Частица твоего сердца - Эмма Скотт

Луизы, сегодня был выходной. Я взяла сумочку из задней комнаты, повесила на дверь табличку «Скоро вернусь» и подошла к стоявшему на тротуаре Фрэнки Дауду.

– Может, выпьем кофе? – спросила я. – Что-нибудь съедим?

Он пожал одним плечом.

– Если хочешь.

Я ясно видела, что он проголодался. И отчетливо понимала, что у него не было денег.

«Я намерена кормить обедом проклятого Фрэнки Дауда?»

Кажется, да. Он выглядел так, будто не ел целую неделю.

– Заказывай что хочешь, – предложила ему я, когда мы устроились в небольшом кафе на Хилл-стрит. Порой, во время перерыва, я забегала сюда, чтобы перекусить.

– Спасибо, – еле слышно пробормотал он и заказал суп и сэндвич.

– Мне только кофе, – сказала я Люси, официантке.

Фрэнки казался смущенным.

– Ты не будешь есть?

– У меня живот скрутило узлом, я даже думать не могу о еде. – Я скрестила руки на груди и наклонилась к нему: – Знаешь, я вовсе не в восторге от того, что сижу здесь, отчаянно желая услышать твои слова. Потому что целых три года у меня ничего не было. Даже надежды.

– Я знаю. Прости, Шайло. За многое.

Я напряглась, сердце бешено забилось в груди.

– Ладно. Я слушаю.

Фрэнки, не глядя на меня, теребил в руках салфетку.

– Мой отец умер. Несколько дней назад. Сердечный приступ.

Я откинулась на спинку стула, переваривая услышанное.

– Прости, но сейчас я вряд ли смогу выразить тебе соболезнования.

– Не трудись. Он вовсе не был хорошим.

– Ты это хотел мне сказать?

«Это не может быть все. Пожалуйста…»

У Фрэнки дернулся глаз, и он прижал к нему салфетку.

– Прости, порой так бывает. И нога моя уже не так хорошо слушается. Врачи говорят, это последствия повреждения мозга после той ночи. – Он взглянул на меня одним глазом, ясным, голубым. – Меня избил отец. Не Ронан.

Кафе внезапно исчезло. И всеми мыслями и чувствами завладела надежда, пышно расцветающая у меня в груди.

Я заморгала, пытаясь сдержаться. Не хватало еще, чтобы Фрэнки Дауд увидел мои слезы.

– Что случилось той ночью?

Фрэнки тяжело вздохнул, не отрывая глаз от салфетки, которую крутил в руках.

– Мы с Майки и еще кое-какими ребятами из школы зависали на парковке позади бургерной. Ну, в основном с Майки. Остальным я не особо нравился. Ребята ушли, но мне не хотелось возвращаться домой. – Он поплотнее закутался в куртку. – Отцу вроде как дали год, но потом посадили под домашний арест. После этого все стало по-настоящему плохо. Настолько, что мама ушла, не пожелав взять меня с собой.

Я кивнула, почти физически ощущая исходившую от него боль, как и вонь от нестираной одежды.

– Отец застрял дома без работы. И заняться ему было нечем. Он любил свою работу. Не «защиту и служение», как написано на полицейских машинах. Ему нравилась власть. Он бесился все время. И, вымещая злость на людях, которых считал «преступными отбросами», чувствовал себя лучше.

Вернулась официантка, поставив передо мной чашку кофе, а перед Фрэнки – фасолевый суп и сэндвич с ветчиной. Казалось, он этого даже не заметил, блуждая мыслями где-то за пределами закусочной.

– В ту ночь я остался один на стоянке, сидел на капоте машины. Затем, будто из ниоткуда, появился Ронан. Его лицо… пугало. Я не сомневался, что он хотел меня убить. Я решил уехать, но так сильно трясся, что не сумел вставить ключи в замок зажигания. Не сказав ни слова, он попытался открыть дверцу машины. Он казался спокойным, и от этого становилось еще страшнее. Я заблокировал дверь, поэтому он просто ударил кулаком в окно. Так сильно, что стекло треснуло. А потом другой рукой он окончательно его разбил.

– Синяки на кулаках… – почти про себя проговорила я.

Фрэнки кивнул.

– Этот чокнутый ублюдок… – Заметив мой взгляд, парень откашлялся. – Прости. Но он на самом деле вытащил меня из машины через разбитое окно.

– Черт возьми, – пробормотала я, прекрасно представляя себе эту картину. Молчаливый, убийственно спокойный Ронан улаживает дела. Чтобы защитить меня и магазин.

«Я все исправлю», – пообещал он.

По спине пробежала дрожь. Усилием воли я заставила себя вновь сосредоточиться на Фрэнки, который смотрел на меня полным раскаяния взглядом.

– Ронан знал, что это я разгромил магазин. Прости за это, Шайло. Мой отец… он велел мне это сделать. Признаю, поначалу я тоже радовался. Дома было столько проблем, что мне хотелось спустить пар. Но когда все закончилось, я пожалел.

– Почему? – спросила я. – Зачем он велел тебе это сделать?

– Отца ведь выгнали из полиции, и он винил в этом Ронана. Поэтому хотел отомстить. Когда он начинал видеть в ком-то врага, то мнения уже не менял. И не позволял человеку спокойно жить. – Фрэнки поерзал на стуле и, опустив голову, тихо признался: – Это я сказал отцу, что вы с Ронаном вместе. И лучше всего было добраться до него, причинив боль тебе. План состоял в том, чтобы то и дело наносить удары по магазину. Бросить камень, разрисовать стены. Постоянно. Просто изматывать тебя, пока не решишь закрыть бизнес.

У меня внутри все сжалось.

– Продолжай. И давай к сути дела. Что случилось, когда Ронан вытащил тебя из машины?

– Он прижал меня к дверце и велел оставить тебя в покое, – проговорил он. – Сказал, что его собственная жизнь ничего не стоит, он не боится нас с отцом. И сделает все возможное, чтобы тебя защитить.

«О, малыш…»

– И что потом?

Фрэнки отвернулся.

– Я обмочился.

– Что?

– Ронан вовсе не шутил. Я видел это в его глазах. – Фрэнки слабо улыбнулся. – И он только что вытащил меня из окна машины, разбитого его же кулаками. Я отчетливо уловил сообщение. К тому же мне и так не нравился отцовский план. Ронан заставил меня поклясться, что я оставлю тебя в покое. И я пообещал.

– А после? – Я затаила дыхание.

– Он меня отпустил.

– Вот так запросто?

Фрэнки кивнул.

– Он ушел, а я поехал домой.

Постепенно я начинала осознавать смысл сказанных Фрэнки слов.

«Ронан невиновен…»

В глубине души я это знала, но не находила объяснения ушибленным костяшкам пальцев Ронана или травмам Фрэнки. И в мысли время от времени пытались закрасться сомнения. От высказанной вслух правды на глаза навернулись горячие слезы. Ронан упорно боролся, стремясь не уподобиться отцу и не превратиться в монстра. Но все равно оказался в тюрьме, его постигла та же участь, и в глазах общественности парень превратился в преступника.

«Но он не был преступником. Никогда».

– Я пытался проскользнуть мимо сидевшего на диване отца, но он меня поймал, – продолжал Фрэнки. – Он заметил мокрые штаны и… – Парень