Вовка в Троеклятом - Владимир Черепнин

Федот, который или соображал гораздо медленнее своих подчиненных, или его голова была заполнена более глобальными помыслами, чем спасение собственной шкуры, убежать не успел. Он засеменил рядом и забубнил, что "очень рад", "так и знал", "в тайне надеялся", "верой и правдой", а поняв, что я не обращаю на него внимания, тихонько исчез.

* * *

Примерно через час, тяжело ступая, вернулся смурной Илья Муромец.

- Я воевать пришел, а не в хоронюшки играть. Поразбежались злыдни, хрен кого поймал. Еле нашел обратную дорогу.

- Я же говор-рил, что зр-ря мы наших негр-ритеночков отпустили, - тут же встрял Карл, - они бы в миг пер-реловили бы и Емелю, и гвар-рдюков этих. Они ж не такие умные, по ослиным жопам хор-рониться не догадаются.

В чем-то ворон был прав. Формально победа была одержана, но очистить дворец от затаившихся недругов не было возможности. Сам по себе дворец нам не требовался, как и власть в Городе. Интересовало только подземелье, в недрах которого имелся вход в истинный Лабиринт, ведущий к пресловутой Керосинке. Мы надеялись, что там должен находиться проход в Верхний мир или, на худой конец, какие-нибудь сведения, способные пролить свет на тайны меж мирового перемещения.

Иметь же в своем тылу хоть и хреновую, но все-таки гвардию, способную в любой момент каким-либо образом напакостить, было чревато.

Тут же последовала вылазка неприятеля, которая подтвердила, что договориться вряд ли удастся.

- Вперед, други мои! Витязи!

На верхней площадке лестницы появился отряд бравых вояк во главе с Федотом.

- Герои! Докажем силой оружия и беспримерной доблестью, кто на самом деле истинные богатыри! - Продолжал агитировать воевода, резво (насколько позволяли брюхо и прочие округлые части тела) спускаясь по ступеням.

Однако стражники не торопились к высокому званию героев присовокупить определение "посмертные". Воинский пыл мгновенно улетучился. Скорей всего это было вызвано наличием Муромца. Возможно Емеля или Федот (а может и оба сразу) страстными речами смогли убедить новоявленных гвардейцев, что они сила, что победят кого угодно. И вояки двинули в атаку, уже не страшась того, от которого некоторое время назад панически разбежались. Но снова узрев богатыря, храбрые витязи кардинально поменяли точку зрения. Они справедливо решили, что для того чтобы прослыть героями достаточно издали побраниться на Илью и его сотоварищей.

Так что Федот спустился в гордом одиночестве. Свою оплошность он обнаружил слишком поздно. Принялся подмигивать то левым, то правым глазом и заговорщическим шепотом сообщил:

- Я же за вас, я специально...

Изложить до конца свой хитроумный план воевода не успел. Он некстати подвернулся под руку Муромцу, который подыскивал, чем бы запустить в зарвавшихся стражников. Они еле успели отвести в стороны пики и мечи, которыми угрожающе размахивали, как в гущу гвардейцев вляпался их предводитель и вдохновитель, превратив нестройные ряды в кучу-малу.

- Впеед! - Желая воспользоваться замешательством противника, повел в атаку свой эскадрон Соловушка.

Но "герои", опасаясь на заре своего величия погибнуть под свинскими копытами, вновь уподобились мерзким насекомым и разбежались по щелям, прихватив потерявшего в полете чувства воеводу.

Кавалерия вернулась ни с чем. Раздосадованный Соловушка чувственно сетовал, что так и не удалось "язквасить ни одной носопыйки".

Затем гвардейцы предприняли новую попытку атаковать. Все развивалось примерно по предыдущему сценарию. Только на сей раз Федот был более осмотрителен и не вырывался вперед, а вместе со всеми остановился на почтительном расстоянии, и его голос влился в общий сонм проклятий. Илья швырнул в охальников небольшую статуэтку (килограмм сто пятьдесят всего). И стражники вновь исчезли.

Атаки повторялись с завидным постоянством. Мы практически перестали обращать на них внимание. Однообразные вылазки отличались друг от друга только количеством орденов и медалек, которые наряду с присвоением внеочередных званий подвигали гвардейцев совершать очередные приступы.

Муромец уже не кидался предметами роскоши. Ему было достаточно покрутить головой в поисках метательного снаряда, и герои поспешно ретировались, полагая, что негоже таким высоким чинам быть покалеченными хоть и выдающимся, но мужланом.

* * *

День близился к завершению. Необходимо было что-то решить. Как поступить? Покинуть дворец? Но потом, возможно придется все начинать сначала. Мало ли что может предпринять за ночь Наимудрейший, имеющий армию, состоящую сплошь из генералов. Да где-то по закоулкам бродят разбежавшиеся чародеи. Большой опасности они не представляли, но на гадость способны были. Чего стоит лягушачий дождь. Кажется тот колдунишка обещал еще и дохлых кошек, когда похвалялся своим мастерством.

Кликнули Хоттабыча. Бесполезно. Он либо осторожничал, желая убедиться в окончательности нашей победы, либо находился вне пределов слышимости.

От размышлений отвлекла очередная вылазка противника. Вернее ее предводителя. Толи нашелся злопыхатель, который подтолкнул Федота с вершины лестницы. Толи медальки перевесили, и воевода совершил свой вояж, увлекаемый силой инерции. Неизвестно. Так или иначе, но военачальник (теперь, наверное, как минимум генералиссимус) странной походкой сделал несколько шагов, попытался (неудачно) притормозить. И где-то с середины марша спускался до низа, пересчитывая ступени инструментом, совсем не предназначенным для этих целей. На этом инструменте обычно сидят. Или, в крайнем случае, показывают наглому Сантехнику через окно.

Федот растерялся. Он не знал, что предпринять для собственного спасения. Или бежать, или пытаться договориться, или, вообще, прикинуться убитым, а когда все разойдутся, тихонько ожить и покинуть поле брани. Если бы он избрал какой-нибудь способ, но один, то может быть что-то и получилось бы. Но, увы. Он попытался воплотить сразу все, сумбурно переходя от одного к другому. В результате, Федот то поворачивался к нам задом, делал два нерешительных шага, вновь возвращался, подмигивал, опять показывал свой тыл. Пару раз прилегал "убитым", вновь вскакивал и моргал.

Может быть со временем воевода и определился бы с методом самоспасения. Но на его беду из разведывательного рейда вернулся кавалерийский отряд (Соловушка никак не мог успокоиться и разъезжал со своим эскадроном в поисках "какой-нибудь нессясной носопыйки"). Разбойник спешился, резво подбежал к воеводе и, когда тот в очередной раз повернулся для загадочного подмигивания, с размаху влепил свой кулак в Федотов нос. Военачальник от неожиданности уселся на нижнюю ступень и сделал окончательный выбор: