, одновременно вжимая ладонью голову Василисы в подголовник, чтобы она не травмировала шею при рывке.

Ее испуганный крик, хлопки и вспышки трех выстрелов слились в один звук. Стекло с моей стороны треснуло и осыпалось грудой осколков. Плечо жестко обожгло. Отпустив Василису, я со всей дури нажал на газ, догоняя выскочивший вперед по инерции автомобиль ублюдков. Рявкнув: «Держись!», я въехал им в зад как раз в тот момент, когда они пытались войти в очередной крутой поворот на краю обрыва прямо перед нами. Удар был именно таким, как хотел — не слишком сильным, чтобы травмировать нас, и выскочившие подушки совсем его погасили, но достаточным, чтобы столкнуть уродов с дороги вниз.

Я мгновенно остановился на самом краю и практически на автомате — быстро и без суеты — освободился сам и, оббежав машину, вытащил Василису. Она явно была в ступоре, наверняка снова пережив всю ту боль, что случилось испытать тогда в аварии с Марком. Огромные зеленые глаза смотрели в никуда, а дыхание было поверхностным и неровным.