Цвет надежд — зелёный (сборник) - Карл-Юхан Хольцхаусен

— Когда ты получал зарплату, ты забыл свою премию, — сказал он.

— Я не взял ее умышленно. Разве это преступление?

— Н-нет… но, пожалуй, известная неблагодарность. Мы, работники министерства, вложили в эту пилюлю много сил, времени и труда. Когда нас поставили в известность о случившемся, я вызвался разъяснить тебе положение вещей, поскольку мы знакомы.

Он без приглашения плюхнулся в мое кресло. Его зеленый комбинезон был не такой потрепанный, как у меня, возможно, ему меняли одежду чаще.

— Хочешь верь, хочешь нет, но из-за тебя поднялся ужасный переполох, — сказал он. — О происшествии доложили самому министру. Во всей стране ты единственный отказался. Почему ты это сделал, Арне?

Я пожал плечами.

— Мне надоело отравлять себя.

— "Пилюли счастья" не отравляют, Арне, я же тебе объяснял. Они только помогают человеку расслабиться, чтобы назавтра он пришел на работу со свежими силами.

— И еще больше выкладывался, чтобы обеспечить себе следующую порцию? Нет уж, спасибо, лучше не надо.

Перссон наморщил свой бычий лоб.

— Неужели ты не понимаешь, что становишься на пути прогресса? Ведь ато только начало. До сих пор нашим злейшим врагом была безотрадность. Если люди каждый вечер будут наслаждаться от всей души — это уже половина победы. Ну а если затем нам удастся сократить рабочий день, не снижая объема продукции, мы завертим колесо еще быстрее. У нас разрабатываются такие проекты…

— А зачем колесо должно вертеться еще быстрее? — перебил я. — Для того, чтобы маленькая кучка министров и других воротил могла жить в роскоши и изобилии, а мы, остальные, знай себе, вкалывали и пикнуть не смели? Если хочешь услышать мое мнение, я думаю, что раньше было лучше. Каждый должен иметь право на собственные убеждения и право бороться за них.

Я перевел дух и продолжал:

— Не пытайся навязывать мне ваши пилюли, а не то я с завтрашнего дня начну высказывать свои взгляды каждому встречному. У меня уже есть единомышленники. Чем больше нас будет становиться, тем труднее вам будет заткнуть нам рот. Так что мой тебе совет: забирай свои пилюли и выметайся!

Я зашел слишком далеко, и реакция Перссона была мгновенной. Он взглянул на дверь и, не повышая голоса, произнес:

— Входите.

Людям, которые ждали за дверью, не потребовалось, чтобы я им открыл. В ту самую минуту, когда они уводили меня, Бетти очнулась от своего полузабытья и спросила:

— Арне, ты что-то сказал?

Ответить я не успел.

Маленького плешивого человечка, к которому меня привели в министерстве планирования, я сначала было принял за врача, но оказался он чем-то вроде судьи. Еще раз я изложил свои взгляды на наше общество и на то, что в нем нужно изменить. Когда я умолк, он произнес:

— Случай более тяжелый, чем я предполагал. Я собирался уговорить вас принять премию, но в том состоянии, в каком вы сейчас находитесь, вы можете навредить и себе, и окружающим. К счастью, у нас есть и другие возможности. Вот вы тут толковали об отпусках. Вы свой отпуск получите, господин Маттсон. Поскольку наши поселения для отпускников еще не построены, вы проведете его здесь, в министерстве. Вам не нравятся "пилюли С"? Если хотите, мы освободим вас от них. Но за это вам придется оказать нам небольшую услугу.

Надо отдать должное чуткому слуху моих конвоиров — стоило плешивому кашлянуть, и они вновь окружили меня.

— Возможно, наш сотрудник упоминал, что мы разрабатываем и другие новинки, которым еще предстоит пройти проверку. Но они вводятся в состав пищи, так что глотать пилюли вам не придется. Уведите его.

Последние слова были обращены к конвоирам.

Меня привели в эту вот маленькую комнату, где нет ничего, кроме койки, стола, стула и настенных часов с календарем. Меня привели девятнадцатого февраля и накормили обедом, а двадцать пятого я взглянул на часы и увидел, что уже пятнадцатое марта. Вчера я получил письмо от Бетти, где она сообщает мне о нашем разводе, оно датировано седьмым июня, и я не мог не отметить, что время летит очень быстро, ведь сегодня двенадцатое августа и…

Берье Круна

Космическая музыка

Конечно, господин судья, я знаю, что совершил преступление. Я вовсе не любитель подраться, и, если бы не произошло всего остального, мне бы и в голову не пришло кого-нибудь ударить… особенно кого-нибудь из них. Я понимаю, это может повредить нашим торговым связям или даже привести к исключению. А виноват во всем Ивар — да, именно Ивар — и если у суда хватит терпения выслушать меня, я расскажу, как все случилось. Да, конечно, постараюсь покороче.

Все началось в Хернесанде — так назывался город до звездной эры, а вернее, все началось в ресторане городской гостиницы. Только мы проиграли первые такты «Колыбельной» Ивара, как в его усилителе раздался треск. Теперь-то вы уже все сыты по горло этой мелодией — хотя я все равно, до самого смертного часа, буду утверждать, что она никуда не годится и сочинил ее халтурщик, — но в то время ее еще никто не знал. Публика — сонный коммивояжер, читавший газету за угловым столиком, — раздраженно посмотрела на нас, а я прошипел Ивару:

"Немедленно выключи эту бодягу". Бертиль, гитарист, подмигнул мне, и я понял, что он думает то же, что и я: "Ох, уж эти мне аккордеонисты".

Я как раз получил трехмесячный ангажемент на выступления в городской гостинице… вы, может, слышали о трио Хельге Хернберга? Не слышали?.. Ну тут мне и подвернулся Ивар вместо моего прежнего аккордеониста, который взял расчет. Бертиль работал со мной уже год и почти столько же времени талдычил, чтобы я заменил аккордеон роялем. Дурак был, что не послушался.

Пожалуйста, господин судья, не подумайте, что я кощунствую, но мне действительно никогда особо аккордеон не нравился. В нашем трио есть еще басгитара (это мой инструмент) и гитара. А за аккордеон я держался так упорно потому, что нам довольно-таки часто приходится мотаться по разным ресторанам и кафе. Сами понимаете, аккордеон таскать с собой легче, чем рояль.

Аккордеонисты — большинство по крайней мере — народ немножко необычный, говорю по опыту, поэтому, наверное, когда-то и они сами и их инструмент вызывали легкую насмешку. Но Ивар побил все рекорды. Во-первых, ему, видите ли, понадобился микрофон и усилитель для аккордеона — наверное, просто было лень как следует растягивать мехи. Во-вторых, он был убежден в своей способности сочинять музыку. И, в-третьих,… если я скажу "звездный диалект", думаю, нет нужды в дополнительных пояснениях. Музыканты всегда говорят на своем особом жаргоне, но когда раскрывал рот Ивар, даже мы с трудом его понимали.