Горизонт - Лоис Буджолд

Даг огляделся. Оулет выглядел очень неряшливо и потрепанно; он сидел с выражением ужаса на лице, а его челюсти двигались и слюнки стекали с губ.

— Пф, — заметил он. Даг оттопырил мизинец и отправился на разведку.

— Пяденица, — заключил он, сжав свою зеленую добычу. — Ну, на деле в треть пяди.

— Фу!

Даг улыбнулся. Он ощутил некоторую странность в лице, как будто бы сухая кожа потрескивала.

Но это стоило поприветствовать. Он порылся в кармане и вытащил темную полоску.

— Держи, малыш. Пожуй вот это.

— Что это? — спросила Тавия, вглядываясь в темноту.

— Сушеный кидальник. У меня всегда есть несколько полосок в кармане. Когда они начинают казаться вкусными, невзирая на песок и прочую дрянь, налипшую сверху, значит пора их съесть.

Оулет осмотрел кидальник с куда большим подозрением, чем гусеницу, но вскоре передумал и начал его грызть. Даг подумал, что его притворное спокойствие стало заменяться настоящим, так что удалил начальное уговаривание у того из уха. Когда же ребенок приполз обратно ему на колени, это было так же успокоительно, как держать на коленях мурчащую кошку. Настроение было заразительным и, казалось, распространялось более чем в одном направлении; вот почему командир не должен был никогда проявлять слабость перед своими дозорными.

Он был благодарен за то, что Тавия не нашла его раньше.

Прислонив спину к теплому камню, Даг метался между нервозностью и опустошенностью. В конце концов он выбрал нервозность, потому что если опустошенность поглотит его, то он не поднимется и через неделю. А им нужно двигаться быстрей. Он нащупал свой свадебный браслет для уверенности — она была жива. Но, конечно, Злой соберет свои силы для еще одной атаки… Тракт должен казаться ему движущимся пикником. Пока дозорные из Лаврового Ущелья будут предупреждены и выдвинутся, давление будет распространяться к северу отсюда.

Здесь была некоторая надежда. И не пустая надежда, между прочим, но… он обдумал весомую разницу между «прибыть в конце концов» и «прибыть вовремя».

— Нам нужно придумать какой-то способ, чтоб нести малыша, — сказал он Тавии. — Он не сможет взобраться на эти скалы в темноте или под луной. Я думаю, мы могли бы соорудить что-то вроде перевязи из моей рубашки и твоего жилета и подвесить ее мне на плечи.

— Как твоя больная лодыжка?

— Ну, думаю… одному из нас нужны обе руки на случай неприятностей, и это точно не я. — Он заколебался. — Нам не нужно охотиться на Злого, но он, без сомнений, будет охотиться за нами. Если он нас поймает… — он перевел дух, — просто чтоб ты знала, мой привязанный нож висит у меня на шее.

Она уставилась на его горло, затем на свои руки.

— Если придется так поступить, то только в самый последний момент, потому что… ну, потому что. Но это означает, что ты не должна колебаться. Ты сможешь выполнить необходимое?

— Я… не знаю, — ответила она честно. Он кивнул.

— Сможешь, если придется. — Он сделал свой голос уверенным, обыкновенным и постарался, чтоб тот не дрожал. Такие ситуации уже случались раньше, конечно, хотя больше в легендах, чем на деле. Впервые он задумался о том, был ли среди всех этих злосчастных героев тот, который настолько же не желал разделяться, как он прямо сейчас. Возможно. Год назад это было бы легче — отдать свою будущую бесплодную и скудную скорбь. События, казалось, происходили с ним своим чередом.

Например, отцовство. Он хотел наблюдать за своей маленькой, такой запоздалой девочкой как ее живой папа, а не как мертвая легенда. И даже не как живой, но отсутствующий, каким был его собственный отец. «Я хочу видеть, как пишется ее история…» Внезапная мысль о том, как она зависела бы от чужаков так же, как Оулет сейчас был на его попечении, заставила его сердце опустеть.

Не стоит нагружать Тавию всеми этими размышлениями, нет, и обременять последними словами тоже не стоит.

— Злой, — сказал он, — придаст тебе столько инициативы, сколько понадобится. Поверь мне.

Она кивнула с несчастным видом.

Прошло больше часа, прежде чем Сумах вернулась. Вит чуть ее не застрелил.

Фаун поглядывала сквозь маленький костер, за которым она пыталась помочь попыткам Келлы помочь Аркади с Барром. Когда зловещая фигура возникла из темноты и двойной блеск оказался отраженным ее глазами, Вит опустил дрожащий арбалет:

— Отчего ты без предупреждений? — выдохнул он.

— Я соприкоснулась Даром с Нитой, — сказала Сумах ровным тоном. Нита была где-то в лесу, пытаясь охранить самостоятельно весь их периметр. Волосы Сумах были взлохмачены, ее лицо — исцарапано ветками и напряжено. Она добавила непреклонно:

— Этот проклятый огонь видно за сотню шагов сквозь деревья. И запах его тоже ощущается. Затушите его!

— Пока нельзя, — сказал Аркади приглушенно из глубины транса, в котором пребывал. — Нам нужна кипяченая вода…

Сумах огляделась. С некоторым неудовольствием, подумала Фаун.

Барр лежал на одеяле, со снятым правым ботинком и срезанной штаниной, а его больная нога лежала на полотенце у Аркади на коленях. Руки Аркади накрывали кровавую мешанину. Ужасающие розовые концы кости, прорвавшие кожу раньше, уже вновь скрылись под ней, подчиняясь самой сильной настройке Дара Аркади. Целитель не казался потрясенным переломом — худшим из всех, которые Фаун видела или могла представить, но горько жаловался (когда снова смог говорить) на грязь, в которой должен был работать. Лицо Барра было бледным, и его вид говорил о том, что он бы предпочел потерять сознание снова, как уже делал пару раз. Ремо сжимал его руку с побелевшими костяшками и стирал мокрой тряпкой пот с его лба.

Остальная часть отряда собралась под деревьями, охраняя животных и друг друга. Когда последняя из глиняных мышей скрылась за восточным гребнем, потрясенный отряд убежал еще на четверть мили в глубокий лес, а затем свернул с дороги на ручей и двигался по нему так далеко, как смогли пройти фургоны.

Мальчишки затолкали два фургона под развесистые дубы так глубоко, как смогли; Фаун сомневалась, что этого достаточно.

Сумах ощупала свою голову там, где у нее были вырваны пряди волос:

— Если вы… о, проклятье. Ладно, оставляйте огонь. Никто с чувством Дара не пропустит нас со всеми этой толпой крестьян с незакрытым Даром и стадом скота, в темноте за деревьями или нет. Проклятье, просто вечеринка с танцами.

— Я пас, — сказал Барр слабо с одеяла.

Это была почти что шутка; хриплый лай, который она вызвала у Сумах, был почти что смехом. Смех угас, когда она встретила тревожный взгляд Фаун.